Я ощущала себя совсем маленькой и такой слабой, беспомощной рядом с ним. Все, что у меня выходило – это тихонько поскуливать. Его пальцы нежно гладили внутреннюю поверхность бедра, спускаясь все ниже.

Попыталась поймать его взгляд: что вообще происходит? Чего он добивается, а главное – что я от него сейчас хочу? Прикусила губу, внимательно его рассматривая, забывая и про руки его, и про дрожь, и про свое не самое простое сейчас положение. Мужская рука замерла, застыла. Даже единственным своим глазом этот мужчина успел уловить мое настроение. Ухмыльнулся, словно был удивлен.

– Что же ты, Ива? Где вся твоя страсть, где восторженные крики и томные стоны?

И словно бы в подтверждение своих слов очень медленно развел мне колени, как занавес на сцене театра. Я сегодня была на этой сцене одна. Смотрел так насмешливо и глазом своим совсем не сверкал – словно он и в самом деле посторонний зритель, нет – равнодушный кукловод, отыгрывающий надоевшую уже партию. Нет, не хочу! Так я не согласна! Дернулась, с ненавистью глядя в любимое лицо, попыталась подняться, уйти, сбежать. Не позволил. Пресек на корню мой трусливый порыв, с силой прижимая к простыням мое тело. И в этот момент я осознала: это Волорье. Весь их род славился упрямством и жестокостью.

– Я тебя не отпускал, моя лисица, – прищурился граф. – И мы еще даже не начали.

Нарочито-порочно облизнул свои пальцы, горячо и влажно, едва касаясь, провел по самому краю средоточия всех моих желаний. Смотрел внимательно, пристально всё подмечая: и вспыхнувшие мгновенно щеки, и твердеющие на глазах темные камешки сосков, и вздрагивающий от его прикосновений живот. Круг, еще один, ближе, ближе. Перебиравшие нежные складочки пальцы скользили, не нажимая – дразня. Ближе, ближе.

Я прикусила губу и зажмурилась, признавая поражение, как всегда в битве с ним. Несмотря на все уроки, на то, чему меня учили — я рядом с ним всегда чувствую себя абсолютным профаном, дебютантом в любовных делах. Как он так играет на моем теле, откуда знает все чувствительные точки?

— Твои родители в соседней спальне, Ива, – шепнул, усмехаясь, Арман, лаская меня так сосредоточенно и умело. – Будешь громкой как и обычно?

Широко раскрыла глаза, возмущаясь его наглостью. Всхлипнула жалко, когда пальцы коснулись заветного. Как барабан ударил — оглушая, заставляя все тело вибрировать. Ах! Меня выгнуло в тугую дугу, попыталась свести колени, закрыться, прервать эту муку.

– Да! Вот так, Ива, еще.

Снова раскрыл меня как как морскую раковину – одним рывком. Погрузил в лоно пальцы, молниеносно поймав попытку моего бегства.

– Да, ты же хотела этого? Получи!

Глубже, слаще, ярче. Раздвигая меня, как тугую преграду, наполнял. Касался самого сокровенного, играл на мне, как на гитаре – так, что горло перехватывало. Только не кричать, не выдать себя! Задыхалась, широко раскрывая глаза, хватая губами воздух. Царапала пальцами простыню – беззвучно.

Он же хотел безоговорочной капитуляции. Ему было мало. Арт-подготовка была окончена, адмирал шел на абордаж.

Горячие губы взяли во влажный плен мою грудь, тугие движения языка обволакивали, дразнили, обещали неведомое. Торопливые дорожки поцелуев вели ниже, ниже. Прикусывая кожу бедер, облизывая бесстыдно все изгибы моего тела, он словно играл со мной, ловя за секунду до пика, доводя до умопомрачения, до изнеможенья. А еще его пальцы… меня трясло, я извивалась, скулила, выгибалась и бессовестно подавалась навстречу этим безжалостным рукам.

– Хочешь, чтобы я тебя взял, Ива? – его голос звучит очень строго, даже сурово.

– Да… – еле слышно и хрипло в ответ прошептала я.

– Я не расслышал, громче. Или мне встать и уйти?

– Да, да, да!

Будь ты проклят, мучитель!

Он отстранился, осиротив меня, заставляя скулить на кровати, как брошенную ночью собаку. Холодно и страшно.

Одним сильным движением рук поставил на четвереньки, развел ноги. Я затаила дыхание. Вот, сейчас! Медленно заполнил до самых краев, никуда не спеша: глубже, полнее. Казалось, с этой секунды меня больше нет, Ива стала лишь наконечником для огромной стрелы, что улетит сейчас в небо.

