И вот снова ей вспомнилась некогда в детстве брошенная мамой фраза «Подрастёшь, узнаешь, как дети достаются». Веронике тогда лет пять всего было. Что уж она вычудила, получив такой посыл, кто его знает, но странность от непонимания сказанного, вперемешку с любопытством, засели в голове навсегда.

«А ведь и правда, что я знала о рождении детей, выходящее за пределы информации из учебника анатомии человека за девятый класс? Да ничего!» – хмыкнула женщина, припоминая, как успокаивалась тогда словами миловидной акушерки из женской консультации незадолго до родов – «Теперь забудь всё, чему тебя учили на лекциях в Школе для родителей. Ключик к своему чаду будете с отцом ребёнка подбирать постепенно».

Её с мужем тогда позабавило это высказывание, такое типично звучащее от ветеранов труда, в сторону юных специалистов впервые пришедших работать на предприятие, но как позже оказалось, мудрая акушерка была права. Несмотря на всю схожесть процесса рождения, каждые роды проходили индивидуально, приводя в этот мир абсолютно уникальное творение, за которым требовался особый уход.

Вероника выбралась из пробки. Машина набирала скорость, выстраиваясь в поток, вырывающихся за город автомобилей.

– Ещё полчаса и я дома, – бросила взгляд на часы Вероника.

Обогнав несколько фур, и перестроившись в правый ряд, она снова предалась воспоминаниям.

Три дня до выписки пролетели незаметно. График малыша значительно отличался от любого, который она только могла себе предположить. Про таких детей, как её ребёнок, говорят «висит на груди». Сынуля действительно любил покушать и не отпускал сосок изо рта даже когда засыпал. Сидеть Веронике в первые дни было нельзя. Кормление проходило лёжа. Онемевшие руки подрагивали от длительного нахождения в неудобной позе на роддомовской койке.

Женщина хихикнула.

Однажды они с мужем видели девушку, которая пугая окружающих громкими возгласами и стонами, прогуливалась с супругом по парку около роддома. Вероника тогда сама себе дала зарок, что её муж не увидит ничего подобного. Однако когда её накрыла волна схваток во время его визита за день до родов, Вероника, еле сдерживаясь от оханий, скривившись, отправила супруга домой с наказом ждать от неё сообщений. Немного позже схватки ей уже казались сущим пустяком по сравнению с тупыми болями в негнущихся окаменевших руках, да и в одеревеневшем теле и страхом заснуть и придавить сына. Хотя какой сон мог там вообще быть, когда детишки на всём этаже единогласно решили по ночам совсем не спать и голосили, поочерёдно сменяя друг друга. Ей повезло оказаться в платной палате, где она вдвоём с соседкой более или менее могли синхронизировать совместные трели парочки новорожденных.

Вероника повернула с трассы в маленькую станицу, куда они с мужем специально перебрались жить, построив дом, чтобы у ребёнка была возможность дышать свежим воздухом в собственном дворе.

Женщина крепче ухватилось за руль.

– Десять минут и я дома, – прошептала Вероника, чувствуя, что пока обрывки волнительных воспоминаний не готовы её отпустить.

Перед глазами вырисовалась навечно запечатлевшаяся картина. Муж встречает её с ребёнком в выписном зале, в субботу за три дня до Нового года. Торжественно приняв из рук медсестры крохотного сына, запрятанного в конверт из овечьей шерсти, который контрастно смотрелся на руках почти двухметрового отца, он повёл пополнившееся семейство в машину. Вероника же рядом тащила объёмный пакет принадлежностей для малыша под шутки медсестричек: «Зачем вам столько вещей? Это же Краснодарская зима, а не Северный полюс?». Кто же знал, что не все советы бывалых мам из интернета могут быть полезны.

Вероника тогда рвалась домой, думая, что родные стены помогают, однако это было только начало совершенно непредсказуемого периода жизни. Она с супругом в полной мере ощутила значение выражения из народных сказок «Растёт не по дням, а по часам». Обладая превосходным аппетитом, малыш быстро прибавлял в весе и уже через три месяца пеленальный стол был убран за ненадобностью. Первые напряженные месяцы ей казалось, что это какой-то вселенский заговор.

