Ответом ему было громовое «Да!». Сержант-майор скомандовал:

— Вставайте, ребята! Покажем им, как это делается!

Мужчины вскочили и начали быстро убирать тарелки первой перемены и сносить на кухню, где удивленная Придди выразила протест: она не желала, чтобы в ее владениях толпились неуклюжие мужчины, однако Эванс отмел ее возражения. Подали следующее блюдо: оленьи окорока, запеченные с фенхелем и травами.

Среди замковой посуды Придди отыскала полдюжины серебряных тарелок, достаточно больших, чтобы на них поместилось оленье бедро, вот на них-то и подали ароматное мясо, по три тарелки на каждый конец стола. Затем последовали овощи: картофель, запеченный в масле, тушеные морковь и пастернак с кориандром, яблоки, запеченные с гвоздикой, коричневым сахаром и ромом — все это оглушительно и соблазнительно пахло.

Шестерым крепким и заслуживающим доверия мужчинам было доверено нарезать мясо. Тарелки гостей наполнили. Следующий час прошел под звон столовых приборов и гул разговоров, перемежаемый взрывами смеха и бульканьем.

«Вот достойное применение кларету герцога Морвена, — думал Джеймс. — Случалось ли старому герцогу получать хотя бы половину такого удовольствия, как моим сегодняшним гостям?»

Кэл и Иззи прекрасно подобрали вина в погребе и позаботились о том, чтобы бокалы не стояли пустыми. Однажды во время ужина рядом с Джеймсом возникла Изабель с бутылкой в руке.

— Обещаю, — с придыханием заявила она, — это будет настоящее волшебство! — Ближайшие гости заинтересовались, и она, при всеобщем внимании, принялась открывать бутылку. — Советую попробовать прямо сейчас, — сказала она, наливая понемногу в каждый подставленный стакан. — Много не получится, но, уверяю, вы будете потрясены!

Закончив разливать вино, она подняла свой стакан. «Slainte!» [Sláinte — стандартный ирландский тост, аналог русского "Будьте здоровы". Основной шотландский гэльский эквивалент — slàinte (mhath) имеет то же значение. Стандартный ответ: «И вам доброго здоровья».] Она залпом выпила, покатала вино на языке и проглотила. Глаза девушки вспыхнули от восторга.

Гости последовали ее примеру.

— Ну как? Что скажете? — спросила она.

— Это… — Джеймс попытался найти подходящее слово, все еще ощущая на языке восхитительный вкус, — это божественно!

Соседи состязались в выборе эпитетов: «восторг!, жидкий свет!, великолепно!, чарующе!».

— Но что это было? — спросил кто-то.

Подняв бутылку к свету, Изабель прочитала: «Château Lafite-Rothschild, — она сделала паузу, — 1878 года». Вокруг раздались удивленные возгласы. — Когда я это увидела, тут же решила, что вечером мы его попробуем. Я не ошиблась!

В стакане Джеймса осталось еще на полглотка, и он выпил. Но аромат, которым наслаждались всего несколько секунд назад, исчез. Как будто жидкость в его стакане превратилась в пепел — мутный, сырой пепел. Он с удивлением сглотнул.

— Подумать только! — поразился он. — Того вкуса больше нет. Исчез.

— Знаю, — Иззи сочувственно вздохнула. — Вкус этого старого вина живет всего лишь несколько секунд после соприкосновения с воздухом. Но разве это не чудо, пока оно длится?

Изабель пошла дальше, чтобы порадовать других гостей чем-нибудь еще. Однако те, кто вкусил глоток этой редкости, еще долго ощущали магию вкуса, согревшую их до глубины души. Джеймс обвел взглядом стол. Все веселились и разговаривали, житейские заботы и тяготы на некоторое время оставили людей. Вот так, размышлял он, и следует отмечать праздники. Пусть нечасто, но именно так: друзья и любимые собираются за столом, чтобы хотя бы ненадолго почувствовать себя в раю.

Громкий хлопок, сопровождаемый вздохами изумления, привлек внимание почти всех к середине стола, где Эмрис сидел в ворохе конфетти и дыма. Дети ошеломленно застыли. Джеймс заметил, как Дуглас под шумок быстро поцеловал Рослин, а сидевший чуть подальше мистер Бакстер так и светился от гордости, слушая похвалы Кэролайн мастерству его жены. Напротив Дональд и преподобный Орр негромко обсуждали ловлю форели на Ди.

