Уоринг понимал: чем раньше начать агитационную компанию, тем больший успех она может принести. Ах да, надо еще дождаться визита короля с сообщением об официальной отставке правительства. Они должны позвонить. И этот звонок раздался в два часа. Бывший премьер-министр стоически выслушал сообщение, с трудом удержавшись от желания нахамить в ответ.

Без двух минут три Уоринг стоял в вестибюле и наблюдал за прибытием короля на мониторах охраны. Он видел, как подъезжал «Рейндж Ровер» сливового цвета, видел толпу репортеров и операторов за высокими железными воротами дома номер десять. Вот машина остановилась у поста для проверки, охрана дала отмашку, позволив съемочной группе сделать несколько снимков. Машина двинулась вверх по улице и снова остановилась, ожидая снятия антитеррористического барьера.

Два младших помощника ожидали короля на ступеньках вместе с главой службы безопасности Даунинг-стрит. Тот решил взять на себя функцию швейцара и открыл заднюю дверь автомобиля. Погода портилась. Из низких туч сыпалась унылая морось. Один из помощников Уоринга раскрыл над королем зонт, и Его Величество провели в резиденцию премьер-министра.

Уоринг отвернулся от монитора и занял место рядом со своим заместителем и личным секретарем. Он стоял, сцепив руки за спиной, злобно глядя на короля.

— Добрый день, премьер-министр, — невозмутимо приветствовал король отставного премьер-министра. Того аж передернуло.

— Пришли позлорадствовать, Ваше Королевское Величество? — не удержался премьер, чем поверг в смущение Анджелу Телфорд-Сайкс. — Давайте поскорее покончим с этим делом. Мне надо работать.

Надо отдать должное королю — он и бровью не повел. Уоринг даже позавидовал спокойной бесстрастности молодого человека. И за это он ненавидел его еще больше.

— В соответствии с регламентом, — проговорил Джеймс, — я имею право и обязан сообщить вам, что ваше правительство не смогло сохранить большинство в парламенте. Как суверенный король Британии, я пользуюсь королевской прерогативой распустить действующий парламент.

Уоринг, конечно, готовился к этому удару, и все равно слова короля повергли его практически в нокдаун. Лицо премьера, и без того бледное, стало пепельным. — Шел бы ты со своим регламентом, — неслышно проворчал он себе под нос.

— С этого момента, премьер-министр Уоринг, — продолжал король, — ваше правительство отстраняется от власти. В надежде на скорейшее формирование нового правительства я поручаю вам подготовку всеобщих выборов, назначаемых через шесть недель. Я лично буду консультировать оппозиционные партии.

Уоринг, набычившись, смотрел на молодого человека перед собой. Он напоминал старого боксера, пропустившего роковой удар и не падающего только потому, что опирался на канаты.

— Это ничего не изменит, — хрипло проговорил он. — Референдум вам не остановить. Все идет по плану.

— Я не собираюсь останавливать референдум, — ответил монарх. — Останусь ли я королем через две недели — решать Богу и народу страны. Но зато я уже сейчас могу сказать вам, мистер Уоринг, что с этого момента вы больше не премьер-министр.

— Что-нибудь еще, Ваше Величество? — Бывший премьер произнес титул, как проклятие.

— Это всё. Всего доброго! — попрощался король, коротко кивнув вице-премьеру, и повернулся к двери. Начальник службы безопасности проводил его до машины, держа зонт, а констебль, дежуривший за дверями Даунинг-стрит, открыл королю заднюю дверь автомобиля.

Но король не стал садиться. Вместо этого он подошел к главным воротам, чтобы сделать короткое заявление для прессы. Он сказал:

— Несколько минут назад я официально распустил парламент. Я сообщил мистеру Уорингу об отставке его правительства и распорядился провести всеобщие выборы через шесть недель. — Он сделал паузу, дождался, когда отсверкают фотовспышки, и закончил: –Это дело закрыто. Мне больше нечего добавить.

Король собрался вернуться к «Рейндж Роверу», когда кто-то из журналистов спросил:

— И что вы теперь намерены делать?

Король слегка обернулся и внятно сказал:

— Приходите завтра в Гайд-парка и все узнаете сами.

