Он сделал паузу и посмотрел на Витьку поверх очков.
– Пойми, я не против автоматики, – продолжил он. – Автоматика – это здорово. Она быстрее считает, она почти не ошибается, она следит за сотнями параметров одновременно. И лишь в одном она пока что уступает нам: она лишена фантазии. Не пришили ей пока такое качество. Даже экспертные системы, которые управляют нашим кораблём, всегда идут по пути наименьшего сопротивления, по знакомой наезженной дорожке. И любая нестандартная ситуация способна поставить их в тупик. А мы – люди – мы созданы для нестандартных ситуаций и нестандартных решений. В этом вся красота нашего ремесла. И если я могу решить задачу творчески, нетривиально, сэкономить время или топливо, значит я не зря занимаю это кресло. Как-то так.
Витька уже понял, что нарвался на очередную дедову лекцию, и лишь смиренно внимал.
– Знаешь кто такие дети Мадженты2? – спросил Дед.
Витька только помотал головой.
– Полвека назад так называли пилотов, которые привыкли слепо следовать пурпурной линии на экране прибора. Они разучились летать, превратившись в операторов бортовых систем. И когда системы по какой-либо причине отказывали, пилоты не справлялись с управлением и разбивались. Я не дитя Мадженты, я смогу посадить этот корабль, даже если вырубится вся автоматика. А ты? Ты – сможешь?
Витька отвел глаза и промолчал. Дед был прав, но соглашаться с этим старым перестраховщиком не хотелось. За последние пятнадцать лет не было ни одного отказа бортовых систем. Надежность автоматики стала почти абсолютной. А творчество… творчество – это штука чреватая. Можно такого натворить, что потом устанешь объясняться со следователем. Если ещё будет кому объясняться…
– Ладно, давай-ка за работу, – сказал Дед. – Я свою часть сделал, теперь твоя очередь. Сближайся и стыкуйся.
Витька только вздохнул, вывел на стекло режим сближения, взялся за сайдстик и принялся загонять маркер дока в конус заданной траектории.
Состыковавшись со станцией и проверив шлюз на герметичность, они высадили весело галдящих туристов, пожелав им хорошего времяпрепровождения на борту МКС-3. Инструктор уплыл вслед за ними, а Витька остался на челноке. Он не видел смысла в посещении этого улья с шарахающимися во всех направлениях космическими зеваками. После создания челноков, совершающих регулярные рейсы на орбиту и обратно, космический туризм из экстравагантной причуды сверхбогатых превратился в доходный бизнес. Ради этого Международную космическую станцию расширили и разделили на две зоны: рабочую и туристическую. И теперь очередь из желающих провести несколько дней в космосе растянулась на полгода, ведь по стоимости это было сравнимо с проживанием в президентском люксе. Да, недёшево, но вполне доступно обеспеченным людям. В высшем обществе даже стало модным воскликнуть: "Как, вы до сих пор ещё ни разу не побывали на МКС? Очень рекомендую! Это незабываемо."
Витька побывал на станции один раз, после чего потерял к ней всякий интерес. Поэтому свободные часы до обратного рейса предпочитал коротать на борту челнока, в тишине и покое, в одном из роскошных пассажирских кресел.
Он подключился к бортовой сети и лениво листал новости в ожидании Деда. Кстати, а что за книгу он так увлечённо читал сегодня весь полёт? Витька почувствовал, что его разбирает любопытство. И чем старательнее он пытался отвязаться от этой мысли, тем сильнее становился зуд. Наконец, устав бороться с самим собой, он отстегнулся от кресла и выплыл в тамбур, расположенный между пассажирским салоном и кабиной пилотов. Шлюз находился на потолке тамбура, и Витька повернул голову и прислушался. Вроде, никого. Только приглушённые голоса вдалеке.
Витька быстро юркнул в кабину, проскользнул к левому креслу и достал книгу из кармана. Ничего себе! Он держал в руках не руководство по лётной эксплуатации и не справочник орбитальных манёвров. Николай Носов "Приключения Незнайки". Детская книга! Какого…
Но додумать он не успел. Сзади лязгнула дверь. Вот хекс! Второй прокол за день! Было уже бесполезно дёргаться и пытаться сунуть книгу на место. Проклятый Дед застукал его на месте преступления.