Женщина нахмурилась: «Почему нас не предупредили как это сложно денно и нощно ухаживать за малышом?».

Круглосуточное бдение на плясках гормонального фона доводили её до изнеможения и неконтролируемых эмоциональных всплесков. Только благодаря выдержке супруга и его постоянной поддержке Веронике удавалось хоть как-то успокоиться от бесконечных обязанностей и переживаний.

Женщина судорожно вздохнула: «То время можно назвать эпохой на перманентной основе задаваемого вопроса «Как?»: Как сменить подгузник? Как правильно держать столбиком, чтобы малыш хорошо срыгнул? Как помочь животику, который ещё только учится переваривать пищу по-новому? Как выучить колыбельные и уложить спать? Как успокоить дёсны, когда прорезаются зубки? Как подстричь крохотные ноготки? Как промыть носик?…».

Вероника поёжилась. Тогда было множество и других подобных вопросов, о которых хоть и написано предостаточно, но практический опыт приходил не от прочтённой теории, а в боевых условиях. В то время её возмущённый мозг от всех и каждого требовал объяснений: «Почему так сложно?! Почему все молчали?!».

Женщина припарковалась у ворот дома, которые тут же стали отъезжать вправо. Папа с сыном гуляли во дворе, и пришли на помощь маме.

Смотря на старания двухлетнего сынишки, Вероника широко улыбалась. Он хоть и не грудничок и четыре раза в день ест самостоятельно ложкой, разжевывая кусочки мяса восемнадцатью зубами, но ночные и во время дневного сна прикладывания к груди не пропускает. Мальчик точно знает, что мамина грудь принадлежит ему и естественным образом отпускать её не собирается, сама мама принудительно не хочет его отлучать, не желая причинить ребёнку неоправданные страдания.

Вероника заехала во двор. Она вышла из машины и, обняв сына, лопочущего подробностями игры с папой, заговорщицки шепнула мужу, чтобы тот незаметно отнёс коробку с подарками в дом.

После обеда, финально подкрепившись грудным молоком, сын уснул рядом с мамой.

Вероника, гладя его по голове, неожиданно осознала: «С тех пор как родился сын, мой мир изменился, но не встал вверх ногами. Все эти первичные усилия и сложности были незначительными трудностями, но такими необходимыми на пути родительского становления. И спасибо всем тем, кто промолчал, не раскрыв этот вселенский секрет. Сколько бы женщин лишилось материнского счастья, если бы их мамы или старшие подружки открыли им эти подробности? Ведь невозможно теоретически представить радость от того как малыш пьёт грудное молоко и причмокивая от удовольствия засыпает на руках, а вот испугаться сложностей очень даже легко».

В свете зелёной настольной лампы Надежда заметила дрожание рук.

«Это не Ростовская холодина меня настигла» – поняла она, снова отложив дело Кисляковой. Женщина встала и, скрестив руки на груди, гневно зачеканила шаг по кабинету. Мобильник на столе завибрировал сообщением от мужа, высветив на экране «Четверг 22 января 23:30», но остался без внимания.

«Я так никогда не закрою расследование, если даже дочитать не могу. Надо поменять тактику. Всё! Я не будущая мать, я не женщина. Я следователь, и я должна найти мотив убийства» – стараясь не злиться на внезапное проявление слабости, настраивалась на работу старший следователь по уголовным делам.

Надежда налила из стеклянного графина воды. Быстро осушила стакан и, брызнув последние капли на ладонь освежила лицо. Она уселась в потёртое кресло и стала вчитываться в материалы дела, на этот раз, просматривая отдельные подробности подготовленные криминалистами по диагонали, прекратив скрупулёзное изучение способа убийства. Она пыталась посмотреть глазами каждого фигуранта, и оценить всё произошедшее сквозь беспристрастный купол правосудия. Завтра прокурор ждал её рапорт. Тем не менее, чтение давалось с трудом. Ногти впились в ладони, оставив глубокие отметины. Взгляд то и дело отрывался от текста и блуждал по кабинету, задерживаясь на чернильной ночи за окном.  Ей казалось, что из жёлтого серпа полумесяца за ней следят, словно через замочную скважину.