— Ты посмотри на себя, Медведь, — сказал Бедивер. — Серый, как призрак, и весь в пыли. Ты что, валялся тут в грязи?
То, что британский Пендрагон трудится наравне со всеми, ничуть меня не удивило. Артур так хотел, чтобы Грааль обрел свой дом, чтобы Летнее Королевство полностью воплотилось, что ради этого он готов был сдвинуть горы голыми руками. Мы согласились, что если работа будет продолжаться в том же темпе, святилище обязательно будет закончено к Рождеству.
— А как ваши труды? — поинтересовался король.
— Мы работали, господин, — ответил Бедивер и начал пересказывать ход обсуждения и принятые решения. Мы, как могли, дополняли его краткий и несколько сбивчивый рассказ.
Артур слушал, кивая время от времени, а когда Бедивер закончил, заявил, что доволен результатом.
— Как я и надеялся, — сказал он с быстрой и теплой улыбкой, — вы оказали своему королю хорошую услугу. — Потом он перевел взгляд на груду камней и бревен, в глазах его вспыхнул свет, и он пробормотал: — «Стражи Грааля»… Я доволен. — Снова повернувшись к нам, он добавил: — Вам дарована высшая честь воина в этом мире. Да будет так.
В течение следующих дней к уставу Братства добавилось несколько завитушек, но основная часть осталась прежней. Кимброги с энтузиазмом поддержали идею Братства, и по мере того, как работа над святилищем продвигалась, их рвение только возрастало; казалось, их пыл, как и пыл короля, не знали границ.
Всех, кто трудился на строительстве, охватило что-то вроде религиозного рвения. Казалось, вера делала невозможное. Не раз, и не два случались всякие курьезы: тяжёлый камень падал на руку человека, толкавшего его на стену, но вместо того, чтобы раздавить пальцы, человек отделывался царапиной. У телеги, нагруженной щебнем, оторвалась сцепка, но двое рабочих руками удержали ее и не дали скатиться по склону, хотя до этого телегу тянула пара волов. Один из воинов так усердствовал, что у него на руках вздулись кровавые мозоли, которые зажили за одну ночь, так что на следующее утро он смог возобновить свои усилия.
Случилось и несколько мелких аварий: лошадь наступила одному бедолаге на ногу и раздробила два пальца, которые пришлось отрезать. Другой несчастный поскользнулся в грязи и ударился головой об одну из ступеней; чтобы перевязать рану, пришлось обрить его наголо. Никто из них не удосужился благодатного исцеления, пострадавших пришлось отправить в аббатство под надзор монахов.
Как только их увезли, о них сразу забыли. Вполне естественно, что маленькие чудеса казались значительнее, чем были на самом деле, и это только подогревало общий энтузиазм. Епископ Элфодд сказал, что чудеса — знамения, возвещающие зарю нового мира, который продлится тысячу лет. Как только Храм Грааля будет освящен, сказал он, начнется Эпоха Мира, и вся Британия увидит знамения и чудеса.
Но вот странно: по мере того, как восторг окружающих возрастал, мой собственный пыл угасал. Видно, мое сознание, отравленное греховной гордыней, вступало в противоречие с экстатическим ликованием моих товарищей и вызывало во мне противоположную реакцию. Я заметил, что вид будущего храма, да и сама идея Братства совсем меня не вдохновляют. Я не мог смотреть на будущее святилище без содрогания. Любое упоминание о Братстве Грааля вызвало у меня оскомину. Но это моя вина. Я признаю это и открыто признаюсь в этом, чтобы вы знали, что я за человек.
Я не склонен умалчивать правду, даже когда она свидетельствует против меня. Мне не доставляет никакого удовольствия то, что я должен написать, но я хочу, чтобы мне верили, как бы ни было горько то, что мне предстоит поведать.
Глава 19
В Ллионессе я научилась работать со своим даром — он давал мне возможность принимать мудрые решения. Дома, на Оркадах, я практиковала многие магические навыки. Но там у меня были условия: уединение, а также средства богатого и могущественного мужа, который защищал и баловал меня, пока я совершенствовала свое мастерство.
