Надо было решать, куда податься теперь. Неплохо было бы найти путь на улицу. Подошло бы даже открытое окно — тогда бы она просто улетела, и не надо было бы блуждать по незнакомому зданию.

Но коридор с обоих концов не имел выхода в какой-либо холл или на лестницу. Он просто поворачивал под прямым углом с двух сторон, примерно на одинаковом расстоянии. И вдоль всего этого коридора с обеих сторон были двери. (Опять двери?!)

Э, нет! Заглядывать в эти двери наугад ей не хотелось. Вдруг там какие-нибудь ловушки, как в Колдовском замке? Нет, она выберет одно направление и будет искать выход там. В прошлый раз Анджелика свернула налево, а теперь пойдёт направо!

Сказано-сделано. Взяв копьё под мышку, девушка побежала лёгкой трусцой к правому повороту. Первым её порывом, когда она заглянула за угол, было крикнуть — «ура!», потому что прямо перед ней были металлические створки дверей лифта. Но уже через пару секунд ей пришлось бороться с искушением — врезать по этим дверям, что есть силы — лифт был мёртв, ни одна из кнопок не отзывалась на нажатие.

Ничего не оставалось, как идти дальше. Опыт показывал, что недалеко от лифта должна быть лестница, и, конечно же, она нашлась, буквально в двух шагах, просто была устроена так, что проходя по коридору, её не было видно издалека, а заметить проём можно было, только если встать напротив.

После короткой щетинки коврового покрытия в коридоре, камень ступенек приятно холодил голые ступни. Анджелика вдруг вспомнила, что она опять расхаживает обнажённой! Конечно, ничего такого в этом нет. Люди придают слишком много внимания обнажённости/одетости друг друга, а за последнее время ей довелось столько всего испытать, что собственная нагота перестала вызывать чувство стеснения.

И всё же, вот будет дело, если она попадётся кому-нибудь на глаза! Неплохое зрелище — этакая амазонка, разгуливающая по коридорам и лестницам небоскрёба нагишом, с копьём наперевес.

Анджелика улыбнулась — последняя мысль ей вдруг понравилась. Глупник может быть трус и мерзавец, но он во многом прав. Например, в том, что красивой, стройной, молодой женщине, нагота всегда к лицу, и нет в этом ничего постыдного!

Чем изукрашенная одежда лучше и целомудреннее природной красоты? Или, может быть, в угоду ханжам, всех красавиц вырядить в дерюгу? Это, что, сделает их моральнее? Носите свою мешковину сами! Разврат можно творить и в парандже. Не важно, как ты одета или раздета, а важно, что ты при этом делаешь, но и это вопрос личного свойства!

Размышляя, таким образом, девушка спустилась на один этаж и удивилась, что пройти при этом пришлось аж пять пролётов! Ах, вот в чём дело — она оказалась в огромном зале со сценой и высоким потолком. Видимо это помещение могло использоваться с равным успехом и для представлений, и для танцев, и для собраний, и для лекций на очень серьёзные темы.

Зал был простой прямоугольной формы. По одной стене имелся ряд высоченных, наверное не меньше десяти метров, окон, (ура, вот и выход!), с другой, красовалась такая же коллекция зеркал, той же формы и размеров, что увеличивало объём и без того немаленького помещения вдвое.

Лестница, как ни странно, здесь заканчивалась, а это означало, что нужно найти другую для дальнейшего спуска, либо попробовать открыть окно. Анджелика вошла в гулкую тишину зала и почувствовала под ногами тепло паркетного пола, приятно обласкавшего кожу после холода каменных ступеней.

Здесь, одна среди огромного пустого пространства, она чувствовала себя крошечной букашкой, залетевшей в огромный аквариум без воды.

Наверно тут действительно можно было летать, не опасаясь удариться о стены из-за тесноты. Но делать это сейчас не хотелось, да и незачем было, а потому Анджелика просто шла вдоль стены, где были зеркала и вертела головой, оглядываясь и всё чаще задерживая взгляд на своём отражении. Наконец, она совсем остановилась и залюбовалась красавицей, улыбавшейся ей по ту сторону стекла!

