— Ой, душечка наш, Арлекин пришел! — воскликнула Камила, захлопала от восторга в ладоши и пояснила, обращаясь к Вундергаю: — Это наш друг, он циркач, а вообще его зовут Аристогес. На хлопке познакомились. Умница, не забыл!

Суррогатов по-хозяйски устроился во главе стола, слева Тамара, Назар, Вундергай, с другой стороны — Арлекин со своими застенчивыми подружками. Камилу посадили с другого края, напротив Суррогатова. Арлекин представил своих спутниц — Лера, Изольда. Их видели здесь впервые. Девочки улыбнулись. Камила призывно постучала десертным ножом по хрустальному фужеру.

— Друзья мои, нам необходимо выбрать тамаду. Разумеется, этот человек должен быть самым старшим, самым остроумным и самым красивым.

— Выходит, это я, — с притворным разочарованием произнес Суррогатов.

— Ваше самомнение, товарищ Суррогатов, не оправдано, если вы считаете себя самым красивым.

— Боже упаси! — неестественно засмеялся Суррогатов. — Я намекал на свой возраст. Пожалуйста, решительно отвожу свою скромную кандидатуру.

— Ни в коем случае, — сказала Камила. Все согласно зааплодировали. — Назначаем вас Великим Тамадой — первым с двумя ассистентами — Прекрасной Тамарой и оптимистом Вундергаем.

— Я с радостью указ твой выполняю, о наша королева торжества, — привстав и низко склонив голову, пропел Суррогатов. Потом, выпрямившись, с широким жестом предложил: — Итак, прошу я, для начала, наполните бокалы все шампанским.

Арлекин подхватил со стола бутылку, повертел ею с ловкостью жонглера и, поколдовав, хлопнул в потолок нетерпеливой пробкой, которая только и ждала того. С таинственным шепотом горлышко прикоснулось к каждому фужеру, заполняя искрящейся позолотой.

Назар категорично прикрыл ладонями свой и Вундергая фужеры.

— Нам нельзя, мы за рулем.

Арлекин, не выпуская из рук бутылки, вопросительно уставился на тамаду.

— А при чем тут ассистент мой, Вундергай? — спросил Суррогатов.

— У нас мотоцикл на двоих, — пояснил Вундергай, хотя и непрочь был отведать шипучего напитка. — Лучше пепси-колы нам.

Суррогатов сделал кислую мину.

— За королеву бала, именинницу, не сделать символический глоток! На этом железном мустанге, что стоит у ворот, — изменив поэтическому слогу, съязвил Суррогатов, — и в трезвом виде не мудрено сломать шею.

— Смотря кто оседлает, — сказал Назар. — Своих не сбрасывает.

— Тем более! — ухватился за слово тамада.

— Да ладно, — примирительно сказал Арлекин. — Пепси так пепси, — схватив пару бутылок, он сцепил их пробками и в момент откупорил.

Суррогатов встал, подняв над головой тяжелый фужер.

— Я слово первое держу по праву. Камиле обаятельнейшей — слава! Здоровья крепкого тебе и красоты! И пусть исполнятся твои мечты! Ура!..

Все дружно подхватили «ура!», поднялись, загромыхав массивными стульями, потянулись к имениннице, каждый чмокнул ее в щеку. Вундергай с Назаром ограничились учтивым поклоном. Но именинница сама подошла к друзьям и, прикоснувшись к их фужерам своим, сказала;

— Я очень рада, что вы пришли… и за оригинальный подарок спасибо.

— Что за подарок? — заинтересовался тамада. — Продемонстрируй.

Камила с кокетливой таинственностью приложила пальчик к губам.

— Секрет.

Снова расселись по своим местам. Суррогатов скомандовал:

— Хватайте вилки и ножи, да в бой, — нам справиться здесь с каждым блюдом нужно. А ну, Тамара, музыку настрой…

Вилки позвякивали, склевывая содержимое тарелок под аккомпанемент танго. Суррогатов оглядел присутствующих.

— Надеюсь, тост у каждого готов? Даю охотно слово Арлекину.

Арлекин отмахнулся вилкой, на которой торчал патиссон:

— Имей совесть! Видишь, я занят. Я же не завтракал сегодня — ради этого дастархана. Вон мальчишки скучают, дай им слово.

— Что ж, слово ассистенту моему, кого зовут так странно Вундергаем, — не дав опомниться, объявил тамада.

— Мы с Назаром попали под эту крышу случайно, благодаря Куке… — начал Вундергай.

— Что за личность, этот Кука? — спросил Арлекин, расправляясь с куриной ножкой.

