— Понял. И хватит, ты тогда сняла — слона обеспечить можно. Как говорится, «шоб я так жил». Если что — звоните.

Когда Василиса зашла в гараж, чужак по-прежнему лежал на кровати, но уже не в забытьи, как минут пятнадцать назад: обморок перешёл в сон. Андрей приютился на знакомой складной табуретке. Заметив подругу, снял со стеллажа ещё одну такую же табуретку, выдвинул из угла небольшой столик и поставил две чашки. На холодильнике, оказывается, стоял и уже вскипел чайник, только заливай пакетики.

— Чёрный? Зелёный?

— Зелёный терпеть не могу. Больно полезен для здоровья.

— А я наоборот. И чем заниматься будем, пока Виктор мотается?

— Буду на тебя положительно влиять. Ты, смотрю, удачно сумку со школы таскаешь, — Андрей поморщился. — Да ладно, я уже в курсе твоих предпочтений. Девчонки у нас не представляешь, какие сплетницы. Как вчера нас увидели вдвоём, всё-всё про тебя рассказали. Математику и физику к тебе полкласса списать напрашиваются, а остальную лабудень ты не перевариваешь. Так что давай тетради и показывай образцы. Я уже дома всё сделала, осталось тебе переписать.

Следующие полчаса Андрей с восторгом наблюдал, как тетради, включая обещанные ещё с прошлого учебного года долги в виде сочинений по литературе, заполняются его почерком — даже с точно такими же кляксами и помарками. Разве что иногда приходилось поправлять смысл, сам он в жизни бы не написал именно так, и это могло их выдать. Василиса замечания принимала и вообще вся отдалась работе, очень уж ей хотелось уязвить Ларису Демидовну и дальше: могла бы отнестись с пониманием и с первого дня матери не жаловаться. Оба настолько увлеклись, что не заметили, как гость очнулся. Лишь когда ему надоело смотреть, и он присел, нарочно шумя, друзья обернулись.

— Ой! Я — Василиса, — она ткнула пальцем себя в грудь. — Это Андрей. А ты?

— Глеб, — прозвучало с акцентом, но разборчиво. А вот следующие слова оказались непонятны, но по интонации можно было сообразить, что спрашивают «где я».

— У друзей. Всё хорошо. Ты ко мне попал и…

Гость резким движением поднялся, крепко девушку поцеловал, аж губы обожгло. И тут же без сил опустился на кровать, оставив Василису судорожно заглатывать воздух и краснеть — то ли от поцелуя, то ли отреагировав приливом крови к лицу на обрушившийся поток информации.

— Шоб я так жил, как говорит наш общий знакомый, — восхитился Андрей.

— Это он сообщение передавал.

— Так и я о том же. Ухаживаешь за красивой девушкой, поцеловался — и всё сразу всем понятно. Приятное с полезным.

Василиса покраснела ещё сильнее и показала Андрею кулак. Хотелось то же самое сделать и гостю, но вдруг он не понимает, чего творит? Хотя нет, улыбается, всё эта зараза понимает.

— Ему в… в… в туалет ему надо. И он хотел выйти, осмотреться. А насчёт одежды и учебников я угадала.

— Понял. Подожди пару минут снаружи. Потом поможешь его вывести. Кстати. Обрати внимание. Выглядит он как наш красавчик, и имя звучит один в один. Зуб даю — не просто так.

На улицу вели чужака под руки вдвоём, Василиса больше придерживала, и то порадовалась, что Андрей и сам парень здоровый — как чужак один раз опёрся на неё всем своим весом, так девушка аж крякнула и присела. А на вид не так чтобы толстый… На улице чужак встал. Опираясь на стену гаража, глядя на сосны улыбнулся. Дальше повернул голову в сторону остальной линии гаражей — и с экспрессией высказал какую-то фразу, похоже, выругался. И глаза у него стали донельзя удивлёнными, про такие обычно говорится «по пять рублей каждый». Василиса проследила за линией взгляда. Ну высовывается из-за деревьев верхушка одной из немногих здешних четырнадцатиэтажек. И что в ней такого? Вполне прилично выглядит, даже покрашена не так давно. Но тут гостью стало хуже, он начал заваливаться, и друзья поспешили его уложить обратно в постель.

Дверь гаража с металлическим лязгом открылась, и почти сразу следом вошёл Виктор.

— Смотрю, гуляете?

— Да. Только вот этот с чего-то обычной многоэтажки испугался, — пожала плечами Василиса.

