— Но… — услышала я в трубке изумлённый голос.

Девушка явно не была готова к такому повороту событий.

— Всё хорошо, Лика. Мне просто необходимо уехать из города. На неопределённое время. Позже я свяжусь с тобой и мы всё обсудим…

Я непременно должна уехать, исчезнуть из этого города! Причём срочно!

Наскоро покидала вещи в чемодан, сунула кота в переноску, и поехала к родителям.

— Дочка! Куда ты собралась? Вот так вдруг внезапно! А как же работа?

— Работу я не бросаю. Просто мне нужен отпуск.

— Но как же так, дочка?! — восклицала мама. — А Алексей? У вас с ним вроде как роман…

Я проглотила сначала противный комок в горле прежде, чем ответить:

— Алексей сошёлся с бывшей женой.

— Ох, дочка… А ты… ты уверена в этом?

— Более чем.

*** На следующий день поезд уносил меня Новосибирск. Московскую симкарту сразу же заменила на свою старую.

Я смотрела в окно за зимний сказочный пейзаж, отвыкнув от такого изобилия снега. За те двое суток, что я провела в купе поезда, мерный стук колёс немного уравновесил хаос творившийся в моей душе. В голове рипитом крутились строчки из песни Владимира Кузьмина:

"Я не забуду тебя никогда Твою любовь, твою печаль, улыбки, слёзы А за окном всё так же стонут провода И поезд мчит меня в сибирские морозы…"

Марина, младшая сестра моей матери встретила меня радостными восклицаниями и крепкими объятиями.

Ночью, когда все домашние улеглись спать, мы закрылись с ней на кухне.

— Юлёчек, у меня, ей богу, дежа-вю! Тот же взгляд, та же тоска в глазах, что случилось? Не верю я, что ты вдруг решила приехать к нам в отпуск! В январе в отпуска на моря уезжают, а не к родственникам в Сибирь! Неужели…?! Опять он? Колесников этот проклятый? — и, увидев, подтверждение в моих глазах, с жаром воскликнула, громко стукнув по столу. — Да что б он провалился, гад такой!

— Маааам, — на кухню заглянула моя сонная двоюродная сестрёнка.

— Прости, доченька, буду потише.

— И что будешь делать? — шёпотом спросила Марина, когда Альбина ушла, плотно закрыв за собой дверь.

— Жить, Марин, просто жить…

Жалостливый, сочувствующий взгляд родной тётки прорвал мою томившуюся от душевных мук плотину и я, уронив голову на руки, больше не в силах сдерживаться, разрыдалась.

20 глава

Меня разбудил яркий солнечный свет. С трудом разлепила глаза. Шторы в комнате моей двоюродной сестры, куда меня уложили спать, были раздвинуты, и, сквозь оконные стёкла, горячие лучи солнца падали на моё лицо. За два года привыкнув к московской зимней хмури, я успела отвыкнуть от такого изобилия света.

А всё — таки выплакиваться очень даже полезно, подумала я, вставая с кровати и подходя к окну. Я ощущала себя странно спокойной, сердце больше не сжималось тисками, дышалось легко. Я даже улыбнулась Марине и Альбине, когда вышла завтракать к ним на кухню. Они разом замолчали и уставились на меня. Но их обеспокоенные лица тут же разгладились, и обе сразу разулыбались мне в ответ.

— Так дорогая, я уже убегаю на работу, — сказала Марина, усаживая меня за стол. — Алька позже выйдет, — ей сегодня только к четвёртому уроку. Андрюха как всегда будет поздно, а ты давай хозяйничай тут, отдыхай, отсыпайся. Чувствуй себя как дома. Хотя ты и так — дома.

Я действительно чувствовала, что вернулась домой.

Следующие дни я только и делала, что спала. Я просыпалась, умывалась, ела, и опять ложилась спать. И так двое суток подряд. Мне всё время хотелось спать. Я понимала, что мой организм таким образом защищал меня от стресса.

Но на утро третьего дня, моя любимая тётушка не на шутку обеспокоилась моим состоянием.

— Ты точно здорова? Дай измерю температуру.

— Я здорова, Марин. Просто устала… в последнее время было слишком много работы, много новых клиентов, большая нагрузка… Всё — таки два года без отпуска.