Витька покраснел, наверное, до самой печени и протянул книгу владельцу.
– А… да… внукам купил, – рассеянно сказал Дед и ловким, годами отработанным движением усадил себя в кресло. – Садись, поехали.
Витька с облегчением сунул книгу в карман на панели и ящерицей скользнул на свое место. Замки ремней щёлкнули почти одновременно.
– Почему так рано летим? – всё ещё до конца не веря в свою удачу, сменил он тему. – И где пассажиры?
– Пассажиры подождут,– руки инструктора деловито стучали по клавишам и тачскринам. – Сейчас летим на Шангшёнг, у них авария, нужно эвакуировать экипаж.
– Но у нас топлива только на обратную дорогу.
– Заправляться нет времени. Туда хватит, а там нам наполнят баки. Китайцы обещали.
Лязгнул, закрываясь, люк. Послышалось шипение: из шлюза откачивался воздух. Наконец раздался щелчок замков, и пружины стыковочного узла мягко оттолкнули челнок от станции.
Орбиты МКС-3 и Шангшёнга были разной высоты и наклонения, поэтому топлива на межорбитальные манёвры ушло много, и к моменту стыковки с китайской станцией в баках осталось такое ничтожное его количество, что у Витьки неприятно засосало под ложечкой. Однако, инструктор был невозмутим, и это слегка успокаивало.
На этот раз Дед пилотировал сам; он чётко вогнал стыковочный конус в шлюз станции, щёлкнули захваты, притягивая челнок, и у Витьки отлегло. Осталось забрать экипаж, перекачать топливо – и можно двигаться обратно на МКС. Зашипел воздух в шлюзе.
– Оставайся здесь, – бросил Дед, отстёгиваясь и вылетая в тамбур. – Будь начеку.
Из полуоткрытой двери послышался глухой стук открывшегося люка и голоса.
Китайцы сновали туда-сюда, перетаскивая на челнок какое-то оборудование и документацию, а Дед поторапливал их.
Несколько раз станция вздрагивала, и Витька чувствовал эти толчки, слышал как после каждого из них росло напряжение в голосе инструктора.
"Да что они там возятся, в самом-то деле!" – успел подумать Витька, как вдруг челнок вздрогнул, раздался скрежет и по сердцу резанул чей-то крик. В тамбуре что-то грохнуло об одну стенку, потом об другую; резкий рывок, челнок завертело, раздался треск рвущегося металла, загомонили китайцы, больно ударило по ушам декомпрессией; резко, как выстрел из пушки, хлопнул люк, и наконец всё стихло.
Челнок висел в километре от станции, кувыркающейся в спиралях замерзающего воздуха. Утечка из трещины в трубе, ещё несколько часов назад небольшая, всё увеличивалась, пока наконец трубу не разорвало пополам. Струя газа под давлением в несколько десятков атмосфер ударила наружу и закрутила станцию. Док, к которому был пристыкован челнок, не выдержал резкой нагрузки на изгиб. Металл лопнул, шлюз разгерметизировался, струёй воздуха подхватило и захлопнуло люк. Китайца, который в этот момент находился в переходном отсеке, выбросило в открытый космос. Дед же в это время держался за скобу люка. И тот, захлопываясь, вывихнул Деду запястье. А потом челнок, ещё не вполне оторвавшийся от станции, резко дёрнуло, и Дед, ударившись о переборку, сломал лучезапястную кость на другой руке.
Витька выскочил на крик, вместе с китайцами подхватил Деда, помог перенести его в пассажирский салон. И только убедившись, что тому больше ничего не угрожает, вернулся в кабину.
Челнок, зацепившись полуразорванным шлюзом за умирающую станцию, раскручивался вместе с нею всё быстрее с каждой минутой. Надо было срочно отстыковываться. Витька ввел команду, услышал как щелкнули замки, но челнок не отцепился, а продолжал вращаться. Изуродованный механизм заклинило. Терять было нечего, и Витька скомандовал аварийную расстыковку и ввёл код подтверждения. Грянули пироболты, и челнок, принеся в жертву станции весь свой шлюзовой отсек целиком, кувыркаясь, полетел прочь. Витька включил автоматическую стабилизацию и, дождавшись когда корабль прекратит вращение, увёл его в сторону.