Бедняга Лот мало знал о моих трудах, ровно столько, сколько я позволяла ему видеть, чтобы он с уважением относился к моему стремлению побыть одной. Его упрямый сын меня презирал, зато внуки, Гвальхмаи и Гвальхвавад, могли бы мне пригодиться — в конце концов, у каждого человека есть свое предназначение — и я легко могла бы заставить их служить моим целям. Но они отказались от права престолонаследия, чтобы последовать за этим идиотом Артуром. Пришлось убедить старого короля сделать мне собственного сына, ребенка, которого я могла воспитать и обучить так, как считаю нужным, и который, к тому же, унаследовал бы трон отца.
Я могла бы сама править на Оркадах, но мои амбиции простирались куда дальше. Прежде всего, стоило разобраться с Мерлином. Однажды я предложила ему присоединиться ко мне — вместе мы смогли бы стать такой силой, какой еще не знал этот мир со времен гибели Атлантиды! Но самодовольный дурак отверг мое предложение. Он называет себя Бардом, как и его отец, и цепляется за древние бардовские идеалы — дескать, это основа летнего королевства.
Раз Мерлин не со мной, его необходимо уничтожить. Я долго наблюдала за ним, видела, что он становится сильнее и со временем может стать для меня серьезной проблемой. Я дорого заплатила за то, чем обладала — великая сила дается большой ценой — и я не могла позволить кому-либо вмешиваться в мои планы. Поэтому я заманила его в Ллионесс, там мне легче было контролировать ситуацию.
Убить его ничего не стоило, и теперь, оглядываясь назад, я вижу, что только так и надо было сделать. Однако я хотела не просто лишить его силы, я надеялась заставить его самого отказаться от всех надежд, связанных с этим нелепым летним королевством.
Приходится признать: я его недооценила. Он оказался хитрее и лучше подготовленным, так что наш поединок пошел не совсем так, как я намечала. Пришлось прервать его незавершенным. Мерлин думает, что победил меня; более того, он считает, что ему удалось сломить мою силу. Он ошибается. Когда я увидела, что не смогу победить быстро, я отказалась от борьбы, чтобы сохранить силу, которую так долго копила. По правде говоря, я позволила этому хорьку сбежать, иначе он был бы раздавлен и уничтожен — как и его подпевала Пеллеас. Того я уничтожила просто назло Мерлину. Хотела, чтобы он понял: ему повезло, что удалось сбежать.
Но если я позволила ему ускользнуть в тот раз, это не значит, что так будет и дальше. Он посвятил жизнь возвышению тупоумного Артура. Ну, значит, меня ждет двойное удовольствие: я уничтожу обоих. Так даже лучше. С удовольствием посмотрю, как они будут корчиться в предсмертной агонии — таким зрелищем можно наслаждаться вечно.
Да, они умрут позорно, с проклятиями на губах; это решено. Они умрут в отчаянии, но не раньше, чем увидят, как рушится все, что они ценили и ради чего жили. Так я обещала себе. Так и будет.
Моргауза теперь на месте. Она сумела задурить голову всему двору, выбрала себе помощника, будущего предателя. Сначала я подумала, что для этой цели нам вполне подойдет Рис, мы пытались его соблазнить, а он уперся. Но мешать не будет. О нем можно не беспокоиться. Очень соблазнительной кандидатурой я долго считала Гвальхвавада, или как он теперь зовется, Галахада, но потом поняла, что работать с ним будет трудно. Попыток я не оставила, но успех тут не гарантирован, впрочем, особой разницы нет. Другие уже достаточно испорчены и только ждут команды, чтобы нанести удар. И скоро я дам эту команду. Еще немного, одна-две детали, и начнется разрушение.
День мести Морганы близок. Смотрите, все вы, людишки, ваша гибель приближается! И да поразит вас черное отчаяние, ибо выхода для вас нет.
Прошло лето. Долгое засушливое лето, оно сделало свое дело. Урожай — сплошные слезы! Посмотрим, какую весну принесут зимние дожди. Мы с надеждой смотрели на каждое облачко в небе, но дождей как не было, так и нет.
