Этот недостаток в его воспитании я относил целиком на свой счёт. Ну не Магдалену же за такое ругать! Увлечение рыцарскими заморочками сугубо моя вина. Привил в своё время парню идеалистское представление о рыцарстве, благородстве, чести, верности и так далее, а теперь не знаю, как объяснить, что рыцари, по сути, ничем от обычных людей не отличаются, и, совершенно искренне служа прекрасным дамам, не забывают уделять должное внимание горничным.
Итак, залив сейчас напоминал вермишелевый суп от резвящихся пираний. На берегу остались лентяй Ганс, Магдалена, решившая подежурить возле мушкетов, и я, уверенный, что дон Мигель и Ночная Выдра опять ведут научную беседу о природе вещей, свойствах камней и всё в таком же роде.
Их разговоры интересно было послушать. Обоих смело можно было отправлять в Саламанку, что я и намеревался одно время сделать в отношении дона Мигеля, но теперь, если подтвердится гибель его родителей и старших братьев, никак не получится. Парень окажется единственным наследником и продолжателем фамилии Самбульо и тогда уже будет не до учёбы.
Вдруг моё внимание привлекли мужские нотки, примешивающиеся к девичьему смеху, звеневшему над заливом. Что такое?
Я очнулся от лёгкой дремоты, охватившей меня, когда я пригрелся на солнышке. Индейцы ушли дальше по берегу, а это значило, что там с пираньями могли быть только дон Мигель и Ночная Выдра, потому что Ганс храпел рядом.
Я продрал глаза и увидел этих двоих, в самом деле, плескавшихся чуть в стороне от общей группы. Вот только было их трое, а не двое. Что за маленький индеец составил им компанию? Сон слетел с меня окончательно, а любопытство заставило вытянуть шею на максимальную попугайскую длину.
Товарищ обоих мальчишек плавал, как рыба и ни в чём не уступал своим друзьям. Ладное гибкое тело, то исчезало под водой, то неожиданно появлялось, едва не взлетая над волнами. Но самым удивительным было то, что вокруг этого великолепного пловца вода с каждым нырком темнела, что весьма забавляло обоих мальчишек, зато черный плащ его волос на глазах светлел, начиная отливать золотом.
Ну, конечно это была Золотая Куница! Оказывается девчонка всё это время шла вместе с нами. Я почувствовал себя ослом в перьях. Всё правильно — Чига Шанки был не настолько глуп, чтобы оставить её во время своего отсутствия одну против целого племени, которое не замедлило бы избавиться от «аламоа». А эти субчики не потрудились рассказать обо всём мне. Интересно, Магдалена знала?
На какое-то мгновение у меня даже перья встали дыбом от обиды, но тут же подумалось — а что бы это изменило? У мальчишек была своя тайна. Симпатичная такая тайночка! Знали бы мы её с Магдаленой или не знали, какая разница? Ну, вот узнали и что?..
Оно вышло из-за скалы так естественно, что сначала никто не испугался. Смех ещё звенел несколько секунд над водой, и даже потом не сменился визгом, а постепенно недоумённо замер. Наверное, каждый и каждая из присутствующих попросту не верили в реальность происходящего, так-как знали, что такого не может быть.
Нет, это был не мокеле-мбембе, как его описывали индейцы. Тварь больше всего напоминала аллигатора, но этот «аллигатор» был размером с линейный военный галеон! Чудовище шло на расставленных в стороны, длинных, как мачты ногах, толстых, словно романские колонны, но казавшихся тонкими по сравнению с огромным туловом.
Прапредок всех крокодилов, грубый, немного примитивный, но не глупый хищник, драться с которым даже в своём истинном облике я бы без нужды не стал — себе дороже может выйти! Драконы конечно сильнее этих ящеров, но потом замучаешься откушенные крылья и лапы отращивать.
Он был подвижнее и гибче своих современных потомков, у которых не гнётся шея. У него шея, как раз гнулась, хоть и была короткой. А повадки у него были иные — при таких размерах нет смысла прятаться, но передвигаться лучше быстро! Он и не медлил.
Взглядом, лишённым всякого выражения, ящер окинул бухту, секунду разглядывал замерших пираний, но почему-то не заинтересовался ими, а обратил свой взор на троицу, купавшуюся чуть в стороне.