Огнеплюй был прав — природа воспользовалась трансформацией, которая произошла с ней во время превращения из дракона в человека, и исправила все недостатки, приобретённые за годы жизни. Исчезли прыщики, от которых она так и не смогла избавиться после того, как перестала считаться подростком. Бесследно пропали родинки и досадные складки там, где ей совсем не хотелось их видеть. Куда-то делась лёгкая сутулость, за которую её ругали родители. Живот, которым она никак не могла заставить себя заняться, перестал быть немного дряблым, (ну, совсем немного!), выровнялся, натянул атласную кожу над упругими мышцами пресса. Бёдра стали крутыми и ровными, о каких мечтают все девушки, но даже те, кто активно занимаются фитнесом, не всегда достигают такого результата. Груди окончательно потеряли подростковую остроконечность, округлились соблазнительными полушариями, но не стали больше. Видимо природой так и задумано было им быть — небольшими и аккуратными. Что ж, оно и к лучшему! Кому-то, конечно, нравятся такие шикарные, как у Мегги, но с ними возни. Да и отвиснут потом…

А вот след от ожога, в виде сердца, никуда не делся, так и остался на левой груди, куда ударил смертоносный ведьмин луч. Анджелика отвела в сторону упавшую на грудь золотую прядь, (интересно — сколько в ней сейчас карат?), чтобы разглядеть отметину, полученную в тот памятный день.

Этакая татушка или что-то в этом роде. Поди докажи, что это сделано не нарочно! Но она не собирается ничего доказывать, а Драся знает, откуда взялся этот шрам. Всё бы ничего, но эта отметина до сих пор чешется и саднит временами…

Стоп! Ведь этот шрам начинает саднить, когда рядом опасность!..

— Смотри — вот он! У него оружие! Стреляй!

Крик раздался сзади и слева — со стороны сцены. В пустом зале, где, благодаря великолепной акустике, можно было шёпотом разговаривать из двух противоположных углов, резкий панический голос прозвучал, как гром среди ясного неба! Но его можно было назвать ангельским пением по сравнению с грохотом автоматной очереди, последовавшей сразу после этого вопля!..

Анджелика успела обернуться, чтобы увидеть, что стрелял высокий человек в чёрном длинном плаще и широкополой шляпе, из-под которой выбивались совершенно белые пряди волос. Стрелял он из старомодного «томпсона» — самой первой модели легендарного автомата, у которой даже не было приклада и сколько-нибудь приемлемых прицельных приспособлений. Это оружие, огромной разрушительной силы, было придумано для «выметания» вражеских солдат из окопов, а потому его так и называли — «окопная метла». Предназначенное для стрельбы в упор, оно было совершенно лишено меткости, и стоило отойти на расстояние в пару десятков шагов, пули летели в цель рассеянным роем, с малой вероятностью попадания.

Именно такой рой Анджелика увидела, как в замедленном кино, приближающимся к себе. Большинство пуль из-за того, что автомат бился и прыгал в руках стрелка, должны были пролететь над её головой. Другим, суждено было лечь справа и слева. Но две из них летели точно в цель! И одна метила девушке в грудь, а другая в голову…

Анджелике хотелось крикнуть — «Драся, за что?!», но язык не слушался, и челюсти свело судорогой! Ей казалось, что она сможет отпрыгнуть, но ноги словно приросли к полу, и девушка не сдвинулась с места.

Ей оставалось только зажмуриться и бессильно, судорожно, по-женски заслониться руками от надвигающейся смерти!..

Оба сокрушительных удара произошли почти одновременно, и жалобного звона разлетающегося в куски зеркала она уже не услышала…

Глава 80

Несколько ранее

— Это здесь, — сказал Умник, указывая на неприступную дверь позади небоскрёба, когда они обошли его кругом.

— А почему нам не войти через парадный вход? — спросил Быкович.

— Потому что там закрыто, — объяснил Умник тоном преподавателя разговаривающего с троечником. — Наш брат достаточно глуп, чтобы жить одному в таком здании, но не настолько глуп, чтобы держать двери незапертыми.