— Дрессированный петух, — ответил Вундергай. — Ему, кстати, грозила та же участь, что и бедной птице в ваших руках…

Арлекин с притворным испугом бросил в тарелку обглоданную косточку.

— Клянусь, я не хотел ее обидеть, — сказал он, притворно смахнув со щеки подразумеваемую слезу.

— Так вот, Кука оказался невольным посредником… Мы рады такому знакомству…

— Еще бы, счастливым не быть, — поспешил вставить Суррогатов, — среди друзей ходить Шахерезады.

— Будь везучей и красивой! — закруглился Вундергай.

Арлекин положил в свою тарелку внушительный кусок холодца, помазал его горчицей, и, разрезав на дольки, заметил:

— Прав мудрец, который изрек однажды: «Не самая красивая красавица, а самая счастливая — красавица».

Суррогатов махнул салфеткой:

— А что такое счастье, мне скажите, — он дожевал остаток самсы, запил минеральной водой, — и как его достать, кто даст совет? Наполнить вновь бокалы поспешите, за остроумный выпьем мы ответ.

Камила сказала:

— Мне кажется, счастье — это когда у тебя много друзей, если в тебя кто-то влюблен, если ты чувствуешь, что нужен людям и можешь им помочь в трудную минуту…

— Слишком много ты хочешь от судьбы, — сказала Тамара. — Счастье — это если встретишь и полюбишь человека доброго, красивого…

— Состоятельного, — вставила Лера.

— И с ним идешь по дороге жизни, как с лучшим другом, — продолжала Тамара, красноречиво глядя на Суррогатова, — рука об руку…

— До самого ювелирного магазина, — закончил за Тамару Арлекин.

— До самого горизонта, — поправила его Тамара. — А за горизонтом…

— …Друг другу по пощечине — и развод, — это внезапное резюме последовало из коридора. Все повернули головы в ту сторону. В дверном проеме появилась с большим саквояжем хозяйка дома. — Хорошо разместились, — прокомментировала она обстановку за столом. Оставив саквояж у вешалки, прошла в гостиную. Суррогатов засуетился, поставил к столу еще один стул.

— Милости просим, тетя Клара!

Камила с Тамарой услужливо поставили перед Балыкиной чистую тарелку.

— Не беспокойтесь, — остановила их Балыкина. — Есть не стану. Только чай. Камилка, принеси мне девяносто пятого, в шкафу у меня там. — Она поправила на голове косынку, накрученную чалмой, и продолжила: — Слышу, о счастье рассуждаете. Красиво у вас получается, постояла я за дверями, послушала…

— Вот и ответьте нам, как старшая и мудрейшая среди нас, в чем все-таки оно, счастье, заключается? — предложил тамада.

— Счастье, для меня лично, в том, чтобы мне по-меньше портили нервы, чтобы печень не болела, чтобы квартиранты вовремя платили и торговля шла. Вот тебе и счастье!

Суррогатов показал десертным ножом на Назара.

— Любопытно, что думают наши юные друзья по этому поводу.

— У нас идут дела, как надо. Это значит — везет, — просто ответил он и добавил: — Если человеку во всем везет, значит, он счастлив.

— А если не везет? — спросила Лера.

— Очень хочется Вундергая услышать, — сказала Камила.

— А слово именинницы — закон, — поддержал тамада. — Выкладывай, малыш.

Вундергай не обиделся за «малыша».

— Мне кажется, неудачник — это просто-напросто слюнтяй, — сказал он, обращаясь к Суррогатову. — За счастье надо драться.

— Тебя послушаешь, — сказала Балыкина, — так тут сплошной мордобой начнется. Хулиганский у тебя подход к счастью.

Тамада хлопнул в ладоши:

— Товарищи, давайте закругляться, дискуссия наша затянулась.

— Правильно, — обрадовалась Тамара и ласково притронулась к руке Суррогатова. — Танцевать хочется.

Суррогатов встал, достал из кармана исписанный листок, многозначительно кашлянул, глотнул из фужера шампанского и так посмотрел на всех, словно собирался объявить сногсшибательную новость. И сказал:

— Здесь искренне отговорились все… Ах, наша жизнь на быстром колесе! Судьба хитра — мотает нас по свету, и нет покоя, нам покоя нету. Мы в вечных поисках, одна у нас досада — для счастья нам немало денег надо. И если вдруг подстережет удача, получим все — машину, дом и дачу, вино и музыку, курорты и наряды, — всего чуть-чуть, а большего не надо. Я пью за всемогущую монету, милее ничего на свете нету. Попробуйте судить хоть так, хоть сяк, — все счастье в ней…