Когда же мы увидели дорогу,

Что до реки и мостика вела,

В её руках уж был мешок огромный.

И где такой бабуся заняла?

Пока мы шли, я к ней привык немного,

И не боялся рядышком стоять.

Она мне улыбнулась и сказала:

«Ты можешь до реки, что хочешь взять.

Успей перенести свою поклажу

Через вон тот красивый, дивный мост.

Всё, что в мешке – твоё будет по праву.

За неудачу лишь с тебя, брат, спрос!

Мешать и помогать тебе не стану.

Не мешкай и по-быстрому беги.

Бери сколько захочешь – мне не жалко.

Успей добро лишь к месту донеси».

Ну что сказать? Я побежал конечно,

Хоть ноги и не слушались меня.

Но вскоре я совсем приободрился,

Когда передо мной, собой горя,

Раскрылись лавки полные богатства.

Маня к себе: «Ко мне друг загляни!»

Не сдерживал никто – бери, сколь хочешь.

Греби себе спокойно и греби.

И горы золотые не кончались,

Чем дальше, тем огромнее росли.

В конце, само богатство насыпалось,

На что лишь руки целились мои.

Признаюсь, я не мог остановиться.

Мешок, набитый златом стал мне в рост –

Подстать лишь человеку-великану,

Который бы его чрез реку снёс.

Отсыпать не хватало силы воли.

Я стал пытаться это поволочь,

Но не успел. И золото, и мостик

Растаяли, как дым, убравшись, прочь!

Коварная, костлявая старуха

Нарочно мне мешок такой дала.

Вот если бы была поменьше сумка –

Она бы злато не уберегла!»

От этих слов опять чуть-чуть стемнело,

Но музыкант не стал пока играть.

И не успел бы, ведь другой разбойник

Спешил про испытанье рассказать.

Теперь сидящих, словно распирало,

Признаться в чём-то и поговорить.

Ни драться, ни стараться сделать пакость,

А душу в облегчение излить.

И вот уже четвёртый, побоявшись,

Что кто-то его первым перебьёт,

Поднялся, кулаком всех, упреждая,

И произнёс: «Молчите! Мой черёд!

Богатство, слава… что! А я влюбился!

И девушки желанней не найти!

Но кто я был такой? Бедняк убогий.

Соперников, как стадо на пути.

Все как один богаты и красивы.

Понятно, что средь них и выбирать.

А я, её увидев раз в повозке,

Не мог уже ночами больше спать.

Из рук моих буквально всё валилось.

Мечтая быть с ней рядом, забывал

Зачем, куда пошёл, что нужно делать.

Меня как будто кто околдовал!

Дела мои совсем уж стали плохи.

И вот мне подсказали, чтоб спасти,

Как стать достойным изо всех достойных,

Путь указав, куда нужно идти.

Я с лёгкостью прошёл все испытанья,

Чтоб в лес впустил сей многолетний дуб.

Да… Бабка меня тоже напугала,

И зуб от страха тоже бил об зуб.

В миг первый захотелось развернуться,

Но путь закрыт был – некуда бежать.

Пришлось Яге мне всё, о чём мечтаю

В подробностях как «маме» рассказать!

Она всё поняла довольно быстро,

Как будто знала это наперёд.

И тоже повела меня до места,

Где путь к реке и мостику ведёт.

И мне она конечно обещала,

Что той, что всех на свете красивей,

Я стану люб и как мужчина нужен,

Дойти туда лишь нужно побыстрей.

Велела мне, как вам, поторопиться.

И я, как ненормальный, побежал.

Но через пять, а может десять метров,

Споткнулся и лицом в дерьмо упал.

Поднялся, всё на свете проклиная…

Но тут передо мной раскрылся двор.

Стояли там красивые палатки.

Я заглянул и вдруг исчез забор.

Из первой вышла дева, предлагая

Помыть меня, нарядно обрядить.

Конечно, я на это согласился,

Желая лучше прежнего побыть.

Когда я вышел – стал собой приятен.

Ко мне вдруг вышла дева из второй,

Сказав: «Сейчас ты юноша опрятен,

Но выглядеть ведь можешь, как король!

Зайди ко мне и совершится чудо!»

А кто б такой хоть в чём-то отказал?

Стройна была красотка, белокура,

И лик её блаженство излучал.

Она меня постригла, причесала,

Одела в дорогущее бельё,

Теперь мной можно было любоваться.

Смотрелся я прекраснее неё –

Той девушки, к которой так стремился.

А тут меня и третья позвала.

Восточная красавица с кудрями

К себе в шатёр за руку повела.

Под музыку запела очень дивно,

Красиво стала бёдрами вилять.

И я, вина приятного напившись,

Уж больше не хотел к мосту шагать.

Зачем? Когда вокруг подобный праздник!

Но вдруг, как дым растаял дивный двор,

И девушки, манящие в палатки,

И мост… Всё, как украл багдадский вор.

Вот так ни с чем я братцы и остался.

Теперь я снова нищий – не король!

А та, к которой я тогда стремился –

Одна мечта, и приз уже не мой!»

Когда хотели прочие вступиться,

Чтобы продолжить дальше разговор,

Вскочили вдруг, желая расступиться,

Потупив виновато в землю взор.

Давид не помнил, как и сам поднялся.

Ему пока что было невдомёк,

Что словно птиц разбойников спугнуло,

Да так, что никто слова не изрёк?

Через мгновенье поведенье понял.

Пред ним стояла та, что всех собой

Пугала до мурашек, до икоты.

И музыкант теперь был сам не свой!

Бесспорно, ему было много проще,

Ведь в темноте он был здесь не один.

А если бы та сразу появилась,

Он точно б испугался до седин!

Однако всё мгновенно изменилось,

Когда бабулька стала говорить.

То был приятный, стариковский голос,

Доверие способный пробудить.

Разбойники мгновенно «рассосались»,

Их, будто прежде не было вокруг.

Возможно, они что-то утаили.

Не тупят взгляд, когда так бьёт испуг.

Да, в общем-то, не в этом было дело.

Давид хотел им кое-что сказать,

А именно в чём были те не правы:

«Друг иль не друг – здесь нужно помогать!»

Теперь их догонять, конечно, поздно,

Да и Яга не просто так пришла.

«Зачем сюда явился гость незваный?» –

Так старая общенье начала.

Скрывать Давиду нечего. Он быстро

Историю о Фее изложил,

О том, что парень встанет против войска,

А он бы эту бойню прекратил.

И всё, что только надобно Давиду,

Так получить волшебного коня,

Чтоб он, как ветер пролетел дорогу

К местам, где с дрожью ждёт войны земля.

«Ты просишь для других, но в этом месте