- Жаль, - ответила я. — Многое теряете в жизни.

Он засмеялся и поцеловал мне руку — вот так галантно и старомодно — и растворился в ночи.

Отец, сидящий в гостиной с отчетами, понимает на меня глаза, но никак не комментирует мое позднее появление и неровную походку. Меня как всегда это задевает. Мог бы уже хоть раз посмотреть куда-нибудь, кроме своих бумаг! Но нет, он только рассеянно здоровается и спрашивает:

- Извозчика брала?

- Нет, Ферзь довез.

В глазах льера Лисовского на миг что-то меняется, он слабо улыбается и сообщает:

- Хороший парень — этот Рудый, правда?

- Угу.

Я жду еще каких-то слов, может быть, вопросов, но наше общение закончено. Отец вообще неразговорчив, а в последние дни еще и мрачен. Что-то у них в совете не ладится. Я не спрашиваю, потому что знаю — все равно не ответит.

Поднимаюсь наверх, в свою спальню, и без сил падаю на постель, раскинув руки. Вроде бы прекрасный день, я должна быть счастлива, но что-то меня гложет. Я догадываюсь, что. Камеристка терпеливо ждет, пока я приду в себя и сниму плащ и обувь. На самом деле, я считаю, что личная прислуга — это дурость и мещанство. Взрослый человек вполне способен сам раздеться, сам собрать свои вещи и отнести в прачечную, даже заштопать чулок и почистить обувь — тоже самостоятельно. Но Георг настоятельно просил меня дать работу одной из своих знакомых, кем угодно: поломойкой, кухаркой, горничной, садовницей. Я взяла Милену камеристкой, потому что готовить она не умела и садовых ножниц в руках не держала. Шила она тоже паршиво, но уж причесать меня, вытереть пыль или погладить платье могла даже круглая дура. А содержать просто так, за здорово живешь, молодую женщину с двумя руками и ногами я не собиралась.

Сусанну я тоже оставила у себя, но пользы от нее было куда больше. Она прекрасно читала, знала руанский язык, обладала красивым почерком. Я поручила ей переписывать кое-какие документы из архивов Лисовских, ничего серьезного: книги рецептов, стихи, воспоминания моих предков. На самом деле это никому не было нужно, но пусть работает.

Между тем, дело близилось к середине осени; столица опустела. Все мои друзья разъехались по поместьям. Дома здесь по большей части без системы отопления, дрова ужасно дорогие. У нас есть водопровод — отец провел еще лет пять назад, когда только начинали вводить усовершенствования вроде газовых фонарей или водяных труб в домах.

Я приказала Милене собирать и мои вещи. Хоть какой-то от нее прок: я терпеть не могу всю эту суету и копание в тряпках, слишком скучное занятие. Сусанна складывала бумаги. А я осторожно упаковывала свои склянки в деревянные шкатулки.

Хрустальный флакончик с золотой искрой внутри вызывал у меня тревогу. Я долго не решалась взять его в руки. Я не убийца! Я не смогу это сделать, никак не смогу. Ну и пусть, что льер Лисовский — палач. Кто-то должен выполнять и эту работу. С моей стороны черной неблагодарностью будет подстроить его смерть. К тому же меня обязательно поймают, и тогда одна мне дорога — на эшафот. Скорее всего, на обнуление. Это гуманнее, чем смертная казнь, но все равно мало приятного, ведь у меня заберут душу — останется только телесная оболочка, смиренно выполняющая приказы.

- Софья Александровна, вам помочь? — раздался сзади голос Сусанны.

Я вздрогнула всем телом, смахивая рукавом свои флакончики. Девушка бросилась их ловить, а я дрожала, не в силах слова вымолвить.

- Вы идите, отдыхайте, - заявила Сусанна. — Я все упакую сама.

Я кивнула, не желая даже прикасаться к пузырькам, и спешно сбежала в гостиную.

Отец ходил между упакованными сундуками, натягивая перчатки.

- Уже готова? — весело спросил он у меня. — Ты как-то быстро. Сейчас пообедаем и выезжаем. В Коборе, наверное, уже снег. Не больно-то в карете проедем. Ей-богу, где-нибудь застрянем!

Кажется, его радовали предстоящие приключения.

- Ты девушек своих с собой берешь? — продолжал льер Лисовский. — Одолжишь мне Сусанну в случае чего? Я своего секретаря на зиму отпускаю.

