И единственный способ спасти их — не наступать. Или не использовать артиллерию.

Люк с Таммингтоном, который то и дело дергался из-за перелетающих с холма на холм раньяров, несколько раз облетели графство под покровом невидимости. Своего помощника-змееветра, ослабленного долгим пребыванием у земли, у Драконьего пика, Люк отпустил отдохнуть и набраться сил в небесах.

Дармоншир приглядывал за Тамми и рассказывал о том, что увидел и узнал при прошлом облете, показывал замок графа Нестингер с разрушенным балконом и обрушенной им, Люком, крышей, и, признаться, ждал, не появится ли в окнах Ренх-сат.

И за этим ожиданием едва не упустил момент, когда Тамми, взбешенно что-то прошипев, все же рванул вниз, за замок, к загонам раньяров, которые поедали трупы. Дармоншир успел перехватить собрата почти у земли, обвить его поперек туловища и, лавируя меж находящимися в воздухе инсектоидами, утащить вверх, туда, где ледяной ветер охладил горячую голову.

«Глупости — это моя с-стезя, Роберт, — выругался Люк, — больше выдержки!».

«Но там были тела женщ-шин, — яростно возразил Тамми, — инляндских женщин, хотя какая, к чертям-с, разница?!».

«Мы сейчас-с делаем все, чтобы больше жертв не было, — Люк еще раз тряхнул коллегу и отпустил его. — Но если тебя обнаружат, это может спровоцировать начало широких боев, а нам пока это не нужно».

Он чувствовал себя совершенно сюрреалистично и нелепо. Будто не он это говорил, а его многочисленные наставники — Тандаджи, отец, дед, Луциус, — ему. Будто с появлением Таммингтона и его обучением вдруг логическая, холодная часть усилилась, а ответственность заставила стать занудным и предусмотрительным.

«Я понял, — примирительно прошипел Тамми. — Это тяжело, но я постараюсь не реагировать».

Между Дувлинских холмов, где велась вялая перестрелка, помощи змеев явно не требовалось — и они, вернувшись к Майлзу, внеся дополнения на карту и рассказав о том, что местное население используется как живой щит, полетели к морю, поохотиться и отдохнуть.

Чуть позже крылатые коллеги, насытившись, сидели на просоленном берегу: Люк с удовольствием курил, потому что за последние дни это удавалось сделать очень редко, а уставший от восторга после ловли косаток Таммингтон жадно вдыхал йодистый ветер.

Пять минут покоя, прежде чем лететь обратно.

— Я ведь так и не поблагодарил тебя, — глядя на синее майское море, сказал лорд Роберт. Люк покосился на него — молодого, чуть взъерошенного, в очках и мокрой одежде, потому что Тамми ухитрился обернуться раньше, чем выполз из воды. — Я никогда не думал, что мне доведется испытать подобное. Что змеи воздуха — это не сказка. Я до сих пор не верю, понимаешь?

— Понимаю, — очень искренне сказал Люк, с наслаждением выдыхая дым и поднимая за ним лицо к яркому синему небу. — Я и сам до сих пор, признаться, иногда сомневаюсь, не снится ли мне все это.

— И вот это? — как-то сдавленно произнес Тамми.

Люк опустил взгляд к морю. Из пенистого прибоя один за другим выходили громадные, похожие на бульдогов водяные псы с красными глазами. Первый, размером с хорошую корову, укоризненно рыкнул на Люка, не разжимая зубов, а потом аккуратно положил что-то у его ног.

— Он у вас, — обрадовался Дармоншир и поднял золотой кругляш на цепочке с выгравированным знаком воды. — Значит, после крушения смыло в море. Спасибо. Вы снова подросли, да? — Герцог протянул руку, чтобы потрепать пса по загривку, но тот глухо рявкнул, мол, без вольностей, и вся стая в несколько прыжков ушла обратно в море.

Люк оглянулся на Таммингтона. Тот сидел бледный, глядя на пену, оставшуюся после тер-сели, но во взгляде его было мало страха — все больше очень знакомый азарт.

— Дай-ка мне закурить, Лукас, — попросил Тамми с достоинством. — Кажется, пора начинать.

