– Как здесь чудесно!

Подняв взгляд от газеты, он повернулся к солнцу и кивнул.

– Безопасность! – продолжала она. – Как хорошо ощущать, что ты в безопасности. Быть среди людей, которые с тобой на одной стороне.

Они приехали из страны, где всем заправлял страх, поэтому Гарриет особенно сильно ощущала, как спокойны греки. У них было право на это спокойствие: их достоинство не было задето.

Дочитав тоненькую газету, Гай с напряженным любопытством стал разглядывать прохожих. Он хотел узнать их и быть узнанным ими. Гарриет довольно было наблюдать за людьми – Гай стремился к общению. Она подумала, что было бы хорошо увидеть кого-то знакомого, с кем Гай мог бы поговорить. В этот момент они действительно увидели знакомого – Тоби Лаша.

– Боже правый! Гляди-ка! – сказала она.

Гай повернулся, и лицо его вытянулось. Тоби с тревожным видом выбрался из такси, и, пока он протискивался между прохожими, движения его были такими неловкими, что он казался помешанным. Увидев их, он воздел руки и воскликнул:

– Вот вы где! Я так и думал, что застану вас здесь.

Он рухнул на стул и промокнул стекавший по лицу пот.

– Мне надо выпить. А вам?

Он махнул, чтобы подозвать официанта, и выбил у него из рук поднос.

Принглы выжидательно смотрели, как Тоби заказывает узо[5].

– Ну что ж! – сказал он решительно, словно готовясь объявить решение проблемы Гая. – Я поговорил с самим.

– С директором? – спросил Гай.

– Нет, нет. С Дубедатом. И он велел передать, что мы сделаем что сможем.

Тоби уставился на Гая, ожидая благодарностей, но Гай промолчал. Тоби неуверенно продолжал:

– В конце концов, вы же сделали для нас что могли.

– Что, по-вашему, можно будет сделать?

Этот вопрос, казалось, успокоил Тоби. Он развалился в кресле и достал трубку, после чего с важным видом заявил:

– Старик полагает, что мы сможем найти для вас место учителя.

– Какая наглость! – воскликнула Гарриет.

Тоби хохотнул и повернулся к Гаю, словно желая намекнуть, что без женщин жизнь была бы куда проще. Разгневавшись еще сильнее, Гарриет продолжала:

– Гай – официальный сотрудник Организации. Он получил назначение в Лондоне и приехал сюда по контракту. Грейси – директор представительства. Если Гай желает видеть его, Грейси обязан его принять.

– Не думаю, – высокомерно произнес Тоби. – У вашего муженька нет никакого права здесь находиться.

– У него есть право, если здесь для него есть работа. Вы сами говорили, что Грейси просил Лондон прислать преподавателей.

– Это было год назад. С тех пор многое изменилось. В Европу больше никого не посылают. Европу списали.

– Но Грецию же не списали.

– Пока что нет, но кто знает, что будет дальше? Здесь всё непросто. С августа положение очень усложнилось.

– Почему? Что случилось в августе?

– Итальянцы торпедировали греческий корабль. Это вызвало много волнений. Со дня на день всё может вспыхнуть.

– Вот как.

На это Гарриет было нечего ответить. В этом мире только полный невежда смог бы жить счастливо.

Видя, что он наконец-то поставил ее на место, Тоби великодушно похлопал Гарриет по руке и ухмыльнулся. Восстановив свое мужское превосходство, он отхлебнул узо – неразбавленное, какое и полагалось пить мужчинам, – и продолжил:

– Что же! Мы поговорим с мистером Грейси. Завтра мы его увидим. Возможно, даже заглянем к нему сегодня вечером. Почему бы и нет? Как бы то ни было, вы можете на нас положиться. Мы замолвим за вас словечко. Скажем, что на вас можно положиться, что вы достойный парень, хороший учитель, душа компании. Один из лучших, надо сказать.

Гай выслушал перечисление своих добродетелей с непроницаемым видом и ответил только:

– Нам понадобятся деньги.

– Это мы сейчас решим.

Тоби изучил счет, лежавший рядом с его стаканом, и вытащил пригоршню монет.

– Я заплачу, – сказал Гай.

