- Чак Гэннон. Или доктор Чарлз Э. Гэннон, если быть формальным. И хотя вы, возможно, больше не леди Кэтрин в Звездной империи, мы на Старой Земле. Здесь - где угодно в Солнечной лиге - вы все еще графиня Тор.

- В этом он прав, - сказала Фанни. - Это часть твоего...как мне это назвать? "Мифа" кажется немного экстравагантным.

Женщина справа от Гэннона сняла свою собственную маску, открыв привлекательное, открытое лицо, и улыбнулась Монтень.

- Лично я не думаю, что это вообще экстравагантно, - сказала она. - Мои родители с энтузиазмом отзывались о леди Кэтрин, защитнице угнетенных и проклятии "Рабсилы Инкорпорейтед", которая никогда не будет достаточно проклята.

Монтень уставилась на нее, и другая женщина улыбнулась еще шире.

- Я происхожу из семьи аболиционистов. Доставило мне небольшие неприятности в Академии.

- Больше, чем немного, - поправил Гэннон. - Но я думаю, что общие представления уместны.

Последняя пара масок исчезла, и он помахал первой женщине.

- Лиз здесь - Элизабет Роббинс, снова формально - контр-адмирал флота Солнечной лиги, и "Академия", о которой она говорит, - это академия флота. Что не вызывает большого уважения у конформистов... факт, который, вероятно, объясняет, почему она не вице-адмирал Роббинс.

- Напротив нее у нас сидит подполковник Вен Чжин-хван. В настоящее время она является начальником оперативного отдела разведывательного управления жандармерии, но вскоре перейдет на командование всеми разведывательными подразделениями жандармерии. А слева от меня майор Ежи Скарлатти, тоже из жандармерии.

Боже, подумал Монтень, какая... эклектичная команда. Кстати, об этом...

- А вы... кто, кроме "доктора Чарльза Э. Гэннона"?

- Я новый директор разведки флота, - ответил он, и Монтень нахмурилась.

- Ваше имя мне почему-то знакомо, но причина другая.

- Да? - Фанни издала тихий смешок. - Вы, вероятно, слышали это в связи с премией Банерджи. Он получил ее несколько лет назад.

Вот и все. Монтень почувствовала, что ее раздражение начинает спадать. Банерджи была одной из немногих академических наград, к которым она испытывала хоть какое-то уважение. В отличие от большинства, она не выдавалась за какую-то конкретную работу. Это было больше похоже на премию "гений в целом", и хотя Монтень относилась к термину "гений" так же скептически, как и к наградам, она не могла отрицать, что у Банерджи был впечатляющий послужной список.

Как и следовало ожидать, когда раздражение прошло, на первый план вышло любопытство.

- Хорошо, - сказала она. - Так почему Фанни настояла, чтобы я пришла сюда с ней? Я предполагала, что она просто хотела моей моральной поддержки для любого нового плана, который она придумала. Но теперь я начинаю сомневаться.

- Придуманный? - Фанни слегка нахмурилась. - Во-первых, я не "строю планы". Во-вторых, если бы я это сделала, я бы не "готовила" их. Возможно, вы не испытываете никакого уважения к кухне, но я ее уважаю.

- Нет, я хотел поговорить не с мисс Фанантенанирейни, - сказал Гэннон. - Это были вы.

Монтень была искренне впечатлена. Ему удалось безупречно произнести полное имя Фанни. Можно даже сказать, что он отбарабанил его. Очевидно, человек основательный.

- У меня есть предложение для продвижения, - продолжил он.

- Тогда двигайте его вперед.

- Возможно, нам следует сначала заказать напитки, - предложила Фанни.

Это заняло некоторое время.

После того, как Гэннон закончил, Монтень уставилась на причудливый рифленый контейнер на столе перед ней. Люди все еще называли их "стеклянными", хотя из этого древнего материала по-прежнему изготавливались только дьявольски дорогие сосуды. Единственное, что было общего у современного стекла с предками, - это их прозрачность. Предположительно, чтобы люди могли видеть зелье, которое они заказали.

