Темнота вовсе не мешала чувству умиротворения и покоя, которые, казалось, наполняют крошечную часовню безмятежностью, широкой, как море. Войдя, я встал на колени и прикрыл глаза, с головой окунувшись в этот океан спокойствия; непреодолимая волна влекла меня в свои бездонные глубины. Или высоты?..

Я не молился, а просто отпустил свой ум, позволив ему плыть по течению в море покоя. Никаких мыслей, только желание погрузиться хотя бы ненадолго в океан тишины и безмятежности. Наверное, это тоже можно назвать молитвой, не знаю.

Не могу сказать, как долго я пребывал в этом состоянии, я не думал о времени, время растворилось в вечности; в какой-то момент мне показалось, что я стою на коленях в святилище уже целую жизнь. Где-то в мире происходят какие-то события, идут войны, шумят толпы людей, а здесь — остров блаженного довольства, сопровождаемый желанием, чтобы все это длилось вечно. Пусть я навсегда останусь здесь таким, каков я есть именно в этот миг. Ничего другого я не хочу.

Я старался удержать эту мысль, цеплялся за нее, взывал в глубине души: Царь Небесный, не отринь меня! Я даже непроизвольно выкрикнул эту мольбу, страстно желая ответа. И он пришел. Лицо и руки начало покалывать. Где-то глубоко во мне зарождалось чудесное ощущение, словно вокруг меня заплескалось полотно света, а в теле родилось предчувствие мягких языков пламени, не обжигающих, но греющих душу. Я погружался в живой свет! Ощущение было настолько сильным, что я открыл глаза и увидел перед собой ту самую святыню в золотом свечении, блики которого скользили по стенам бедного святилища, как отражение света на воде.

В другой раз я мог бы удивиться этому чуду, но не сейчас. В моем нынешнем сознании это казалось совершенно естественным. Так и должно быть. Единственное, что меня занимало, это перебегающие световые волны, у которых не было источника: свет просто сиял сам по себе и проявлялся повсюду, заливая грубые стены мерцающим золотом. Удивительное наслаждение — смотреть, как все блестит и переливается, и я пребывал в невыразимом восторге. Сердце трепетало, я снова чувствовал себя ребенком, охваченным блаженством, превосходящим всякое понимание.

А потом… потом случилось чудо. Свет усилился, его сияние становилось все более плотным, как бы обретая телесность, и на меня пахнуло теплом, подобным тому, которое возникает, когда солнце прорывается сквозь облака и согревает землю силой своих лучей. Воздух наполнил легчайший звон серебряных колокольцев, колеблемых ветром. Звук стал светом, а свет — звуком; Я понял, что и свет, и звук — форма проявления той силы, которую мне пока не постичь.

И звук, и свет возрастали в силе. Мне уже казалось, что колокольцы перерастут в колокола, но вместо этого их звон сложил СЛОВО. Оно не прозвучало, но я слышал его, оно было во мне, такой же частью меня, как кровь и кости.

Слово повелевало. Но я не мог понять, чего оно требует от меня. Передо мной был все тот же бедный каменный жертвенник. Мой взгляд словно приковало к камню, и тут сквозь грубый камень стало проступать золотое свечение. Звон стал почти непрерывным, и наконец, я понял, чего от меня хотят: СМОТРИ!

С моих глаз словно спала чешуя. В центре алтаря, не касаясь его, парил Святой Грааль.

Глава 18

Грааль!

Дыхание перехватило. Я смотрел на Священную Чашу, сиявшую огненным светом славы. Сияние опалило мое лицо; мне казалось, что глаза мои стали пылающими углями. Я задержал дыхание, опасаясь вдохнуть обжигающий воздух. Кровь стучала в ушах с гулом, подобным шуму океана; а еще я слышал звуки, словно небесная арфа играла мелодию невероятной красоты, она падал с небес, словно святой дождь.

Завороженный красотой Благословенной Чаши, я попытался поднять руку, чтобы прикрыть глаза от трудно выносимого сияния, но не смог пошевелить и пальцем. И взгляд отвести не мог. Грааль заполнил все мое поле зрения. Я видел так, как никогда раньше. Перед моими глазами лежал весь путь моей жизни, и я мог идти по нему в обе стороны.

