Виктор Степаныч моментально положил глаз на эту особу. Пытаясь покорить её сердце он покупал самые дорогие продукты в её же магазине, после чего она клала их обратно на полку, а выручку оставляла себе. Дарил ей цветы, украшения и приставания.

– Людмила, может мы как то это самое? – стоя опёршись на прилавок пытался флиртовать Виктор Степаныч.

– Что? – отвечала Людмила, хотя прекрасно понимала что имеется в виду.

– Ну ту ру рум…

– Я вас не понимаю.

– Блин… Прям говорить что ли?… Ну трахну! Трахать вас хочу Людмила сил нет! Хотите ко мне, к вам, или тут в подсобке. Не важно. Я богатый, успешный мужик! Вы замечательная со всех сторон женщина от которой у меня шишка дымит ещё с первого взгляда!

– Виктор Степаныч, трахайте свой кулак.

– Простите Людочка! Ну чувства прут из меня! Не контролирую себя когда рядом с вами. Подарите мне одну ночь любви и вы измените своё отношение ко мне. Знали бы вы как я хорош в плотских утехах… Не хочется хвастаться, но секс со мной это как на машине с открытым верхом ехать.

– После него я заболею? Всё Виктор Степаныч. Уходите. У меня покупатель. – надменно, с недовольством и очень отвратительным тоном она отшила председателя.

Как оказалось всё это время за его спиной весь диалог слушала бабушка. Виктор Степаныч развернулся и расстроенный пошёл к выходу.

– Извращуга. Тьфу на тебя. – кинула в след председателю бабка и плюнула.

– Бабка, ну ты и су… Сухарей себе купи!

"Ну ни чё, я её расколю и тааааак оттарабаню… Ходить не сможешь, сучка!" говорил Дубилин всякий раз выходя после очередной осады магазина.

Ежедневно в деревню приезжало шесть рейсов туристов по пятьдесят человек в каждом! В промежутках между самими рейсами местные "перезаряжали" деревню: выставляли новые товары на прилавки, убирались, Гамаюн искал и красил новые детали.

Пожалуй единственным грустным моментом в преображении деревни стал отъезд Бабы Нюры из деревни. Первые месяца три ей досаждали туристы и Кидельман со своим громкоговорителем. "Шумно стало." – выходя за калитку и возвращаясь к себе во двор говорила она. Поэтому она отправилась к своим дальним родственникам в Кисловодск. Несмотря на то, что она была не особо людимым человеком, первые дни после её отъезда мы тосковали всей деревней.

Баба Нюра уехала. Но баланс пожилых людей восполнил переехавший сюда из города для поправки здоровья свежим воздухом брат Кузьмича… Кузьмич… Для простоты повествования далее он Дед Игнат. Бывалый вояка, прошедший все войны, которые только можно было пройти за время его жизни и очень серьёзный охотник. Серьезный в плане арсенала. Когда он приехал мне пришлось проводить опись всего его оружия около часа.

– Игнат Кузьмич, ладно винтовка Мосина, двустволка, ладно ППШ – он трофейный, я ещё могу понять, но пулемёт вам не кажется, что перебор? Вы на кого с ним идти собрались? На всех кабанов в области?

– Да мне его генерал лично в руки вручил!

– И боезапас поди на всё это есть?

– А как же. Оружие без боезапаса как рыбалка без водки, сынок. Можно посмотреть пять минут, а дальше не интересно!

– Несите. По нему тоже опись надо делать.

Кстати, Братья Мухины являющиеся тоже охотниками, быстро нашли общий язык с дедом Игнатом. Иногда в пылу алкогольных перепалок они любили мериться своими достижениями.

– Я один раз просто в темноту выстрелил и кабана убил! – хвалился Мухин тот что Олег.

– Кабана… Я с ножом на медведя ходил. – закидывай руками в рот квашенную капусту говорил дед Игнат.

– С ножом? Я с голыми руками на медведя ходил! Вот шрам. – подняв рубаху показал Олег.

– Ты, ну ты тоже не пизди это аппендицит. – парировал его брат Гена.

– А, вот. – поднял он рубашку с другой стороны. – Вот этот шрам. Чуть кишки наружу не вывалились.

