Литмир - Электронная Библиотека

— Кажется, победили эти самые гёзы. — Промолвила она после основательного копания в собственной памяти. — Да, точно! Вспомнила: реформация, инквизиция, недовольство буржуазии, потом вмешательство испанской армии, которую разгромили,… а ещё есть об этом книжка, называется, кажется, Тиль Уллиеншпигель, но я ещё не успела её прочитать.

— Что ж, могу предположить, что мы с вами присутствовали при историческом событии. — Сказал падре Микаэль, загадочно улыбаясь. — Похоже, дон Клеофас своим пинком изменил ход истории.

— Вы так думаете? — Раскрыла глаза Анджелика. — Значит, мы помешали доблестным испанцам победить?

— Значит помешали. — Вдруг заявил Драся. — Я припоминаю эту котовасию, хоть сам в то время там и не был. Правда была на стороне гёзов, а испанские солдаты вели себя, как настоящие звери и своё поражение вполне заслужили.

— Не хочу никого оправдывать, но правда, как правило, лежит не с какой-либо одной стороны, а где-то посередине. — Заметил падре Микаэль.

Немного подумав, оба влюблённых согласились со словами старого священника, а он, довольный этим взаимопониманием, предложил:

— Давайте, пожалуй, спать! Утро вечера мудренее.

С этим тоже нельзя было не согласиться и компания, намучившаяся за день, не столько тяжким трудом, сколько сильными впечатлениями, разошлась по своим постелям.

Глава 18

Чёрная дыра

(Она смотрела в надвигающиеся стволы громадных пулеметов, за которыми виднелись физиономии ведьм, хищно на неё взиравших, и была не в силах, не то, чтобы убежать, а даже пошевелиться. Четыре жутких полированных туннеля глядели на неё в упор, и Она явственно различала у них внутри спиралеобразные желобки-нарезы, которые должны давать пулям вращение. Туннели уходили в темноту, в которой нельзя было ничего различить, но Она знала, что в этой темноте затаилась смерть. Вдруг всё изменилось. Ей внезапно стало холодно и ещё более страшно, чем секунду назад. Она поняла, что может двигаться, но это её совершенно не обрадовало. Ведьмы больше не сидели за пулемётами, они совсем куда-то исчезли, а сами жуткие орудия смерти оказались стоящими на небольших подставках и были такими ржавыми и покорёженными, как будто побывали в огне. Казалось бы, опасность миновала, но страх, рождённый неизвестностью, только усилился. Она попыталась оглядеться, но из этого ничего не вышло. Предметы вокруг не принадлежали к вещественному миру, и поэтому их невозможно было рассмотреть. То же можно было сказать о самом месте, где Она стояла. У этого места не было привычных пространственных очертаний, не было верха и перспективы. Единственно, что там было, это твёрдый холодный пол, покрытый тошнотворной слизью и усыпанный мелкими камешками и осколками стекла, на которые больно было наступать. А ещё там был вполне осязаемый сырой ледяной ветер, пронизывающий до костей и рвущий с тела остатки ветхой одежды. Холод был так силён и мучителен, что Она не заметила когда Это возникло прямо перед ней. Может Оно было здесь всегда, а может, появилось только что, но теперь из ничего сгустилось нечто, и ничего хорошего в этом нечто не было. А была в нём беспричинная злоба, затаённая обида, неукротимая мощь и желание убивать. Всё это не было видно, но ощущалось почти физически. Перед Ней был охотник, а Она была дичью. Но вот охотник взглянул на Неё и весь страх, который владел Ей до этого, показался лишь детской шалостью. Она узнала эти нечеловеческие глаза, сверкающие из под стального шлема, холодной и странно спокойной злобой. И глаза эти Ей были знакомы. Это были глаза капитана городской стражи Барбаруса! Её мысли были медленными, предательски медленными. Она ощущала, как еле ворочаясь, возникла мысль бежать, но рождённая в глубине сознания, эта мысль не успела дойти до тела, которое не сделало ни одного движения. Перед глазами что-то ярко вспыхнуло и сразу коротко, сильно и зло толкнуло её в грудь…)

