Кровь все приближается к моим ногам. Я хочу кричать о помощи, кричать просто так, словно во мне зарылся яростный дух. Тот кричит мне: «Убей металл! Убей металл! Стань металлом, убей металл!». Какой металл? Какой, мать твою, металл?! Наконец-то, из меня вырывается крик и кровь начинает подниматься до моих колен. Она меня прячет в себя, словно плотный костюм. Во тьме появляется луч света и моя рука поднимается к нему. Оттуда слышно: «Убей железяк!». С улыбкой на лице я понимаю, что речь идет про роботов и кровь доходит до моих глазниц. Она проникает внутрь сквозь глаза и я начинаю чувствовать как она проникает ко мне в мозг, словно опухоль. Но я не чувствую опасность. Я чувствую удовлетворение, словно моя жизнь наполняется смыслом и цель описать двумя словами можно: Убивать железяк». Тут я кричу во весь голос: «Да Георгий! Да Георгий!».

Пришло ощущение, что я теперь полностью контролирую тело. Тьма рассеивается, я разворачиваюсь и вижу пять роботов. Я прохожу меж ними обратно ко входу в подвал, а те на меня даже не оборачиваются. Выстрелы. Ряд пул полетела с размахом на всю толпу, а я кричу: «Да Георгий! Да Джеймс Гунсберг!». Руки трясутся так, что автомат не держится в руках, но я попадаю во всех шесть роботов. Они разлетаются на части металла, болтики сваливаются на пол, а рты этих железяк касаются пола, они падают на четвереньки и я кричу:

– Не притворяйтесь людьми! Вы ими никогда не будете!

Все вокруг горит пламенем, и я горю, как пламя. Все шестеро роботов валяются на полу, и тут я вижу одного Ханка посреди них. Он стоит с испуганным взглядом, все его запчасти трясутся и я вижу в нем страх, которым я наслаждаюсь, потому что так мне приказал Джеймс. Великий Джеймс спас меня, спас нас и я убью всех, кто будет перечить. Он принялся бежать. Он побежал по длинному коридору непонятно куда, там ведь просто темнота, ни луча света. Я хочу его убить, яростно бегу за ним и я не хочу подстрелить его на бегу из ствола. Я хочу добежать до него любой ценой! Я бегу в темноту и понимаю, что тут что-то не так. Я помню этот коридор и он не настолько длинный. Я все бегу за Ханком, а конца нет. Бегу в темноте, что сжирает любой луч света, от которой уже кровь в жилах стынет. Я разворачиваюсь во время бега и вижу вдалеке посреди темноты воспоминание. Я там в капсуле, балерина приближается к моим губам и говорит:

– А ты разве увидишь разницу?

Я оглядываюсь обратно на Ханка, что все еще бежит, но уже начинает уставать. Я это понимаю по одышке. По бокам виднеются красные полосы с наконечниками в виде острого угла и стремятся прямиком к нему. Тьма принимает голубой оттенок, и я чувствую как потолок надо мной поднимается, а в стенах появляются блоки серверов… Как в убежище у Джеймса! Меня начинает трясти, бег длится, как вечность. Меня это начинает пугать, но через мгновение вновь мысль одна. Мысль о том, что Ханка надо убить. Выжил, падла! Лиззи наврала!

Из потолка появляется лицо, что освещено голубым светом. Это Уилл и он смотрит на меня с безумно натянутой улыбкой и кричит мне:

– Наступит смерть, придет рождение! – его эхо рассеивается по всему коридору на такое длительное время, словно пятьдесят каплей падает медленно по очереди на поверхность. – Лиззи, о! Лиззи! Она же полуробот, балерина робот! Балерина повторила Лиззи полностью, но ты не хочешь осознавать этого! – после каждого слова это сумасшедшее эхо. В его словах первый слог был натянутым: – Джеймс очень вдохновлен! Очень! Зачем тебе настоящая женщина человек, если есть робот, который справится лучше?! Лиззи полуробот – она так идеальна для тебя! Сколько раз ты за всю жизнь с ней ссорился?

– Заткнись! – крикнул я, оторвав от него взгляд на Ханка.

– Правильно, нуль. Так зачем человек? Зачем вы существуете?

– Уберись из моей башки! – я кричал это с уверенностью, что он и вправду в моей голове. Даже не испытывал удивление или испуг, или радость, или злобу…

– Пожалуй, идеальный мир построит Джеймс. Зря его я предал. Ты идешь на смерть, кстати. Ты знал об этом? Все, что течет в тебе – фальш. Будущий мир – фальш. Признай это, Мог.

Тут я осознаю, что по мне даже пот не течет, а усталость не приходит. Я смотрю в потолок и, благодаря освещению, вижу, что мелкая грязь с пола никуда не пропадает. Картина во время бега та же. Меня кидает в дрожь, но из меня вдруг пропадает мысль о том, что я бегу на месте, о том, какая дичь тут творится, и я вновь яростно пытаюсь приблизится к Ханку.

