— Я не Людмила, я Любовь! Это раз. А во-вторых...
Но Шаманов уже осадил жену:
— Люба, молчи! Молчи, дура.
Шаманов явно был на крайних нервяках, на лбу у эскомоса выступил пот. Шаманов завертел головой и только теперь заметил меня, стоявшего возле стены.
Увидев меня, Акалу явно удивился.
— Нагибин?
Я кивнул другу.
— Нагибин, помоги! Объясни Богине! — взмолился Шаманов, — Люба ни в чем не виновата!
— Пусть она сама скажет, — пропела Алёна, — Зачем ты затыкаешь жене рот, Шаманов? Она же явно хочет мне что-то сказать...
Люба и правда хотела. В глазах вампирки стояла отчаянная решимость. И говорила Люба обычно прямо, без обиняков. Именно так, как говорить с Алёной нельзя ни в коем случае.
Поэтому желание Акалу заткнуть рот жене было сейчас как раз единственной верной тактикой.
— Думаю, что надо сперва выслушать Шаманова... — осторожно заметил я.
— Нет, — отрезала Алёна, — Пусть Люба говорит.
И Люба заговорила, оскалившись своими острыми зубами совсем по-звериному:
— Мне нечего добавить. Я всё сказала. И я от своих слов не откажусь. Потому что они правдивы. Океанская война — дерьмо собачье. Эта война — абсолютно бессмысленна. Просто потому, что ты могла бы присоединить Луизианскую Империю одной мыслью, Богиня. Ты могла бы закончить войну победой за один миг. Но вместо этого люди умирают уже третий год, они гибнут тысячами, просто ради твоего развлечения, Богиня. Как тебя после этого назвать? Только сумасшедшей...
— Люба, нет! — застонал Шаманов, — Молчи, прошу тебя, молчи!
— Не собираюсь, — гордо ответствовала Люба.
В общем-то девушка была права.
Вся Имперская знать была согласна с вампиркой, вот только открыто об этом никто не болтал.
Луизианская Империя была единственным государством, так и не покорившимся Алёне. Эта Империя была провозглашена осенью 2022 в Батон-Руж, в Луизиане после падения Либератора. Франция тогда лежала в руинах, всех Бонапартов Алёна казнила за то, что Людовик Бонапарт сдался Либератору.
В результате североамериканские колонии объявили независимость от Франции — новая Луизианская Империя образовалась на тех территориях, которые в моем родном мире занимали США, без учета Аляски, и Мексика. В ту же Империю вошли еще куча Карибских островов.
Императором Луизинской Империи провозгласил себя некий Мельвиль, впрочем, его уже через год сверг его собственный сын Мельвиль-младший.
Луизианская Империя была конституционной монархией, вроде туда к ним сбежали некие либеральные масоны, пережившие войну с Либератором, и привезли с собой Полётовскую конституцию, которая и была принята год назад.
Короче говоря, парадоксально здесь повторилась история моего родного мира — в Северной Америке образовались своего рода США, только называвшие себя Луизианской Империей и находившиеся под властью франкоязычных аристо.
И именно с этой Империей Алёна и воевала уже три года. Эта война получила название Океанской, потому что велась только на море. Алёна уже угробила на этой войне сотни кораблей и подлодок, погибли десятки тысяч моряков. Богиня вела морские бои и еще изредка бомбила Луизианскую Империю. Но ответных бомбежек не было, луизианцы, понятное дело, никакого ущерба нашей Империи Рюрика нанести были не в состоянии. Алёна плавила все их снаряды прямо в воздухе своей волей, этой же волей она убивала всех луизианских диверсантов, пытавшихся действовать на нашей территории.
Не вмешивалась Богиня лишь в войну в Атлантическом океане, которая и шла уже три года, причем ни одна из сторон не добилась никакого значимого результата.
Так что итогом Океанской воды пока что было только то, что Атлантический океан перестал был судоходным для гражданских судов.
И Люба была права — Богиня могла бы завоевать Луизианскую Империю одним махом руки или даже одной своей божественной мыслью. Но не завоевывала. Вместо этого она просто наслаждалась войной, которая была бессмысленной изначально...
— Твоя жена храбрее тебя, Шаманов, — Алёна улыбнулась, — Но только глупа. Божественные тайны сокрыты от неё.