Люк молча протянул ему пачку и затем с любопытством наблюдал, как зеленоватый Таммингтон давится дымом.

— Ну и дрянь, — с сердцем заметил лорд Роберт, отбрасывая сигарету и поднимаясь.

— Первые раз пять я тоже так думал, — хмыкнул Люк. — Надо лететь в лагерь. Если повезет, успеем выспаться. Иначе, если бой затянется, есть риск рухнуть без сил. Сожрать-то и инсектоида можно, хотя гадость редкостная, как скорлупа от яйца с кислой слизью и ложкой мяса, а вот от усталости за раз не избавишься… и потом можно несколько суток проспать. А ты так и не спал нормально после инициации.

Таммингтон с отвращением сглотнул.

— Ты же говорил, что можно подпитаться в небесных ветрах?

— Можно, — нехотя признал Люк, возвращаясь к некомфортной как узкий воротничок роли учителя, — но спать все равно надо: даже если подпитываешься и чередуешь ипостаси, усталость накапливается. И на подпитку нужно время, а по первости может унести на край света или затянуть так, что растворишься в стихии. Надо все-таки показать тебе, как это делать, — он тоже поднялся, поглядел на эмиратские корабли на горизонте, обернулся на далекие точки раньяров за пустынным шоссе. — Знать бы, сколько у тебя это займет и не пропустим ли мы момент, когда будем нужны…

Внизу расстилалась зеленая, залитая солнцем Инляндия, как женщина, окунающая край одежд в море. С ледяной, наполненной только свистом ветра высоты не видны были ни инсектоиды, ни виселицы — а если не присматриваться, то под брюхом редких облаков можно было не заметить и полосы засек в графстве Нестингер.

Люк, сам преодолевая ощущение блаженства и восторга, наблюдал, как парит рядом в разреженных, сильно ослабевших перламутровых потоках Таммингтон с полуприкрытыми глазами и выражением морды точь-в-точь как у Тандаджи, когда тот употреблял дурман-траву, и лишний раз убеждался, что обучается пернатый коллега невероятно быстро.

Может, конечно, дело в том, что Люку после краткого курса у Луциуса пришлось почти все осваивать самому, и он совершил все ошибки, какие мог, а Тамми сейчас был под присмотром. А может, все-таки работала сила крови и близость к трону.

Глядя на младого герцога, кувыркающегося на пути к земле, и сам несясь наперегонки с ним, Люк вдруг представил, как учит летать своих детей. Но будут ли они способны к обороту?

Он вспомнил импровизированную лекцию профессора-генеалога, которого посещал, когда вел расследование смертей инляндских аристократов. Да, Маринина кровь сильнее, и дети, конечно, многое возьмут от нее, но Дармоншир — глава дома и рода, и потому все основные способности по крайней мере у старших детей будут унаследованы от него. Благо брак заключен до того, как они родятся. А Маринина кровь их только усилит.

Значит, если война закончится, полетам с детьми быть. А, может, лет через пятьдесят получится собрать свою стаю, как у Нории… нет, тысячи Змеев Инляндия, конечно, не прокормит, но десяток-полтора вполне, вполне…

Таммингтон, забывший и о войне, и о времени, с восторженным клекотом заложил петлю, и Люк усмехнулся, присоединяясь к нему.

По всему выходило, что это будет весело.

Уже когда они, невидимые, подлетали к лагерю, раздался грохот артиллерии и далеко слева по курсу на Дувлинских холмах начали расцветать огненные цветы.

«К земле!» — рявкнул опытный Люк. Не хватало еще попасть под дружественный огонь.

Тамми послушно рухнул в лес рядом с Дармонширом, ломая пышные кроны. Сильно запахло липкой весенней листвой.

«Что с-случилось?» — прошипел Тамми, скорчившийся рядом с Люком меж остовов деревьев, пока над ними свистели снаряды. Хвосты змеев почти синхронно нервно дергались.

«Вполне ожидаемое отс-сутствие возможности поспать с нами случилось», — с некоей едкостью ответил Люк, оборачиваясь. Снова сунул в зубы сигарету и уже благодушнее вслух добавил:

— Возвращайся в человеческий облик, Тамми. Пора добавить к радостям сегодняшнего дня и пробежку по пересеченной местности.