Уилл сказал с отчаянием в голосе:

– Война окончится лишь для вас. А война в скором времени станет наслаждением.

Он исчез. Ханк тормозит и я торможу…

Выстрел. Ханк валится на пол и тут меня заполняет страх. Потом паника и автомат валится на пол. Меня резко покидает удовлетворение, пламя куда-то исчезло и я хочу плакать. Я подбегаю к Ханку, что лежит лицом вниз. Разворачиваю его…

– Лиззи! – кричу я во весь голос и лицо перекрывается слезами, а моя картинка размывается. Картинка на Лиззи, что была с простреленной головой. – Лиззи! Нет! Нет! Прошу тебя! Лизз, прошу тебя! Не уходи! – я ревел и ревел, сходя с ума от своего преступления. – Прошу, поедем в Кейрон! Лиззи!

Я трогаю зону сердца. Ни одного удара и я сваливаюсь на пол с ревом и слезами. Ее ничем не движенное тело, больше не слова от нее. Больше я не… Не могу! Не могу! Как так? Что со мной?! Кто мной управляет?! Или я сам? Он заплатит! Я заплачу! Нет, нет! Кричал от боли внутри я. Слезы наполняют глаза, челюсть раскалывает, будто на куски, охота застрелится. Я чувствую себя зверем, я ненавижу себя. Смотрю на свои окровавленные руки и реву, как зверь. Я болен!!!

Мне страшно, я словно только появился на этой планете. По моей голове бьется мысль об убийстве всех. В моей голове протекают картины того, как течет кровь и резко исчезает. Я слышу женские крики, которые потом перерастают в звук тока. Будто громкость крика понижается, а возвышается звук резких и тонких ударов тока. Меня кроет по полной в этих картинах и звуках, а я хочу спрятаться куда-нибудь и застрелить себя. Ко мне неожиданно приходит мысль о том, что мне нужно кричать. Зачем кричать? Крик утих и я просто лежу на грязной дороге, а вокруг меня большая гуща темени. Я мертв, я не человек. Что тогда произошло не лестнице?

Ко мне подходит что-то или кто-то, я слышу это по шорохам. Темнота пропадает и появляется свет направленный на меня. Он слепит мне глаза и я прячу свой взгляд в пол. Я начинаю слышать такой шум… шум народа, как в тот самый момент, когда я был в Крите. Этот шум все больше и больше нарастает уже в крик… на меня, я чувствую, что на меня и начинаю еще сильнее реветь. Мне хочется истязать свое лицо, я чувствую себя откинутым от куска земли, словно я в космосе.

Я начинаю кричать:

– Мама! Мама! Мама!

Тут я слышу жутко знакомый голос:

– За компьтерализм. Друг мог – это компьютерализм. Мог, спасибо тебе. Я протестировал на тебе все, что я захотел. Генерал дал вам правильный приказ, Як для вас, как сыр, а вы мыши. Удачно все прошло.

– Что!? Что ты со мной сделал!? Кто ты!?

– Я твой спаситель. Ты боишься остаться всю жизнь с воспоминанием об этом?!

– ДА! Убей меня! – кричу я визгом, страдая, как мелкое животное.

– Нет, в этом и вся прелесть компьютерализма. Не надо мне тебя убивать. Я сначала убью тебя физически, а потом ты будешь жить c помощью копии сознания разума. Не переживай…

– Стоп, я не понимаю!

– Мог, – он сел рядом и я увидел лицо Джеймса, а сзади него большую армию из сиронских солдат. Я вижу, что я вышел на площадь! Вижу, как горят вышки патрулирования, а трупы… Я убил… Я убил Яка, генерала, толстяка, труп Лиззи, Ублюдка, я всех убил! Звук сирены возвращается, я испытываю взгляд всей армии на мне. Они смотрят на меня с жалким лицом, а потом смотрят на Джеймса с каким-то восторгом, а потом вновь взгляд на мне.

– Ты, наверно, не помнишь, но ты чуть не умер из-за того, что не верил в Мишу. Я хочу создать мир, где люди это копии наших разумов. Тогда жить будет легче. Так вот, чтобы это осуществить надо убить всех людей из народов, кроме власти, что помогает мне, – высоким голосом, словно сумасшедший, сказал он. – Знаешь как я это сделаю? Я помещу в их головы таких же Миш, а потом по всем средствам подачи массовой информации мы сообщим, что они не настоящие и в них нельзя верить! Они начнут сходить с ума, не видеть грани между реальностью и фальшью. Потом умрут, мы соберем все карты копий разума и используем всех прототипов солдат, как тела для их, так называемых, душ. А те, что останутся, погибнут на этой войне. После создания нового мира живы будут все… Лиззи, что ты убил, Херд, что умерла у меня на глазах…