— В самом деле, милорд? — Лакир не смог скрыть удивления — и облегчения — в своём голосе, и Каменный Пик весело фыркнул.
— Без сомнения, я ожидал бы гораздо более… неприятного исхода от этого разговора, если бы я был на вашем месте, — сказал он. Но затем выражение его лица стало жёстче. — Боюсь, однако, что неприятности ещё не совсем закончились. Пойдёмте со мной, сэр Вик.
От зловещего предупреждения Каменного Пика нервы Лакира снова напряглись. Он хотел спросить черисийского адмирала, что тот имел в виду, но резонно предположил, что в любом случае всё выяснится очень быстро, и поэтому ничего не говоря последовал за Каменным Пиком из каюты.
Адмирал взбирался по крутому трапу на верхнюю палубу с удивительной ловкостью, несмотря на свою деревянную ногу. — «Без сомнения, у него было много практики», — подумал Лакир, следуя за ним. Но тут командир разбитого гарнизона Фирейда обнаружил, что снова стоит на спардеке, и все мысли о ловкости Каменного Пика внезапно исчезли.
Пока они вдвоём находились внизу, в каюте Каменного Пика, команда «Разрушителя» прилаживала на корабельных реях верёвки с петлями. Всего их было шесть: с обоих концов самой нижней реи на каждой из трёх мачт корабля свисало по одной.
Пока Лакир с ошеломляющим недоверием наблюдал за происходящим, подобно отдалённому грому, эхом разносящемуся над горными вершинами, глубокими голосами загрохотали барабаны. Зашлёпали босые ноги, зацокали и забухали ботинки: матросы и морпехи высыпали на верхние палубы своих кораблей в ответ на этот раскатистый призыв, а затем шестерых мужчин в сутанах священников, отмеченных знаком ордена Шуляра с пурпурным мечом и пламенем, потащили через палубу к ожидающим петлям.
— Милорд…! — начал было Лакир, но Каменный Пик махнул правой рукой. Жест был острым, резким, первым по-настоящему гневным жестом, который Лакир увидел у черисийца, и он обезглавил его зарождающийся протест так же чисто, как любой меч.
— Нет, сэр Вик, — сурово ответил Каменный Пик. — Это остальная часть послания моего Императора — не только Королю Жамису, но и тем ублюдкам в Зионе. Мы знаем, кто спровоцировал эту бойню, и мы знаем, кто отдал приказ, зная, что его приспешники сделают именно то, что они на самом деле сделали. И те, кто убивает черисийских подданных, ответят перед черисийским правосудием… кем бы они ни были.
Лакир с трудом сглотнул, чувствуя, как пот внезапно выступил у него на лбу.
«Я никогда не мог представить себе такого даже в бреду», — подумал он. — «Мне бы это даже в голову прийти не могло! Эти люди — священники… рукоположенные священники, слуги Матери-Церкви! Они просто не могут…»
Но черисийцы не только могли, они действительно делали это. И, несмотря на весь свой ужас от нечестивости того, что происходило, часть сэра Вика Лакира обнаружила, что он не может винить их за это.
Среди заключённых он увидел отца Стивина Грейвира, интенданта епископа Эрниста Джинкинса, старшего священника Управления Инквизиции в Фирейде. Лицо Грейвира побелело, он выглядел ошеломлённым и… испуганным. Его руки были связаны за спиной, как и у остальных пяти инквизиторов, и его плечи были скручены от напряжения, так как запястья боролись с узами. Казалось, он почти не осознавал своей борьбы с верёвками, так как его взгляд прилип к ожидающей петле, и он двигался, словно человек, попавший в ловушку в недрах кошмара.
«Он никогда не думал, что может дойти до этого», — понял Лакир, и внутри него промелькнула ещё одна эмоция. Он всё ещё был слишком ошеломлён, чтобы ясно мыслить, но если бы это было не так, то он, возможно, был бы потрясён, осознав, что по крайней мере часть того, что он чувствовал, было именно… удовлетворением.
Грейвир был не единственным инквизитором, который, казалось, даже сейчас не мог поверить, что это могло произойти с ними. Один из них бормотал протесты и сопротивлялся куда более отчаянно, чем Грейвир, пытаясь вырваться из железной хватки морпехов, которые с каменными лицами тащили его к ожидающей верёвке. И пока Лакир смотрел на невероятные события, разворачивающиеся перед ним, он услышал грохот других барабанов, доносящихся с других кораблей.