Сначала я решил пойти вперед, чтобы посмотреть, куда приведет меня дорога, но в этот момент рядом со мной в святилище возникла некая могучая сила, стократ увеличившая мою собственную жизненную силу, подавившую и заместившую ее. Так бывает на море, когда ветры с разных сторон сталкивают огромные волны. На меня обрушилась огромная тяжесть, словно гора стронулась с места и улеглась на мое ничтожное тело, раздавив его до полной невидимости. Я не мог этого вытерпеть.

Я знал — вот он, последний момент моей жизни. Сердце всколыхнулось, дрогнуло и остановилось. Я закрыл глаза.

Милосердия! Я взывал к милосердию Небес.

Не успела эта мысль оформиться у меня в голове, как тяжесть исчезла. Сердце начало биться снова, я мог дышать. Прохладный воздух целительным бальзамом хлынул в легкие, и я глубоко вдохнул, чуть не задохнувшись. Тело стало свободным, и я тут же распростерся ниц перед алтарем.

Грудь болела; руки и ноги дрожали. Я лежал, как рыба, выброшенная из воды. И все же воздух чудесным образом освежил меня, он был сладостным, как самый густой мед; восхитительный аромат окутал меня, я пил благоуханный воздух огромными глотками, так, словно раньше никогда не дышал. Голова кружилась, все вокруг плыло.

Грааль исчез, но алтарь все еще хранил мерцание небесного сияния священного сосуда, но и оно быстро исчезло, погрузив помещение во тьму. Некоторое время я лежал неподвижно, дух успокаивала ночная тишина. А потом до меня, словно звук из другого мира, долетел звон колокола аббатства, призывавший на полуночную молитву. Я неуверенно поднялся на ноги. В дверном проеме остановился и оглянулся, надеясь заметить хотя бы отсвет Святой Чаши, но алтарь был пуст и холоден. Грааль отправился по своим надмирным делам.

В ту ночь я не вернулся в Тор. Взволнованный, я так и оставался на склоне холма возле древнего святилища; мысли неслись в голове, словно осенние листья под ветром. Как я ни старался собрать их, они стаей испуганных птиц уносились прочь. Время от времени какая-нибудь из них возвращалась, чтобы напомнить о чудесном видении, и тут же упархивала опять. На ее место приходила другая. Я видел это! Мне явился Грааль!

Так прошла ночь. Солнце взошло над лесистыми холмами, тогда я направился обратно в зал Короля-Рыбака. На дворе уже начиналась утренняя суета, кимброги собирались на работу к строящемуся святилищу. Меня встретили улыбками и даже смехом. Я не понимал его причины. Неужели они думали, что я заблудился в темноте и потому ночевал на улице? Кто-то наверняка подумал, что я провел ночь в постели какой-нибудь служанки.

Не обращая внимания на смешки, я вступил в зал и в дверях столкнулся с Бедивером и Каем, они собирались вести группу добровольных помощников.

— Доброго дня, брат, — сказал Бедивер, затем, посмотрев на меня внимательнее, добавил: — Хотя по твоему виду можно сказать, что для тебя день уже прошел.

Кай выразился в своей прямолинейной манере:

— В следующий раз хотя бы под куст заберись, чтобы вздремнуть.

Оба ушли, качая головами и смеясь. Я недоуменно посмотрел им вслед. Великое умиротворение, в котором я продолжал пребывать, стремительно таяло, как роса под полуденным солнцем. Я решил, что следующий человек, собравшийся пошутить над моим видом, ответит за это. Однако следующим оказался Артур.

Король быстро вышел из зала, когда я еще смотрел вслед Каю и Бедиверу. Он хлопнул меня по спине и сказал:

— Привет, брат! Я собираюсь в храм. Составь мне компанию.

— С превеликим удовольствием, — ответил я, сделал шаг за ним и вспомнил, что должен присутствовать на совете. — Прости, Артур, я забыл, мне же надо быть на совете. Так что сопровождать тебя не смогу.

— Ладно, тогда завтра, — беззаботно произнес он, но тут же посерьезнел. — Галахад, сейчас вопрос с Братством — очень серьезный вопрос. А скоро станет еще серьезнее. Где бы люди ни услышали о Братстве Грааля, их сердца должны возгореться. Братство станет маяком, и вся Британия будет освещена его пламенем. — Он вдруг улыбнулся. — Кстати, о пламени. Мне кажется, сегодня ты стоял слишком близко к огню. Будь осторожнее. Увидимся!