— Да-да, — тут же согласился Шаманов, — Конечно! Она глупа. Просто любит болтать. Так что прошу вас, моя госпожа, сжальтесь над ней.
Люба злобно зыркнула на мужа, потом плюнула на пол мраморного зала.
— Тебе стоило бы поучить жену манерам, Шаманов, — пропела Алёна, — Но я отвечу на её слова. Мне есть, что сказать. Видишь ли, Люба — то, что кажется тебе бессмысленным, на самом деле имеет большой смысл. Ты просто его не видишь. Тебе кажется, что я безумна и творю хаос. Но это не хаос. Хаос — это не понятный порядок, Люба. И ты его не поняла. Никто не понимает...
Но я объясню тебе. Просто слушай меня внимательно. В мирное время наступает деградация, это во-первых. Люди расслабляются и деградируют. Хорошие времена порождают слабых людей! Но война — это мой способ держать знать бодрой и сильной. Ибо война создает сильных людей. Я кую себе новую Имперскую элиту в этой войне. Вот почему я не прекращаю её.
Смысл войны не в том, чтобы победить, а в том, чтобы магократы и боярские дети были заняты делом и могли бы продемонстрировать свое мужество и свою силу. Поэтому эта война, Люба, будет идти еще многие годы. Потому что она — инструмент воспитания для аристократии. Ибо если не будет войны — АРИСТО обленятся, а еще начнут плести заговоры против меня. А мне такого не нужно.
Вторая причина, еще более важная — мне скучно, Люба. Да, я могла бы завоевать Луизиану за одну секунду, одной моей волей. Но какой в этом интерес? Я бы даже могла отнять у всех людей на Земле волю, сделать их моими рабами... Но и этого я не делаю. Ибо что интересного в том, чтобы управлять толпой зомби? Я этого не желаю.
Я желаю власти над живыми и свободными, я желаю, чтобы люди искренне любили и почитали меня, чтобы признавали меня Богиней добровольно, чтобы воевали за меня и отдавали за меня жизнь. Это просто прекрасно, и это мои желания, высшее наслаждение для меня. Разве это сложно понять, Люба?
— Это легко понять, — буркнула вампирка, — Ты просто убиваешь людей ради развлечения. И на войне, и на этом шутовском суде. Ты — ложная богиня!
Шаманов в ужасе ахнул, Соловьев мрачно покачал головой...
Вот теперь Люба уже сделала непоправимое, такое Алёна не прощала.
Тем не менее, Богиня только улыбнулась и ласково произнесла:
— Императоры и до меня вели войны, Люба...
— Осмысленные войны! — заспорила вампирка, — С реальным противником и с реальными целями! А не с Луизианской Империей, которую ты сама и сделала для развлекающей тебя бойни. Сука. Мы просто игрушки для тебя. Ты могла бы остановить меня от моей ереси, но ты дала мне произнести её. А теперь убьешь меня за неё. И знаешь что? Я буду даже рада. Я лучше умру, чем буду куклой-марионеткой для твоего развлечения!
— Как же глупы смертные... — промурлыкала Алёна, — Глупая девочка. Ты не видишь дальше своего носа. Ну да, я развлекаюсь. Но ведь мои развлечения несут счастье людям, разве нет? Погляди на верующих моего культа — они счастливы, когда молятся мне или когда приходят в мои храмы. И солдаты, и офицеры, сражающиеся с луизианцами, рады отдать жизнь за меня. А что до реальных противников — то у меня их нет, Люба, прости. Вот почему мне приходится выдумывать себе врагов, чтобы не умереть со скуки. Знаешь, я отправила зонды в космос, я хотела найти там других богов или инопланетян, но... Я не обнаружила ничего. Вселенная молчит. Она пуста. Мы одни в этом мире. Поэтому — да. Я буду воевать с Луизианой, ибо других врагов у меня нет.
— Есть, — Люба дерзко смотрела прямо на Богиню, — Я твой враг, сука!
— Господи, — Шаманов схватился за голову, потом повернулся ко мне, — Нагибин, помоги, прошу!
Я мучительно соображал, но помочь тут было нечем.
Люба очевидно хотела умереть, она уже все для себя решила...
— Думаю, что подсудимая — невменяема, — произнес я, — Её следует отправить на психиатрическое лечение. Я давно знаю Любу, она всегда была неадекватной. Она просто бредит...
