— Дай угадаю. Домой нельзя, будут нервы мочалить. За сегодняшнее, — Василиса кивнула. Угадать нетрудно, но сейчас Андрей как-то не вязался с тем образом хулигана и гопника, который она нарисовала себе утром. Даже говорил правильно и чисто, без мата и разных словечек. — Есть место, до утра пустят без вопросов и откуда тебя не выцарапают. Я сейчас как раз туда, по одному делу. Пошли тогда со мной, перекантуешься. Я попрошу, со мной пустят.

Идти пришлось совсем недалеко. Возле подъезда потрёпанной жизнью длинной советской девятиэтажки на скамейке стояли и сидели несколько парней лет по восемнадцать-двадцать, не торопясь курили и вели тихую беседу между собой. На Василису посмотрели внимательно, оценивающе, так что девушка почувствовала себя немного неуютно. Но Андрея, судя по всему, тут знали хорошо, здоровались с ним как с равным за руку и посторонились, пропуская к двери, без вопросов.

Дверь квартиры открыл крепкий и плечистый парень лет двадцати пяти, с широким лицом и длинными вьющимися рыжеватого оттенка волосами. Андрей дал знак спутнице подождать возле лифта, сам что-то негромко объяснил. Хозяин квартиры кивнул и сделал шаг назад в прихожую, Андрей же призывно махнул рукой. Квартира оказалась типичной восьмидесятых годов трёшкой, в зале на побитом временем советских времён диване сидели ещё двое. Парень — ровесник Василисы и Андрея, явно родственник хозяина, похоже, младший брат. У него на коленях расположилась высокая и стройная, с длинными ногами, брюнетка. Причём юбка у девушки сбилась, обнажая колено и угрожая чуть ли не открыть трусы, но той, похоже, было без разницы.

— Познакомьтесь, это моя, — Андрей сделал ударение на этом слове, — школьная подруга Василиса. — Это Стас, Паша и на коленях у него Света.

— Здорово! Пиво пьёшь? — не вставая с дивана, поинтересовался Стас.

— Ч-честно говоря, нет.

— Может, что покрепче?

— Вообще-то, я не пью.

— Классная у тебя подруга, — заключил Стас.

— А я тебе уже не нравлюсь? — кокетничая, встряла в разговор Света. Для пущей убедительности она подобрала свою юбку до самого верха, что на бледной коже аж ненадолго мелькнула чёрная ткань трусиков, и покачала ножкой. — Ну как я тебе, а?

— Ты лучше всех, — категорично отрезал Стас.

— Может, попробуешь пивка? — стал уговаривать новую гостью Паша.

— Я, честно, даже не знаю. Может, попозже? — растерялась Василиса

Андрей её привёл, познакомил и куда-то пропал. У него, вроде бы, тут были какие-то дела? И как тогда вести себя ей, ибо в таком месте и в такой компании она была первый раз? Разумнее было бы сразу развернуться и уйти, по крайней мере мама, объясняя про подобные места и всякие «вписки», всегда учила именно так. Воспоминание о маминых наставлениях тут же подняло в душе новую волну раздражения, у Василисы аж уши зачесались. Ну уйдёт она сейчас. И куда? Домой, в очередной скандал про её поведение, слушать очередную истерику? Да никогда. И в конце концов, не глухой лес, город, соседи кругом. Как человек разумный и взрослый, она в состоянии оценить возможные риски. Силой к ней здесь никто не полезет, но если дело примет нехороший оборот, она всегда успеет свалить. Всё-таки самый идеальный вариант, если удастся вернуться домой только утром, когда мать уже уйдёт: компания на квартире не самая подходящая, но ради такого дела можно и потерпеть.

— Попозже нам, может, и самим мало будет, — подхватил Стас, — так что угощайся, пока мы тебе предлагаем. — С этими словами он протянул Василисе высокий стакан, до краёв наполненный пенящимся янтарным напитком.

Чтобы не обидеть, пришлось взять и немного отхлебнуть. С непривычки — дома всегда на стол ставили вино, а пиво Василиса пробовала первый раз — вкус показался странным.

— Пашок, ты Димону не звонил? — поинтересовался Стас.

— Он чутка попозжа обещал подвалить. Он к какой-то подруге, что ли, заскочить хотел. Кстати, Димон сказал, что пузырь принесёт.

— А что за подруга такая? А то пусть к нам приводит, интересней будет.

— Стас, блин, тебе что здесь, ещё и баб не хватает? — язвительно отозвалась Света.

— Так я ж это, для компании, а ты у меня самая лучшая, зайчик, — Стас прижал сидевшую у него на коленях девушку к себе и начал целовать её в губы.