Чистый восторг, ослепительное счастье. Каждая частица гудит от ощущения правильности происходящего. Он во мне, он со мной, я его наконец-то поймала в свой крепкий капкан. Твердый и горячий мужской живот уперся в ягодицы. Могучие руки меня подхватили, поднимая, прижимая к крепкой груди, как к стене приковали.

Прикусив мое ухо, мой покоритель прорычал:

– Так?

– Да!

Мощный удар бедрами, выбивающий дух и мысли, поднимающий из самых глубин моего тела всех страшных демонов-покровителей плотского наслаждения.

– Хочешь?

– Да!

Опустошение. Пальцы на складочках плоти, снова удар, очень медленно, неторопливо. Еще, и еще. Он разгонялся, как конь, уходящий от волка. Я скулила от каждого рывка плоти, от каждого выхода… глубже, быстрее, сильнее.

– Ах!

– Кричи, Ива.

– Да-а-а!

Удары, как в гонг, быстро, звонко, гулко. Меня втягивало в крутую воронку страсти и наслаждения, я гудела, как колокол.

Да! Мое тело свернуло в немыслимый узел, свет померк, мир пульсировал в ритме безудержной скачки мужчины.

Да! Последний удар, и муж с хриплым рыком излился, вжимаясь в меня, будто желая пробить меня насквозь своим грозным оружием. Бригантина моя затонула.А он пошёл на дно вместе со мной, утягивая меня на плоскость постели, накрывая всей тяжестью тела, словно океанской толщей воды.

Кто победил? Оба ли погибли в битве страсти, или оба получили, что хотели?

Он молчал, только повернулся на спину и увлек меня за собой. Не отпустил, когда я попыталась ускользнуть – о, исключительно к тазику с водой! Силой прижал мою голову к своей груди, гладил спутавшиеся кудри, глаз не открывая. Я слушала стук его сердца, по началу торопливый, но постепенно все более спокойный. Дыхание Армана стало глубже, рука в моих волосах расслабилась и соскользнула на шею, но мне уже не хотелось убегать. Я все же заполучила своего Арра целиком и полностью, но теперь кусала в волнении губы и никак не могла заснуть. Было отчего-то очень страшно.

Что он скажет мне завтра?

И как смотреть в глаза родителям теперь?

***

Проснулась от бесцеремонного тычка в бок.

– Просыпайся, лисица, ты мне руку отлежала.

Я мгновенно откатилась в сторону, села на постели, моргая.

– И сорочку накинь.

Арман выглядел неважно. Красные глаза, белесая щетина, и лицо такое недовольное.

— Вы в порядке? — осторожно спросила я, оглядываясь. Нашла сорочку на кресле, поднялась, потянулась к ней.

— Вот так и стой, — хрипло скомандовал Волорье неожиданно. — А ну, наклонись. Руки на спинку.

Я обернулась, ничего не понимая, захлопала глазами. Он крался ко мне, как тигр, весь напряжённый и сверкающий глазами. Тигра я видела несколько раз в Ниххоне — большой и очень опасный, но все же кот.

— Ив-ва!

И тут я вспомнила, что совершено голая. Ах! Котик хочет поиграть? Вчера не наигрался?

Уперлась ладонями в спинку кресла, коленку поставила на сиденье, прогнулась в пояснице, отставляя зад. Так, любимый? Ты так хотел?

Судорожный вздох у меня за спиной, легкое прикосновение пальцев к ягодицам. Чего он ждёт? Я уже вся в нетерпении! Но нет, Арр только гладит меня кончиками пальцев, по спине, по бёдрам, ниже. Поднимает и вторую ногу так, что я полностью оказываюсь на кресле. Нажимает ладонью на поясницу, ещё больше прогибая. Его руки обжигают, а предвкушение, смешанное со страхом — такое сладкое.

— Красивая, — еле слышно шелестит он, осторожно прижимаясь ко мне бёдрами и всем тем, что я сейчас жажду ощутить не снаружи, а внутри. — Скажи, почему?

— Что почему? — жалобно поскуливаю я, подаваясь ему навстречу.

Он чуть отстраняется, снова рисуя пальцами странные узоры на моем теле. Мне хочется уже взвыть от желания.

— Почему ты выбрала меня, Ива?

— Я тебя люблю, болван! — рыча я, пытаясь обернуться. — Ты до сих пор этого не понял?