— Может ему просто от наших сосен и зелени плохо стало? — предположил Андрей. — Сама говорила, у них там пустыня. Может там везде так, и он дерева никогда не видел. Сплошные аксакалы растут.

— Саксаулы, — машинально поправила Василиса.

— Какая разница? Всё равно дубы, — рассмеялся Виктор. — Так. Я верю, что ты отличница и не надо мне говорить про разницу. Кино ты вряд ли смотрела и анекдота не поймёшь. Помогите мне всё притащить из машины, а дальше я тебя отвезу домой. Потом у меня не будет времени, а с твоей мамой мне стоит поговорить. На будущее.

— А я схожу за врачом. Есть идея. Да не смотри ты на меня так, не сдам я нашего пришельца. Помнишь, я про Анну Геннадьевну говорил? У неё первый диплом до психолога — терапевт. А ещё она надёжный человек. Нет, я ей ничего говорить не буду. Но попрошу просто зайти и посмотреть, без вопросов. Я думаю, она согласится. Объясни этому, чтобы молчал, пока его смотрят?

— Это вы о чём? — удивился Виктор. — И с чего это дама у нас так краснеет?

— Чугун ты. Бесчувственный!

— Он её поцелует — и у них через это полное взаимопонимание, как в сказках. Она ему всё объяснит, он ей чего надо.

— Нет, ребята, вы друг друга стоите. И не спорьте, девушка, вы точно с Андрюхой два сапога пара. Вот уж послала судьба на мою голову. Вы часом не родственники? Ладно, мы снаружи подождём, ты давай объясняй, и поехали.

Всю дорогу до дома Василиса молчала, у неё горели щёки, хотелось Андрея треснуть чем-нибудь тяжёлым. И почему-то упорно лезла в голову мысль, что вообще-то целуется гость лучше всех, с кем она гуляла и целовалась в прошлой школе. Дверь подъезда Василиса рванула так, что не будь та железной, вырвала бы с корнем, до нужного этажа взлетела. Но перед дверью квартиры решимости убавилось разом втрое, да и Виктор с чего-то приотстал, встав на середине лестницы.

— Ты звони, звони. Я тут, никуда не пропаду. Если меня в глазок увидят — запросто не откроют, и ночевать тебе в подъезде. Запасная кровать у нас, если помнишь, занята.

Трель звонка разорвала тишину трубным гласом подступающего Конца света. С громовым грохотом распахнулась дверь и на пороге замерла мама. В бешенстве она зашипела:

— Дожили! Срезала браслет, ушла к своим дружкам. Надеюсь, хоть в подоле ты никого не принесёшь? Отдала мне ключи и марш в свою комнату. Завтра же поставлю на окна решётку. Отныне из квартиры ты выходишь исключительно со мной.

Василиса хоть и вздрогнула — если мама не орала, а вот так вот шипела сквозь зубы, это было очень нехорошим признаком — но не сдвинулась с места. Присутствие Виктора придавало сил, да и за последнее время случилось столько всего, что мамины угрозы уже как-то не воспринимались чем-то серьёзным.

— Я бы позвонила, что мне срочно понадобилось уехать. Но кто-то, — Василиса постаралась добавить побольше яду в голос, — не заплатил мне за телефон. Только входящие, а вызывать тебя через кнопку «спаси меня» на браслете я побоялась. У тебя сердце слабое.

— Ах ты, паршивка! Да как у тебя язык поворачивается шутить над моим здоровьем. И это после всего, что я для тебя сделала. Чего замерла? Домой, я кому сказала!

Ухватить дочь за руку и поволочь силой женщина не успела: на площадку поднялся Виктор.

— Здравствуй, Надя.

— Не может… не може… н-не может быть, — мама замерла на середине движения, побледнела и перекрестилась. — Саша? Ты всё такой же…

— Немного ошиблась. Я его младший брат, Виктор. Но да, мне всегда говорили, что мы очень похожи. Я рад, что ты нас ещё не забыла.

— Чего тебе надо? — мама поджала губы и говорила сухо, вроде бы без прежнего страха, хотя руки и продолжали мелко подрагивать. — Я не желаю тебя видеть. Ни тебя, ни… Василиса, иди к себе. Иди отсюда, я сказала!

— Охотно верю, что не хочешь. Сашка после вашей ссоры выбил себе назначение в Благовещенск и с тех пор ни разу не приезжал. Но к твоему несчастью, я остался. В здравом уме и очень хорошей памяти. И я хочу поговорить.