— То-то я заметила, как ты всё на чьи-то ножки пялился, — и Света увлечённо продолжила целоваться.

Василиса поняла, что краснеет и понадеялась — остальные решат это от пива. А ещё не получалось понять, нравится ли ей такой вот комплимент насчёт красоты и от такой компании, или нет.

— Вы чё, пацаны, после пива по водке хотите? — удивлённо спросила Света.

— А ты с нами не будешь? — озадачился Пашка, — кстати, ну и как тебе «Балтика»? — он переключил своё внимание на Василису.

— Да так, хорошо вроде, только водку я не буду, — с тревогой заметила она. — И пива мне хватит.

— Светка, а ты? Ещё пивка?

— Водку я тоже не буду. А вот от джин-тоника не отказалась бы. Паша, звякни этому своему Димону, может он лучше джин-тоник купит?

— Лады, если у него капуста есть, — тут раздался звонок, сквозь «картонную» дверь из коридора донеслись голоса. — О! Поздняк звонить.

Паша отправился открывать в дверь, пока её не снесли — кроме звонка гость ещё и пнул её ногой. Вскоре из прихожей раздалось:

— Здорово, Димон. Ты чё, один пришёл?

— Да ну её, эту Юльку, ломаться стала. А чё, вас много тут, что ль? — голос Димона был грубый и самоуверенный.

— Мы со Стасом, его Светка, и одна девчонка, Чугун привёл. Лёха ещё обещал подвалить.

— О, Чугун здесь, — Василисе показалось, что радости от этого пока неведомый Димон не испытывает. — Девчонка-то хорошая?

— Увидишь.

— А что, больше баб не будет?

— Машка ещё обещала. В нашем дворе живёт, ты её видел, под рыжую перекрасилась.

— А-а-а, эта.

Василиса машинально отхлебнула из своего бокала пива, а дальше всё происходящее как-то начало размазываться, рассыпаться на осколки. Вот Стас уже взасос целовался со Светой под смутно знакомый поп-хит сезона. Света сидела на нём верхом, лицом к лицу, обхватив колени парня своими ногами, её чёрная юбка сбилась на талии, полностью обнажив ноги и бельё, а руки Стаса обхватывали её спину, наполовину задрав вверх блузку. Вот уже Паша сел рядом с Василисой и попробовал её поцеловать, но она отказалась… кажется. Зато ей налили ещё бокал пива, но неудачно, облив Василисе юбку, а какая-то крашенная в рыжий цвет девушка повела её в ванну юбку застирывать.

Вернулась обратно в комнату Василиса, обмотав себя вокруг пояса полотенцем, так что получилось нечто вроде набедренной повязки. И вот она уже, непонятно в какой момент сидела на полу чужой квартиры и держала в руках бутылку тёплого пива в окружении незнакомых людей. Какая это была по счёту, она уже и не помнила. Может пятая, а может и десятая. Люди пили, курили и громко говорили, орала музыка. Несколько раз приходил сосед с криками, что сейчас вызовет полицию, если хозяин квартиры не прекратит шуметь. Всем было плевать. Света умудрилась на какое-то время исчезнуть со своим парнем, потом вернулась, очень довольная. Димон предложил девушкам потанцевать, Света и рыженькая принялись медленно кружиться в обнимку, потом Света вернулась на колени к Стасу, а её в танце заменила Василиса. Полотенце понемногу сползало то ли от движения, то ли оттого, что рядом пристроился Димон, чьи руки сначала гладили плечи, но бесцеремонно спускались всё ниже.

Последнее, то Василиса запомнила, перед тем как провалиться в чёрное беспамятство — это грозный рык Андрея Чугунова:

— Совсем охренели, мудаки? Приличную девушку с вами ненадолго оставить нельзя?! А тебе, Димон, последнее предупреждение. Я говорил, что она со мной… И дальше ты меня знаешь.

********

Василисе опять снилось, что она бредёт по жаркой душной пустыне. И там, словно в огромном духовом шкафу, её поджаривают и высасывают влагу до последней капли. Наконец липкий кошмар удалось отогнать и проснуться. Но легче от этого не стало. Голова гудела и пылала, как доменная печь. Или мартеновская? Правда, Василиса в жизни не видела ни ту ни другую, но везде читала, что жарит и гудит эта штука страшно. Вот примерно так, как и башка сейчас… Не открывая глаз, Василиса попыталась поменять позу, уложить голову по-другому — а вдруг поможет — но толку из этого оказалось мало. Боль только усилилась, прибавилась тяжесть в желудке. А во рту словно положили тонну какой-то химической дряни и потом сожгли, до того там было мерзко и сухо. Мышцы сотрудничать решительно не желали, и Василиса застонала с раздражением: вдобавок кто-то включил яркий свет.