А потом подошло время пудинга. Как только мужчины убрали тарелки с очередной переменой, народ зашумел, требуя перейти к следующему номеру программы. Придди не сплоховала и здесь. Она приготовила любимый праздничный десерт старого герцога из пряного инжира в ромовом соусе и поставила первую тарелку перед Джеймсом. За пудингом последовали яблочный пирог, роскошная ромовая баба с ревенем, ее подали в большой серебряной миске, и фруктовый салат в большой хрустальной салатнице.

Десерт просто смели. Посуду убрали вместе с ящиками пустых бутылок, и были поданы напитки: графины с портвейном, хересом и односолодовым виски, а еще кларет и Drambuie — вместе с набором хрустальных бокалов и кубков. [Шотландский ликер Drambuie имеет мягкий, умеренно сладкий вкус с нотками мёда и трав, с добавлением корицы.]

Джеймс оглядывал празднество, чувствуя себя все более и более монархом древности, в чьем зале возле очага находили прибежище и пропитание, защиту и удовольствие его люди. Да, думал он, так и должно быть. Он посмотрел на Дженнифер, и в этот момент она подняла взгляд и улыбнулась ему, одними губами произнеся слова «Я люблю тебя».

Тогда Джеймс встал во главе стола и призвал собравшихся к тишине.

— Друзья мои, — начал он, — только одна вещь в мире может доставить мне большее удовольствие, чем приветствовать вас здесь сегодня вечером. Это осознание того, что половина пары — это всего лишь половина. Я намерен исправить этот недостаток. В следующем году, когда мы будем праздновать Новый год, со мной будет моя прекрасная жена.

Повернувшись к Дженнифер, он протянул ей руку. Она встала и подошла к нему.

— Я рад сообщить вам, что Дженнифер Эванс-Джонс приняла мое предложение руки и сердца, — торжественно произнес он под охи и ахи вокруг. Джеймс достал из кармана обручальное кольцо с бриллиантом, принадлежавшее когда-то его матери, и, поцеловав, надел кольцо Дженни на палец.

Она обняла его и поцеловала, после чего Джеймс объявил:

— А теперь тост! Дамы и господа, дорогие друзья, предлагаю поднять бокалы за самую красивую девушку в мире, самую умную, самую добрую и… самую смелую! — Эти слова вызвали восторженные возгласы и смех гостей. — Дорогая моя Дженни! Пьем за тебя!

Все выпили, а потом женщины поспешили к Дженни, чтобы взглянуть на кольцо. Мужчины поздравляли Джеймса, жали ему руку и предлагали новые тосты за молодоженов.

— А когда свадьба? — крикнул кто-то.

— Дата еще не назначена, — ответил Джеймс, — но скоро.

— Когда будете готовы, — выкрикнул преподобный Орр, — я буду счастлив связать вас узами брака — и обойдется это вам в половину меньше обычного!

Встал отец Дженни.

— Дамы и господа, прошу наполнить бокалы! — густым басом возгласил он. Все послушно выполнили это распоряжение. — Я хочу выпить за нашего суверенного короля и его будущую королеву, которая по счастью оказалась моей чудесной дочерью! — Подняв бокал, Оуэн улыбнулся и сказал: — Вот наше Королевское Величество и его прекрасная невеста. Я желаю им обоим поистине великолепного и радостного нового года! Пусть правят нам на радость!

Возгласы «Да здравствуют Джеймс и Дженни!» долго гуляли по залу, отражаясь эхом от стен. А потом последовал еще один неожиданный тост от Эмриса, спевшего старинную балладу на гэльском языке, а потом еще один — от Дональда, поднявшего бокал и, хорошо поставленным голосом, словно с парламентской трибуны, пропел:

Вот холм, поросший вереском,

Вот плед, перо и килт,

А вот наш король со своей свитой!

Восславим их друзья!

Гости посмеялись, а затем преподобный Орр произнес тост, который больше походил на благословение. Кэролайн спела старинную шотландскую песню, а Шона продекламировала стихотворение «Сыграй-ка нам, Вилли», каждая строфа которого заканчивалась призывом выпить.