Он оторвал взгляд от происходящего на палубе «Разрушителя», и его лицо напряглось, когда он увидел ещё больше верёвок, свисающих с рей других кораблей. Он даже не пытался их сосчитать. В любом случае, его потрясённый разум, вероятно, не справился бы с этой задачей.
— Мы опросили всех выживших, прежде чем мой Император отдал нам свои приказы, сэр Вик, — сказал Каменный Пик, и его резкий голос рывком вернул внимание Лакира обратно к нему. — Ещё до того, как мы отплыли в Фирейд, мы знали, чьи голоса кричали «Святой Лангхорн и никакой пощады!», когда ваши люди поднялись на борт кораблей, принадлежащие нашим людям. Но мы не полагались исключительно на эти показания, когда искали виновных. Грейвиру даже в голову не приходило, что кто-то ещё, кто-то за пределами самого Управления Инквизиции, может прочесть архив его секретных документов. К несчастью для него, он ошибался. Эти люди были осуждены не на основании показаний какого-либо черисийца, а на основании их собственных письменных заявлений и отчётов. Заявлений и отчётов, в которых они с гордостью сообщали и хвастались с каким рвением они призывали ваши войска «Убивать еретиков!».
Глаза черисийца были холоднее северного льда, и Лакир почти физически ощущал его ярость… и железную волю, которая эту ярость сдерживала и контролировала.
— Копии этих сообщений и отчётов будут предоставлены королю Жамису… и Совету Викариев в Зионе, — холодно продолжил Каменный Пик. — Оригиналы вернутся в Теллесберг вместе со мной, чтобы мы могли быть уверены, что они не исчезнут таинственным образом, но король Жамис получит копии личного архива документов Грейвира. Что он с ними сделает — опубликует ли для всеобщего ознакомления, уничтожит или передаст обратно Клинтану — это его дело, его решение. Но что бы он ни сделал, мы ничего не будем делать в темноте, в тайне от людских глаз. Мы, всенепременно, опубликуем доказательства, и в отличие от мужчин, женщин — и детей — которых они убили, сэр Вик, каждый из этих людей получил право обратиться к священнику после того, как был приговорён. И в отличие от детей, которые были зарублены здесь, на своих собственных кораблях, вместе со своими родителями, среди них нет ни одного, кто не понимал бы точно, почему его собираются повесить.
Лакир с трудом сглотнул, и Каменный Пик мотнул головой в направлении Грейвира.
— Веками Инквизиция отмеряла церковное наказание. Возможно, когда-то это наказание было истинным правосудием. Но это время прошло, сэр Вик. Богу не требуется дикость, чтобы показать Своему народу, чего Он хочет от него, и эти люди — и им подобные — слишком долго прятались за Его спиной. Использовали Его, чтобы оградить себя от последствий собственных чудовищных деяний. Они использовали свои посты и свою власть не для служения Богу, и даже не Божьей Церкви, а для служения таким мерзким и продажным людям, как викарий Жаспер. Теперь пришло время им, и всем им подобным, обнаружить, что облачениям, которые они запятнали, больше не будет позволено защищать убийц и мучителей от правосудия. Эти люди и представить не могли, что могут быть казнены за совершенные ими преступления. Скоро они это представят… и, возможно, по крайней мере некоторые из их коллег-инквизиторов будут достаточно мудры, чтобы научиться чему-то на их примере.
Лакир пристально посмотрел на него, а затем откашлялся.
— Милорд, — сказал он хрипло, — подумайте, прежде вы сделаете это!
— О, уверяю вас, я думал, долго и упорно, — сказал Каменный Пик, и его голос был таким же непреклонным, как и его титул. — И мой Император, и моя Императрица тоже.
— Но если вы сделаете это, Церковь…
— Сэр Вик, «Церковь» стояла в стороне и наблюдала, как «Группа Четырёх» планировала убийство всего моего королевства. «Церковь» позволила управлять собой таким людям, как Жаспер Клинтан. «Церковь» стала истинным слугой тьмы в этом мире, и где-то глубоко внутри, всё её духовенство должно это знать. Ну, как мы знаем это. В отличие от «Церкви», мы будем казнить только виновных, и в отличие от Инквизиции, мы отказываемся пытать во имя Бога, силой вырывая признания у невинных. Но виновных мы будем казнить, начиная отсюда. Начиная с этого момента.
