Зал опять взорвался криками, но премьер-министр хладнокровно потянулся за своим стаканом воды и подождал, пока Спикер наведет порядок.

— Господин Спикер, — продолжал Уоринг, — я не собираюсь извиняться за политику, которую последовательно проводит наше правительство, направленную на систематическое сокращение привилегий богатых и праздных за счет бедных и трудолюбивых. Я не собираюсь извиняться за то, что мы сняли с общественного кошелька бремя весьма дорогостоящей монархии, а также за то, что мы призываем вернуть земли и имущество в общественное пользование, а особенно за то, что мы вернули сокровища короны на благо народу всей страны. Кроме того, я хотел бы напомнить палате, что эти инициативы получили широкую поддержку в стране и межпартийную поддержку в этой Палате! — Он вызывающе посмотрел через стол на скамьи оппозиции. — Уверен, что Палата согласится со мной в том, что мы, конечно, можем оплакивать уход из жизни не только человека но и древнего учреждения, но фактические выгоды, вытекающие из политики передачи королевских функций, проводимой правительством, неисчислимы и не должны приноситься в жертву сентиментальности.

Это заявление вызвало новый всплеск насмешек и освистывания. Спикер с трудом водворил порядок.

— Если мне будет позволено закончить, господин Спикер, — продолжил премьер-министр, явно не смущенный протестом, — я хочу сказать, что в отсутствие претендентов на трон и в свете достигнутых безоговорочных успехов, правительство считает, что работа Специального комитета по передаче королевских полномочий вступает в завершающую фазу. Поэтому, пользуясь предоставленной возможностью, я подтверждаю наше намерение придерживаться графика, ратифицированного несколько месяцев назад в этом самом зале, в отношении голосования на референдуме по окончательному Акту о роспуске монархии. — Премьер-министр Уоринг сделал паузу и оторвался от бумажки, по которой читал до этого. — Подчеркивая, господа, это очень важный момент. В свете недавних событий правительство намерено провести публичный референдум 15 февраля, как было объявлено ранее, тем самым закрепив волю нации в отношении этого своевременного вопроса.

С этими словами он отступил назад и под одобрительное ворчание своих сторонников и членов партии занял место на передней скамье, снисходительно поглядывая на членов оппозиции, сидящих напротив. Спикер Карпентер призвал палату ко вниманию и перешел к другим делам, после чего премьер-министр и большинство представителей прессы покинули зал.

Новости из Палаты общин закончилось, но выпуск продолжился; пошли репортажи в прямом эфире с Мадейры, а также от экспертов, собравшихся в студии Би-би-си, чтобы обсудить последствия речи премьер-министра и погадать на кофейной гуще политической удачи. Джеймс обнаружил, что перестал следить за происходящим на экране, а через несколько минут вернулась Кэролайн, принеся извинения за кухонные проблемы.

— Я пропустила что-то важное?

— Трудно сказать, — ответил Джеймс. — У них «встал вопрос о государственных похоронах…»

— О! Отлично! — Кэролайн даже в ладоши хлопнула. — Обнадеживает. Отличная работа!

Озадаченный подобным высказыванием, Джеймс заметил:

— Не уверен, что вопрос решен. Уоринг, казалось, сомневался.

— А, неважно! — отмахнулась Кэролайн. — Главное, клин вбили, и острым концом. Верно, Калум?

— Ну да, довольно острым, — ошеломленно глядя на хозяйку, ответил Кэл.

Леди Роутс выключила телевизор и повернулась к гостям.

— Итак, ужин подан.

Она провела Джеймса и Кэла через двери из красного дерева, через большой зал в столовую с массивной хрустальной люстрой и позолоченным зеркалом от пола до потолка, занимающим большую часть стены. Кэл тихонько присвистнул, заглянув в элегантный буфет, уставленный серебряными супницами и блюдами; очень дорогой, хотя и слегка потертый персидский ковер на паркетном полу; и обеденный стол из легенд, который вполне мог бы служить мостом через Темзу. Дюжина одинаковых стульев окружала стол, другие выстроились вдоль стены.

— Вот и пришли, — сказала Кэролайн. — Я сервирую обед на этом конце. Надеюсь, вам не будет казаться, что вы обедаете в авиационном ангаре.