Уоринг наблюдал за этой импровизированной пресс-конференцией на мониторе охраны. Объявление об отставке его правительства заставило его корчиться от негодования, но это все-таки лучше, чем стоять под высокомерным, снисходительным взглядом монарха.

Отпустив заместителя и помощников, Уоринг сразу же отправился на встречу — на этот раз с главным распорядителем парламента и председателем партии — пора было формировать предвыборную платформу. Они закончили совещаться и он принял приглашение Найджела Сфорца и Альберта Таунсенда на ужин в главном прибежище Британской республиканской партии, клубе «Бальтазар». Там к ним присоединились три младших члена штаба Главного распорядителя и жена Таунсенда Франсин.

За бифштексом они предприняли доблестную попытку утопить печали в прекрасном кларете, которым славился «Бальтазар». Не получилось. Уоринг вернулся в свою резиденцию, чувствуя себя не намного лучше, чем днем. Найджел предложил составить ему компанию, но бывший премьер-министр отказался, заявив, что больше всего на свете хочет лечь спать и покончить, наконец, с этим дрянным днем.

И он действительно лег спать, но это случилось уже больше двух часов назад, а сон не шел. Уоринг слишком глубоко увяз в своих страданиях. Он пытался смотреть вечерние программы новостей, записанные для него на пленку, но бесконечные перемывания провала его правительства и роспуска парламента только злили его, и он выключил телевизор. Он решил полежать в горячей ванне, а потом все же попытаться уснуть.

Он уже развязывал пояс халата, когда хлопнула дверь в комнате, откуда он только что вышел. Наверное, ночной дежурный, подумал он, выглянул за дверь ванной комнаты и увидел в дверях спальни женщину.

— Мойра, — без всякого энтузиазма сказал он, — ты никогда не стучишь?

— Я надеялась удивить тебя, дорогой.

— Как ты сюда попала? Кто тебя впустил?

— Дверь была открыта, я просто вошла. — беззаботно ответила она. — Разве ты не рад меня видеть?

— Я имею в виду, — подчеркнуто терпеливо сказал Уоринг, — кто тебя видел? С кем ты разговаривала?

— О, стоит ли об этом беспокоиться! Расслабься, мой милый, ты же знаешь, я всегда очень осторожна.

— Ты меня извини, но я не стану просить тебя остаться, — прямо сказал Уоринг. — У меня был очень тяжелый день. Я чувствую себя совершенно разбитым.

— Ну, дорогой, — промурлыкала Мойра, — я же не могла допустить, чтобы ты тут сидел один и переживал. Я пришла тебя подбодрить.

Уоринг тоскливо посмотрел на нее. Мойра надела его любимый костюм: красный атласный жакет с блестящей прозрачной блузкой под ним и короткая красная юбка, открывавшая ее длинные ноги, всегда действовавшие на него сногсшибательно. И все-таки он и вправду смертельно устал и вовсе не горел желанием развлекать ее сегодня вечером; к тому же его раздражало то, что она долго не приходила. Он звонил ей несколько раз. И вот, пожалуйста, явилась именно сегодня, хуже ночи выбрать не могла!

— Прости, Мойра, — сказал он, немного смягчившись. Ссориться не хотелось. — Ты застала меня в самый неподходящий момент. Я собирался спать.

Она вошла в комнату и встала перед ним в вызывающей позе.

— Но я слышала, что великие умы никогда не спят. Они думают. — Мойра положила руки ему на грудь, а потом и вовсе прижалась к Уорингу. От тонкого запаха ее духов у бывшего премьера закружилась голова. — А я, между прочим, придумала новую позу…

— Извини, не сегодня. — Он мягко отстранил ее руки.

— А-а, сердишься, — сказала она, красиво надув губы. — Это потому, что Мойра заставила тебя ждать?

Ему не хотелось принимать ее игру. Он просто смотрел. Великолепна как всегда — умная, элегантная, ослепительно красивая. Было время, когда он подумывал жениться на ней — она бы замечательно украсила его президентский имидж. Но он устоял перед искушением, и очень кстати. Все-таки она слишком взбалмошная женщина, непредсказуемая и чересчур требовательная. Зачем ему незакрепленные пушки на палубе в шторм?