Сам трон Человека был установлен на возвышении, образованном армированной хромстеном крышкой люка от ракетной установки. Эта крышка люка была взята с "Ярости свободы", переименованного крейсера, с командной палубы которого Миранда I, первая императрица Человечества, возглавила битву за то, чтобы изгнать повелителей кинжалов со Старой Земли и восстановить функционирующую и растущую цивилизацию в галактике. К трону вели четырнадцать ступеней, каждая из драгоценных металлов или самоцветов. Но суровый, покрытый шрамами хромированный корпус корабля затмевал их всех.

Сам трон был еще проще, всего лишь старое, потрепанное, антикварное командирское кресло с того же корабля. На протяжении многих лет его не раз приходилось реставрировать. Но каждый мастер, выбранный для этой задачи, тщательно заботился о том, чтобы воспроизвести в точности те же шрамы, те же ожоги, что и на том, на котором сидела Миранда Первая, Миранда Великая, во время тех ужасных сражений. И на нем действительно были те шрамы, те ожоги. Вплоть до неуклюже вырезанных инициалов "АС", которые были вырезаны на боку кресла еще до того, как Миранда Макклинток и ее последователи пробрались на летную палубу того, что когда-то было кораблем "Повелитель кинжалов", чтобы обратить его против бывших владельцев.

Александра VII, семнадцатая Макклинток по прямой линии после Миранды I, восседавшая на этом кресле, восседала на нем и сейчас. Роджер увидел ее издалека, когда они вошли в комнату, - царственная, отстраненная фигура, очень похожая на мать, которую он помнил в былые времена. На ее голове сверкала императорская корона, на ней был длинный шлейф из отороченного пурпуром белоснежного меха ледяного тигра, а в руке, затянутой в перчатку, она держала скипетр. Присутствовали и другие, десятки людей, хотя они казались потерянными и одинокими в огромном тронном зале, и Роджер замедлил шаг.

Он вышел вперед, и его трость моталась из стороны в сторону. Депро шла справа от него, держа в руке свои ненавистные туфли и теребя их. Затем появился Джулиан, оправляя гражданский костюм, который он только учился носить. И Хонал, одетый в боевой костюм пилота космического корабля.

Элеонора О'Кейси шла слева от него, спокойная и исполненная достоинства, более привычная к этой комнате, чем даже Роджер. Затем док Добреску, чувствующий себя неуютно в официальной одежде. Кринди Фейн, все еще в своей кожаной сбруе и килте. А прямо за ним стоял Д'Нал Корд - раб, наставник, телохранитель, друг - и Пиди Карузе.

Томас Катроне шел позади двух мардуканцев, но Роджер чувствовал за собой еще кого-то. Д'Эстри и Гроннинген. Доккум, Пентзикис и Босум. Капитан Красницки с "Деглоппера", который взорвал свой собственный корабль, чтобы забрать с собой второй крейсер святош. Айма Хукер и даже энсин Гуха, невольный саботажник-зомби "Деглоппера". Кейн и Савато. Растар, размахивающий мечом, когда его циван-конь отошел в сторону. Список можно было продолжать и дальше, но самое главное, он почувствовал дружескую, отеческую руку на своем плече. Ощущение было настолько сильным, что он действительно посмотрел в сторону, и на мгновение чем-то другим, кроме своих глаз, он увидел лицо Армана Панера, спокойное и трезвое, готовое принять любой вызов ради своего принца и своей империи. А рядом с Панером стоял Костас Мацуга, наблюдая за происходящим, задаваясь вопросом, достаточно ли хорошо Роджер одет для официальной аудиенции, и восхищаясь обувью Депро.

Он дошел до первой линии ограждения, где подданные останавливаются и преклоняют колени перед императрицей, и продолжил идти, подгоняемый срочностью в своем сознании, подталкиваемый вперед своими призраками. Он миновал вторую линию, потом третью. Четвертую. Пока он не добрался до пятой и последней, где его трость раскинулась по обе стороны от него. И тогда, наконец, он опустился на оба колена и склонил голову.

- Ваше величество, - сказал он. - Вы звали, я пришел.

Александра посмотрела вниз на его склоненную голову, затем перевела взгляд на спутников, которые последовали за ним в ее присутствие. Она прервала свое рассмотрение при виде туфель Депро и слабо улыбнулась, как будто в полном понимании. Затем она кивнула.