— Ни в коем случае, — заверил ее Джеймс. — Но здесь только два места. Вы разве не составите нам компанию?

— Я уже раньше перекусила. А вы садитесь. У меня еще тут кое-какие хлопоты. Вот разве что к десерту составлю вам компанию, если будете очень настаивать.

— Обязательно будем, — решительно заявил Кэл, отодвигая стул.

— Я надеялась, что вы меня пригласите, — кивнула она. — Приятного аппетита! — С этими словами хозяйка исчезла за дверью, скрытой буфетом.

— Серебро, — пробормотал Кэл, взяв вилку и взвесив ее в руке. На тарелках стоял холодный салат из креветок, приправленный свежим чесночным майонезом; перед каждой тарелкой стояло по четыре бокала на тонких ножках. Кэл кончиком вилки стукнул по самому большому бокалу, вызвав чистый, мелодичный звук. — Настоящий хрусталь.

В ответ на звон бокала дверь в другом конце зала открылась, и вошла молодая женщина. Она несла на подставке ведерко со льдом. Мужская одежда — черные брюки и белая рубашка с длинными рукавами, вкупе с мужской короткой стрижкой совершенно не лишали ее женской привлекательности.

— Привет, — весело поздоровалась она. — Я Изабель. — Ведерко со льдом она поставила возле стола, достала из кармана штопор и лихо открыла бутылку белого вина из ведерка.

— Привет, Изабель, — дружелюбно отозвался Кэл.

— Вот, — она постучала ногтем по бутылке, — отличное южноафриканское шардоне. Точным движением Изабель вытащила пробку и налила в два бокала. — Надеюсь, вам понравится.

— Оно мне уже нравится! — воскликнул Кэл, поправляя воротник. Он явно был доволен, что надел новую рубашку.

Изабель подмигнула ему.

— Вот и славно! Приятного аппетита!

Она упорхнула так же внезапно, как и появилась. Возникло ощущение, что на том месте, где она стояла, образовалась дыра. Мужчины переглянулись и занялись креветками, потягивая вино, и вправду оказавшееся отменного качества. Не успели они отложить рыбные вилки, как вошла Кэролайн с двумя тарелками горячего супа.

— Пастернак со сливками, — объявила она. — Знаю, звучит не очень-то съедобно, но советую попробовать. Дональд готов есть его каждый день, но до Рождества больше не получит.

Суп, как и вино, оказался потрясающим. Калум сначала сморщился, понюхав тарелку, и с опаской зачерпнул первую ложку. Больше он не останавливался. Джеймс опасался, как бы его друг не начал вылизывать тарелку.

Снова возникла Изабель, а вместе с ней уже открытая бутылка красного вина.

— Уверена, вам понравится, — мельком сообщила она. — Это один из моих любимых сортов, не шибко известный, но очень солидный. Восточно-австралийский шираз. — Она наполнила бокал Кэла. — Но имейте в виду, довольно крепкое. — Налила Джеймсу и, прихватив бокалы из-под белого вина, приготовилась скрыться, предложив друзьям напоследок получить удовольствие.

— Вы тут служите? — поинтересовался Кэл.

— Готовлю, — сообщила она. — Закуски, салаты, десерты — это по моей части.

— Не согласитесь выйти за меня замуж? — спросил Кэл.

Она ослепительно улыбнулась.

— Подождем до десерта. А то вдруг вы передумаете?

С этими словами она снова исчезла. Но почти сразу вошла Кэролайн с подносом, на котором дымились две тарелки.

— Горячее, и оно действительно горячее, — предупредила она, ставя тарелку перед каждым из гостей. Воздух наполнился чудесным запахом.

— Баранина с картошкой, — Кэл счастливо вздохнул. — Похоже, тут умеют читать мысли.

— Знаешь, Кэл, твои мысли прочитать не трудно, — заметил Джеймс. — Ты еще рта не успел открыть, а всем уже все ясно. Ладно. Твое здоровье! — он поднял бокал и отхлебнул изрядный глоток. По мнению Джеймса, красное превзошло белое. Он и прежде предпочитал красные вина, хотя совершенно в них не разбирался. В армии он старался держаться подальше от той азиатской дряни, которую афганцы продавали войскам ООН. Но солдаты пили, а потом чистили этим вином винтовки; жидкость хорошо удаляла старую смазку и не оставляла следов.