Это называли "Юпитер". Совершенно не разбираясь в истории алкогольных напитков, Монтень не знала, что ее предки, которые пили из настоящей стеклянной тары, были бы либо удивлены, либо шокированы (или и то, и другое), если бы увидели жидкость, которую она заказала. Она была расположена чередующимися горизонтальными полосами различных оттенков оранжевого, желтого, грязно-белого и бежевого, которые вращались в шаровидном "бокале" так, что на завершение оборота уходило около десяти секунд. Она ненадолго приводила в беспорядок узор, каждый раз отпивая из него, но только до тех пор, пока он не возвращался в надлежащий порядок и движение.

Центральным элементом напитка было большое красное пятно, которое вращалось вместе с остальными.

На самом деле, до сих пор она едва прикоснулась к нему. Теперь она взяла и проглотила примерно треть его. Как и ожидалось, это было великолепно на вкус. Что и должно было случиться, учитывая, сколько с нее за это взяли. Бывшая графиня Тор редко употребляла алкогольные напитки, но когда она это делала, то не видела причин скупиться. В конце концов, она была одной из самых богатых людей на свете.

- Итак, что ты думаешь? - спросила Фанни, и Монтень поставила бокал и посмотрела на нее с тем, что можно было бы назвать легким подозрением.

- Ты подтолкнула их к этому, не так ли? - сказала она.

Фанни положила руку на грудь и изо всех сил постаралась выглядеть обиженной. Ее лучшее старание было... не очень хорошим.

- Конечно, нет! - сказала она добродетельно. - Хотя, признаю, что, когда Чак поделился со мной этой идеей, я была совершенно очарована. - Она бросила на Монтень взгляд, в котором сочетались обвинение и защита. Во всяком случае, пытались. - Думаю, ты тоже была бы рада.

Монтень снова подняла свой бокал, обдумывая этот вопрос. На этот раз это был скорее глоток, чем отхлебывание, но ей потребовалось на это гораздо больше времени. Затем, наконец, она покачала головой.

- Признаю, что я захвачена духом вашего предложения, Чак. Но вы идете по неверному пути.

- Я весь внимание, как говорится.

- Проблема должна быть очевидна - для вас даже больше, чем для меня. Как только появится какое-либо предположение, что флот Солнечной лиги сотрудничает с террористами - террористами Одюбон Баллрум, не меньше - вы никогда не услышите конца этому. За каждым вашим шагом будут следить репортеры, политики и люди, которые платят им, чтобы они следили за вами.

- Полагаю, что на самом деле это мягко сказано, - сухо сказала подполковник Вен. Монтень взглянула на нее, и она пожала плечами. - Я должна признаться, что как "шпион" я рассматриваю любую операцию, которая выходит на открытое место, как неудачу для полевых условий. Однако в данном случае, насколько я понимаю, мы хотим быть настолько открытыми, насколько это возможно. В конце концов, - она многозначительно посмотрела на Гэннона, - многое из этого, с нашей точки зрения, касается спасения флота - как в глазах общественности, так и в своих собственных, - поскольку это фактическое подавление работорговли. Что означает обнародование этого. А это значит, что репортеры пронюхают об этом. Мы этого хотим. И когда это произойдет, по крайней мере, некоторые из них ударят по любой связи с Баллрум. Не так ли, доктор Гэннон?

Гэннон скорчил гримасу.

- Признаю, что это, конечно, большая оговорка адмирала. Я почти уверен, что смогу разобраться с этим вопросом, как только он возникнет. - Что-то похожее на фырканье донеслось со стороны Вен, и его губы дрогнули. - Тем не менее, признаю, что это будет непросто, - добавил он.

- Вам не нужно делать это тонко, - сказала Монтень. - Все, что вам нужно сделать, это подойти к проблеме, так сказать, со стороны.

- Нельзя ли это немного растолковать?

- Конечно. - Она сделала еще глоток, в основном, чтобы дать себе немного времени подумать, затем поставила стакан. - Вам и близко не нужно подходить к Баллрум. Вместо этого вы обращаетесь к системе правительства Конго с предложением принять участие в совместных военных учениях. В частности, в патрулях по борьбе с рабством. Вам даже не нужно ждать, пока Конституционный съезд ужесточит существующие законы, потому что они уже давно приняты, не так ли, подполковник? - Она указала пальцем на Вен, которая твердо кивнула. - Было бы довольно неловко, если бы политик - или даже скандальный журналист - доставил вам неприятности из-за того, что вы начали применять собственные законы Лиги.