– Ну как сезон пойдёт сходим постреляем… Проверим. Ну будем. – подняв вверх рюмку воскликнул дед Игнат.

О Деде Игнате достоверной информации я собрал мало. Даже от его брата – Кузьмича. Известно, что наград и орденов у него очень много, а их сами он хранит на чердаке в чемодане и не сильно любит ими козырять. Находясь в деревне недолгое время он без особых усилий заслужил авторитет и уважение местных. Как минимум потому что он выглядел как человек мудрёный опытом, сильный и волевой.

В мою собственную жизнь тоже пришли изменения. Например мне выдали автомобиль и благодарственное письмо от руководства. В связи с бесприцидентностью ситуации в письме была строка "За заслуги перед государством и планетой". Даже с учётом того , что людей в деревне каждый день было много и разных, работы прибавилось не сильно, так как туристы достаточно мирные и как правило дисциплинированные. Единственное что мне приходилось делать это урегулировать конфликты туристов и Гамаюнова.

– Товарищ милиционер, этот гражданин продал моей жене распиленный коленвал от Жигулей под видом запчасти от инопланетного корабля. – однажды предъявил один из туристов.

– Ой, а вы прям в инопланетянских кораблях разбираетесь?! – спорил горе предприниматель. – У них там тозе вообсе то они есть!

– И на бензине поди ездят? – продолжал потерпевший.

– Жулик! Воспользовался моей неосведомлённостью! – оправдывалась жена туриста.

– Не переживайте, он вернет вам деньги. – сказал я.

– Обобрали до нитки, гол как сокол. – протягивая купюры причитал Гамаюнов.

– Извините, пожалуйста я приму все меры наказания.

– Да уж примите пожалуйста. – удаляясь говорили туристы.

– Ты не прибедняйся мне тут, сокол. Международного скандала нам тут не хватало. Ты если занимаешься такими делами ты хоть как то маскируйся что ли. Там привари детали какую то… Не знаю… Да и в конце концов ты столько деталей продал что на авианосец хватит, а не на маленький корабль. Ты не думал, что люди тебя раскусят? – в который раз отчитывал я Степана.

– Когда раскусят я узе где нибудь на море буду сок под пальмой пить. В трусах. И зенсин любить в больсых колисествах… Да и в консе консов! Не обеднеют они! Вон сясы какие у них. Могут зе себе позволить.

– Сясы? – переспросил я.

– Ну нарусьные сясы. – расшифровал Гамаюнов.

– Аааа. Короче. Гамаюн. Аккуратней будь. По человечески прошу.

Деревня цвела и пахла. Пахла привычными для себя ароматами свежескошенной травы и навозом всех мастей. Люди зажили хорошо. Как только можно жить хорошо в деревне. Некоторые зажили даже по лучше чем в городе. На радостях от растущего финансового благополучия и уверенного завтра, женщины даже начали поголовно беременеть. В этом процессе я кстати участия не принимал.

Но вскоре наша жизнь начала развиваться по принципу "не жили хорошо и нечего начинать."

Сегодня был выходной. Деревня отдыхала от притоков туристов. Виктор Степаныч зачем то вызвал меня к себе. Обычно это происходило, когда в его голове возникал план обойти какой то закон, в целях личного обогащения и ответ на все его идеи у меня был один "Можно, но потом вас сразу посадят". Я зашёл к нему в кабинет, где на столе лежала гора бумаг, разбросанные вещи и остатки еды. Причиной этого беспорядка стало то, что Пасочкин наконец то взял всю свою волю в кулак и таки обиделся на председателя, после очередного выкидона Дубилова, который заключался в том, что будучи в уличном туалете он подпёр Пасочкина пьяным на машине. Пасочкин просидел там до самого утра, после чего был очень вонючий и злой.

– Всё вы меня доконали! Идите с вашего позволения в задницу! Да хотя с какого позваления?! Просто идите в задницу! Так вот вам! Начальничек, тоже мне! – возмущал после этого инцидента Пасочкин.

– Ого. Ты чё кричать умеешь что ли? – не ожидая такой реакции, спросил Дубилов.

– Я увольняюсь!

– Эээ! Погоди! Ну что хочешь? – пытался остановить его Виктор Степаныч.