– Ну что ж. Мне надо возвращаться в школу, сегодня непростой день. В полдень у меня еще одна лекция. В общем, ни о чем не беспокойтесь. Мы дадим вам знать.

Тоби подозвал такси и уехал.

– Его послали за нами, – произнесла Гарриет. – Он позвонил Дубедату, и тот сказал: беги за ними, идиот, успокой их, чтобы они не начали действовать самостоятельно. Они не хотят, чтобы мы пошли к Грейси, это очевидно, но почему?

– Что ты, дорогая! – Гай был неприятно поражен ее подозрительностью. – Не заговорщики же они. В самом деле, они мне обязаны, и Дубедат, возможно, вспомнил об этом.

– Они хотят, чтобы мы уехали.

– С чего вдруг?

– По ряду причин. Если Грейси наймет тебя, то может не пожелать их оставить. Кроме того, ты слишком много знаешь.

Гай рассмеялся:

– И что же я знаю?

– Ты знаешь, что они сбежали из Румынии.

– У них не выдержали нервы. Это могло произойти с кем угодно. Не думают же они, что мы будем об этом говорить. Они знают, что могут нам доверять.

– Но можем ли мы доверять им? Мне не кажется, что мы должны дожидаться весточки от них. Надо найти, где живет Грейси, и пойти к нему самим.

– А мы знаем кого-нибудь, кто знаком с ним?

Она покачала головой и вложила свою руку в его.

– Кроме Якимова, у нас нет здесь друзей.

Некоторое время они сидели, взявшись за руки, и размышляли о своем положении. Вдруг Гарриет взглянула в окно кафе и рассмеялась:

– Здесь есть еще один наш знакомый, и более того: он, вероятно, знает Грейси.

– И кто же это?

– Он сидит внутри и поедает пирожные.

Гай повернулся и увидел человечка, который сидел за угловым столиком кафе. Воротник его пальто был поднят до ушей, фетровая шляпа была низко надвинута на глаза. Он вздернул плечи, словно защищаясь от сквозняка; на руках у него были перчатки. Он отламывал кусочки слоеного торта серебряной вилкой и клал их себе в рот, проталкивая в щель между шляпой и воротником. Лица его не было видно, за исключением грубого сероватого носа, – однако несомненно, что это был нос именно профессора лорда Пинкроуза, сбежавшего от ужасов Бухареста.

– Пинкроуз, – пробормотал Гай без всякого энтузиазма.

Пинкроуза послали с лекцией в Румынию, когда там наступили тяжелые времена, и он винил в своих бедах Гая – наряду со всеми остальными. От него вряд ли можно было ожидать поддержки.

Вдруг рядом раздался знакомый голос:

– Дорогой мой!

Пинкроуз был позабыт. Гай вскочил и раскрыл объятия Якимову, который упал в них.

– Какое чудесное зрелище! – восторженно пропел Якимов. – Чудесное! Наш дорогой мальчик – в безопасности – вместе с нами!

Им нечем было заняться. Воздух с каждым днем становился всё холоднее, и Гарриет не желала сидеть в гостинице в ожидании звонка Дубедата.

– Пойдем осматривать достопримечательности, пока у нас есть такая возможность.

Гай боялся отходить от телефона. Они ненадолго зашли в музей. На следующий день он неохотно согласился сходить к Парфенону. Карабкаясь по ступеням между хибарами, которыми застроена Плака[6], он ничуть не радовался их своеобразию, цветным ставням, крохотным садикам и невиданным деревьям. Несколько раз он останавливался и, подобно жене Лота, оглядывался на центр города, где его могли ожидать вести. Нравилось ему это или нет, он не принимал участия в войне и считал, что лишь работа может оправдать его гражданский статус. Теперь же у него забрали даже работу.

Гарриет переживала за него.

– Если эти двое не дадут о себе знать до завтра, – сказала она, – иди в миссию и проси связать тебя с Грейси. Это должно так или иначе решить вопрос.

– Это может решить вопрос самым худшим образом. Если Грейси не пожелает принять меня, мне велят погрузиться на первый же борт до Александрии. Нам придется уехать. А так Дубедат, возможно, сделает что-нибудь для нас. Надо ему верить.

На лице Гая, однако, не было ни малейших следов веры.