- Да, конечно, - кивнула я, настороженно глядя на отца. Слишком уж он… нормальный. — Отец, а что, если я в Коборе жить останусь? Надоела мне столица, слишком здесь шумно и грязно.

- А замуж ты совсем не собираешься? — усмехнулся он. — Впрочем, там тоже женихи найдутся, хоть и не такие блистательные, как здесь. Делай как знаешь, Софья, ты — девочка умная. Уверен, сама разберешься, как свою жизнь выстроить.

Я отвернулась, моргая глазами. Да уж, умная. Только не знаю, к чему меня это приведет.

- Да, Соф, тебя спрашивал посыльный от Селиванова, - неожиданно вспомнил отец. — Просил записку передать. Я совсем забыл.

Я нехотя взяла протянутую бумагу. Знаю, отец не читал, он ни за что себе не позволит такого, но там и важного ничего не было: только незнакомый мне адрес. Вроде бы недалеко, в соседнем квартале. Успею до отъезда даже пешком дойти.

Странно, конечно, что Офицер назначил встречу здесь, в таком неуютном, нищем переулке, но не мне его понимать. Он на то и Офицер, что главный в братстве, знает, что делает. Я осторожно толкнула дверь длинного деревянного барака, она была не заперта. Зашла внутрь. Странное это место, совсем не похожее на ранее мной виденные. Вдоль двух длинных стен стояли грубые лавки, рядом с которыми был натянут канат.

- О, явилась-таки, - поприветствовал меня невесть откуда взявшийся Георг — румяный, веселый, в белоснежном шарфе. — Пошли поговорим.

- Что это за место?

- Ночлежка.

- Снова?

- Нет, это бесплатная. Один мой приятель открыл. Здесь за деньги только еда и баня, а переночевать бесплатно.

- Но где? — не могла понять я. — Здесь даже гробов нет!

- Здесь! — махнул рукой в сторону лавок Георг.

- На лавках?

- Ага. Человек садится на лавку, опирается на канат и спит.

- Это невозможно! — не поверила я.

- Очень даже возможно. Людей много, они рядом, им тепло. Не так хорошо, как в платной, но лучше, чем на улице. Думаю, зимой желающие найдутся.

Я в ужасе оглядывалась по сторонам. Нет, это совершенно немыслимо!

- Проект социальной службы для помощи бездомным Тайный совет отклонил, - зло напомнил мне Георг. — Приходится вот так. Софья, не кисни. Сегодня бесплатная ночевка. Завтра — горячий суп каждому, так, глядишь, и сдвинется дело. Ты мне лучше скажи, - он воровато оглянулся и зашептал: ты катализатор Палачу подлила?

- Нет, - испуганно ответила я. — Не в столице же! В коборском доме безопаснее, там из магов я да пара отцовских учеников. Да и отдел маг.учета слабенький.

- Да, ты права. Умница. Тогда езжай спокойно, я там тебя найду, и решим, что дальше делать.

Только этого мне и не хватало! Я, наоборот, хочу от него спрятаться в провинции, потому что понимаю, что не хватит мне ни решимости, ни сил «зеркало» наложить, а он — за мной поедет. Что же мне делать, что? Остаться здесь? Написать анонимку в Инквизицию? Выпить эту дрянь самой?

- Софья, Софья, - гладит меня по плечам Офицер. — Всё будет хорошо, ты моя умница. Ты со всем справишься.

- Да, - киваю я, - справлюсь.

- Нужно только выбрать подходящий момент и подлить Палачу катализатор.

- Это не сложно. Каждое утро он пьет кофе. У кофе резкий вкус, он не заметит.

- Правильно. А дальше?

- Дальше я накладываю «зеркало», я выучила заклинание и жесты. Это тоже не сложно. Лисовский много работает, часто засыпает прямо в гостиной.

- Прекрасно. А потом ты станешь наследницей и у нас будет достаточно денег на все задумки, верно?

- Да, Георг. Ты прав. Я смогу это сделать. Я избавлю наш мир от Королевского Палача.

Самое сложное — ехать в одной карете с этим чудовищем. Он выглядит совсем как человек, но мне кажется, что черная гниль сочится из него, проступает каплями пота на лбу, вырывается с дыханием. Мне становится тошно дышать с ним одним воздухом. Первый день еще ничего, а после ночи в карете — совсем тяжко.