— Да только ли в работе причина…? — Марина с сомнением покачала головой. — Так, всё! Долой хандру! Сегодня в главном парке праздник, крещенские гуляния: ярмарка, хороводы, конкурсы, народные песни, в общем — веселье! И Алька наша будет там на сцене выступать со своим фольклорным ансамблем, пойдём и мы гульнём. Хватить спать, пора гулять!

Мне не хотелось идти ни на какие гуляния, но также не хотелось спорить с Мариной, прекрасно зная о её взрывном характере. Та, если вдруг что решит, — сядет и не слезет. Поэтому, вздохнув, я покорно согласилась. Да и пора было уже из дома выбираться. Я чувствовала себя медведем в спячке.

— И ты так собралась идти? — с ужасом вскричала Марина, внимательно разглядывая мою верхнюю одежду. — В этой искусственной шубке, лёгких ботиночках, вязаной шапчонке и кожаных перчаточках? Юлька, ты меня удивляешь, ей богу! Будто и не жила здесь вовсе! Так, давай нормально одевайся! Мороз — минус двадцать! Держи! Вот тебе мой выходной тулуп, валенки, пуховый платок и варежки из собачьей шерсти. Поедешь с Алькой вместо меня. А я сегодня у плиты постою. Своих фирменных сибирских пельменей с олениной на ужин вам налеплю. Андрюху недавно на работе водочкой на кедровых орешках угостили, вечером — закатим пир!

В очередной раз подчинившись Марине, я нарядилась в предложенные ею вещи, и от души рассмеялась, увидев себя в зеркало. Я словно сошла с картин художников девятнадцатого века!

Я вышла во двор и, взглянув на чистое безоблачное небо, зажмурилась с непривычки. На солнце снег сверкал и переливался так ярко, что было больно глазам. Выпавший накануне снег, белым пуховиком укрыл весь двор, воздух был прозрачен и чист, дыхание срывалось с губ белым облаком.

Вот это настоящая зима!

Андрей, муж моей тёти, отвёз нас с Альбиной в парк, а сам тут же укатил по своим делам.

В парке было полно народу, и даже крепкий мороз не мешал всеобщему праздничному настроению. Громкая музыка, яркие декорации в сказочном стиле, лавки с сувенирами, лотки с горячей едой, казалось, весь город собрался на народные гуляния.

Моя сестра вскоре убежала готовиться к выступлению, а я с лёгкой улыбкой бродила по парку, смотрела на весёлых ряженых скоморохов, вспоминая, что в последний раз проводила время на подобном мероприятии только будучи маленькой девочкой.

Объявили концерт и все ринулись в сторону импровизированной высокой сцены возле огромной ёлки. Девочки с ансамбля задорно исполняли народные песни, частушки, люди плясали, согреваясь, а я, улыбаясь во весь рот, с гордостью смотрела, как поёт моя Альбина. Настоящая артистка выросла!

После концерта народ стал расходиться от сцены, я подошла к гигантскому размеров самовару, к которому уже выстроилась большая очередь желающих выпить горячего чая. Я встала в самый конец. Через минуту ко мне подскочила довольная Алька, она обняла меня и закружила.

— Видела, как я пела?

— Видела! Замечательно пела! Алечка, ты — талантище!

— Вот приеду к вам в Москву на следующий год в Гнесинку поступать!

— Обязательно приезжай, мы будем только рады! — поддержала я свою младшую сестрёнку.

Наша очередь подошла, мы наполнили стаканчики горячим напитком и осторожно отошли в сторонку. Вдруг кто — то переградил нам путь. Я дёрнулась в сторону и вздрогнула, когда несколько обжигающих капель попали на мою рукавицу.

Подняла голову, посмотреть, кто мешает нам пройти, и застыла на месте, точно громом поражённая.

— Я же сказал тебе, Белка, что больше ты от меня не спрячешься…

При виде Алексея дыхание моё перехватило, ноги подкосились, исчезло всё: и небо над головой и люди вокруг, исчез весь мир, кроме его пронизывающих серых глаз. Я не могла и шолохнуться от изумления.

Аля с нескрываемым любопытством переводила взгляд то на Алексея, то на меня, и понимающе улыбалась.

— Юль! Ну всё, я побежала! Меня подружки ждут! — она вручила мне свой стаканчик с чаем, и через секунду исчезла.

Я смотрела ей в след неприлично долго, прежде, чем вновь решилась поднять глаза.

Алексей смотрел на меня и улыбался. Но глаза его были настороженными. Словно он опасался, что я вдруг могу начать ругаться и кричать.