Уж не знаю, чем два парня и худенькая девушка показались ему привлекательнее тридцати полнокровных девиц, но он устремился именно туда, где стояли по пояс в воде дон Мигель, Ночная Выдра и Золотая Куница.
Это было похоже на то, как лев охотился бы за мышами. Челюсти способные дать фору драконьим, взрыли воду вместе с донным песком, и только лязгнули, в то время как трое превосходных пловцов бросились от монстра врассыпную.
Я в это время уже летел туда во все крылья, соображая какое место наиболее уязвимо у этой твари, покрытой бронёй, какую я, наверное, только у папы видел. В это время сзади грянул выстрел, за ним второй! Обернувшись на лету, я увидел Магдалену, у ног которой валялись два дымящихся мушкета, в то время как она прилаживала на форкетт третий.
Не к месту, но всё же я успел обругать себя косным ретроградом! Давно надо было перевооружить команду и поменять эти стреляющие ломы на нарезные пищали, вроде тех, какими пользуются стрельцы русского Царя в граде Московском. Взять такую зверюгу можно было только выстрелом в глаз, но попасть так метко из наших грохоталок, которые, несмотря на свои размеры, бьют совсем недалеко и не точно, было просто невозможно с такого расстояния!..
Следующая пуля, раскалённым шмелём пролетела в опасной близости от моих лап, и я понял, что сдуру оказался на линии огня. Выбирая между мной и доном Мигелем, Магдалена, конечно, предпочтёт последнего и не прекратит огонь, так что лучше убраться подальше от её пуль.
Я сделал лихой вираж и тут же увидел Ганса, который бегал по берегу и швырял в чудовище камни размером с человеческую голову. Как ни странно, именно они, а не свинцовые пули, расплющивающиеся о роговые пластины черепа монстра, отвлекли ящера от намеченной жертвы. Зато он повернул оскаленное рыло к парню, который представлял собой более аппетитную котлету, чем любой из только что выскочившей из-под его носа троицы.
Однако у меня на Ганса были иные планы, и терять парня вот так запросто я не собирался. Поэтому мой вираж превратился в сложную фигуру, которой я даже не подберу названия, и я оказался как раз между Гансом и распахнутой пастью голодной зверюги. Тогда я, не мудрствуя лукаво, сотворил огненный шар, которым, что было сил, плюнул в отверстый хавальник крокодилоида.
Если бы эта бомба взорвалась, скажем, в горле ящера, ему пришёл бы конец немедленно, но вышло так, что детонация произошла, лишь только он захлопнул челюсти. Огонь, вырвавшийся у него меж зубов, на мгновение превратил примитивную рептилию в дракона! Воздушная волна швырнула меня в лицо Ганса, и я сбил его с ног. Это спасло нас обоих, но уже не от зубов, а от удара рылом, так-как ящер ещё двигался по инерции, хотя сейчас ему стало не до нас…
Однако моя бомбардировка сослужила плохую службу пираньям. Конечно же, бравые девчонки, увидев, что опасность грозит их сеньору, устремились не прочь от монстра, а к нему! Как они могли помочь дону Мигелю, будучи голышом и без оружия, было не ясно, но к моменту взрыва практически все пираньи карабкались по ногам и хвосту ящера, а примерно десяток уже оседлали его шипастую спину. Но теперь гигант, в пасти которого всё буквально огнём горело, начал метаться, завертевшись волчком и нанося хвостом удары способные сокрушить скалы!
Когда я это увидел, сердце моё упало. Я решил, что нашей команде конец, по крайней мере, большей её части. Пираньи гроздьями сыпались со спины чудовища, разлетались в стороны, словно выпущенные из пращи!
Конечно, мне приходилось видеть, как гибнут свирры обоих полов, но это не значит, что я относился к их участи с равнодушием.
Ещё со времён нашего первого совместного с Драськой похода, я привык считать гибель каждой пираньи своим личным промахом, но тогда они ещё не умели воевать, так, как эти, хоть и обладали не меньшей силой и бесстрашием. И я в те годы не научился ещё просчитывать наперёд планы операций и все возможные варианты атак, применяя именно те которые приводили к успеху с наименьшими потерями.