- Мы - Александра Харриет Кэтрин Гризельда Тиан Макклинток, восьмая императрица Человечества, восемнадцатая из нашего Дома, получившая корону. В последнее время нам временами становилось нехорошо. Это серьезно влияло на наше суждение. Но в этом месте, в это время Мы те, кто мы есть. В любой момент это может измениться, но на данный момент мы находимся в здравом уме, о чем свидетельствуют лечащие врачи и что было доказано в беседе с нашим премьер-министром и другими министрами, собравшимися здесь.

Она сделала паузу и оглядела тронный зал - не только Роджера и его спутников, но и всех остальных, собравшихся там, и слегка кивнула.

- Было восемнадцать императоров и императриц, начиная с Миранды Первой. Некоторые из нас погибли в бою, как и наши сын и дочь. - Она печально замолчала, вспомнив своих собственных детей и внуков. - Некоторые из нас умерли молодыми, некоторые старыми. Некоторые из нас умерли в своих постелях...

- И некоторые в других кроватях, - пробормотал Джулиан себе под нос.

- ...и некоторые в результате несчастных случаев. Но все мы умерли, метафорически, прямо здесь, - сказала она, постукивая левой рукой по подлокотнику древнего командирского кресла. - Ни один император или императрица Макклинтоков никогда не отрекались от престола. - Она сделала паузу, сердито выпятив челюсть, и снова посмотрела на склоненную голову Роджера.

- До сих пор.

Она вырвала тяжелый шлейф из рук своих сопровождающих и встала, обернув его вокруг левой руки, пока не обрела некоторую способность к самостоятельному передвижению. Затем она спустилась по четырнадцати ступенькам на стеклянный пол.

- Роджер, - рявкнула она, - тащи свою задницу сюда.

Роджер поднял глаза, его лицо было суровым, и один мускул дернулся на его щеке. Но он встал по ее команде и подошел к основанию лестницы.

- На организацию коронации ушли бы недели, - сказала Александра, глядя ему в глаза, ее лицо было таким же суровым, как и у него. - И у нас нет времени, не так ли?

- Нет, - холодно сказал Роджер. Он хотел поговорить со своей матерью, когда вернется. Это было не то.

- Прекрасно, - сказала Александра. - В таком случае, мы пропустим церемонию. Протяни свою правую руку.

Роджер подчинился, все еще глядя ей в глаза, и она с силой вложила скипетр ему в руку.

- Скипетр, - выплюнула она. - Символ вооруженных сил империи, главнокомандующим которыми ты теперь являешься. Изначально это было простое устройство для дробления черепов ваших врагов. Используй это с умом. Никогда не сокрушай слишком много черепов; точно так же никогда не сокрушай слишком мало.

Она с трудом освободилась от тяжелого шлейфа из меха ледяного тигра и обошла вокруг, чтобы набросить его ему на плечи. Она была высокой для женщины, но ей все равно пришлось приподняться на цыпочки, чтобы приладить его на место. Затем она снова встала перед ним и застегнула плащ на горле.

- Большой, тяжелый, черт возьми, плащ, - огрызнулась она. - Не могу вспомнить, что это за символ, но это будет занозой в твоей имперской заднице.

Наконец, она сняла корону и с силой нахлобучила ее ему на голову. Она была изготовлена по размеру ее головы ко дню ее собственной коронации и оказалась слишком маленькой для Роджера. Она сидела у него на макушке, как чересчур маленькая шляпа.

- Корона, - сказала она с горечью. - Первоначально это был символ шлемов, которые короли носили в бою, чтобы враг знал, в кого стрелять. Почти с той же целью и сегодня.

Она отступила назад и кивнула.

- Поздравляю. Теперь ты император. Со всеми вытекающими отсюда полномочиями и ужасной ответственностью.

Глаза Роджера оставались прикованными к ее глазам, жестким, сердитым. Так много лежало между ними, так много боли, так много недоверия. И теперь паровой каток истории, ответственность, которая унесла жизни восемнадцати поколений их семьи, восседала у него на голове, лежала на плечах, утяжеляла его правую руку. Нежеланная, внушающая страх, и все же его - ответственность, от которой он не мог отказаться, которой он отдал стольких своих погибших, и которой он должен пожертвовать не только свою жизнь, но и жизнь Нимашет Депро и их детей.