Анджелика проснулась от внезапной боли и так резко села на своей постели, что мир крутанулся у неё перед глазами, и ей на мгновение показалось, что она падает. Шрам от ожога, оставленного лучом пущенным ведьмой, шрам про который она уже и думать забыла, страшно болел, саднил и дёргал, как будто рана была нанесена только что. Инстинктивно она схватилась за него рукой и острая боль едва не заставила её вскрикнуть. Но каким-то чудом девушка сумела сдержаться, и тишина пещеры не нарушилась. Было слышно только сопение и похрапывание двух её друзей. В пещере царил полумрак, только тусклый свет одного еле теплившегося масляного светильника, специально оставленного на столе, разгонял тьму. Анджелика встала, накинула на себя халат и тихо подошла к зеркалу. Она сама не могла понять, зачем она это делает, но вот её рука протянулась к закрывающему зеркало покрывалу и сдёрнула его. Не произошло ничего особенного. Даже её собственное отражение было совершенно обыкновенным, а не фантастическим, как накануне. И тогда она распахнула халат и вскрикнула от ужаса!

Моментально проснувшийся Драгис, увидел свою подругу, лежащую ничком возле волшебного зеркала и тут же очутился рядом с ней. С другой стороны уже спешил на помощь перепуганный падре Микаэль. Они перевернули тихо постанывающую девушку на спину и, после секундного колебания, священник развёл её тесно прижатые к груди руки в стороны. В тот же миг оба вскрикнули и как по команде взглянули друг на друга. Вероятно, им надо было удостовериться в том, привиделся ли этот кошмар одному из них или сразу обоим.

На месте, прикрытом ладонями, зияла дыра с обожжёнными краями, в которую мог бы пролезть кулак Драгиса. У человека получившего такую рану просто не могло быть сердца! Оно либо сгорело, либо вылетело вместе с кусками мяса и костей со стороны спины. Края чудовищной раны были обуглены, сквозь неё хорошо была видна ткань халата, но крови нигде не было, и при всём при этом девушка дышала, несмотря на то, что ей полагалось лежать неподвижно и не беспокоить мир живых своими жалобами.

Отчаянью Драгиса не было предела. Его зубы оскалились, глаза засветились и начали зеленеть, а кулаки сжались так, что превратили бы в пыль все, что могло бы сейчас в них попасть. Падре Микаэль поступил по другому: он упал на колени, закрыл глаза и схватился за распятие, висевшее на груди. То-ли молитвы, то-ли заклинания срывались с его губ, а он совсем сорвал распятие с шеи и теперь прижимал его к телу девушки, которое странно дёргалось и изгибалось, как будто под действием электрического тока. Наконец что-то пришло извне. Нечто незримое, но величественное и доброе возникло вокруг или появилось внутри всех присутствующих, этого было уже не разобрать. Но это нечто убило страх, отшвырнуло смерть и вернуло надежду тем, кто не перестал верить…

Анджелика громко всхлипнула, захлебнулась, застонала и стала дышать всё медленнее и спокойнее. Падре Микаэль и Драгис снова посмотрели друг на друга. Лицо священника было мокрым от пота и таким усталым, как будто он не спал несколько суток подряд, но глаза торжествовали. На лице бывшего дракона всё ещё была написана ярость, а в глазах горел бешеный огонь. В следующую секунду Драгис, стоявший на коленях по другую сторону от своей возлюбленной, лежащей на полу, издал неопределённый звук, и проговорил нечеловечески глубоким и трубным голосом:

— Вы спасли её!

Он взглянул на давно зарубцевавшийся шрам на груди девушки, где уже в помине не было никакой дыры, и задрожал, словно от рыданий, но глаза его оставались сухими.

— Кто знает, чья молитва помогла больше! — Ответил священник, которого тоже била мелкая дрожь.

— Я не молился. — Проговорил Драгис еле слышно, словно у него вдруг сорвался голос. — Я едва не стал Драконом Гнева.

Священник посмотрел на него долгим и внимательным взглядом.

— Возможно, это тоже было услышано! Любишь её? — Спросил он, глядя Драгису прямо в глаза.

— Да. — Коротко ответил тот и не отвёл взгляда.

32
{"b":"822850","o":1}