— Думаешь, они знают, что ты их видел? — спросил он.

— Трудно сказать, сэр, честно говоря, — признался сержант. — Мы маскировались, как только могли, как вы и приказали. И я не взял с собой никого из городских парней, прошу прощения. Мы почти не шумели, а человека на лошади легче увидеть, чем пешего, но вполне возможно, что они нас заметили. И если бы они были умны и выставили кого-нибудь пешего перед собой, чтобы мы увидели конных и не заметили других, я не могу поклясться, что мы бы их заметили, и это факт, полковник.

— Понимаю, сержант. — Жанстин кивнул. Как бы простовато ни звучал голос унтер-офицера, с мозгами у него был полный порядок, и Жанстин сделал себе мысленную пометку, что должен отметить его в своём отчёте. Взрывно расширяющаяся Черисийская Морская Пехота отчаянно нуждалась в компетентных офицерах, и сержант вполне мог стать одним из них. С другой стороны, как хорошо знал любой достойный офицер, она так же сильно нуждалась в опытных, способных и умных сержантах. А «разведывательно-снайперские» подразделения, организованные бригадиром Клариком, нуждались в них больше, чем большинство других.

— Вы хорошо поработали, сержант Уистан, — сказал он. — Очень хорошо. Спасибо.

— Да, сэр. Спасибо, сэр.

Жанстин не мог ясно разглядеть в темноте Уистана, но мог явно ощутить довольную улыбку сержанта, услышавшего слова заслуженной похвалы. Полковник тоже слегка улыбнулся, потом нахмурился, обдумывая доклад Уистана.

Он хорошо сочеталось со всеми другими сообщениями, которые он до сих пор получал. Корисандийцы рассредоточили кавалерийские пикеты по дуге, которая протянулась на расстоянии примерно от трёх тысяч до трёхсот-пятисот ярдов от того места, где тракт выходил из леса, вогнутой стороной к батальону Жанстина. Это давало ему некоторое пространство для манёвра, но недостаточное, чтобы выполнить приказ.

Ещё несколько минут он обмозговывал этот вопрос, потом пожал плечами. Он мог бы послать гонца обратно к бригадиру с донесением, в котором кратко изложил бы ситуацию и попросил бы новых инструкций. Но традиция Морской Пехоты всегда заключалась в том, что, как только намерения старшего офицера были поняты, младший офицер должен был проявить определённую степень инициативы в осуществлении этих намерений. Он знал, чего хочет бригадир Кларик; нужно было просто позаботиться о том, чтобы это произошло.

«И для этого есть способ», — подумал он, а его задумчивый хмурый взгляд превратился в холодную, тонкую улыбку. — «Боюсь, сержанту Уистану сегодня не удастся как следует отдохнуть».

* * *

— Что это было?

— Что было что? — раздражённо переспросил капрал, командовавший кавалерийским пикетом из трёх человек.

— Я что-то слышал, — сказал рядовой, заговоривший первым.

— Вроде чего?

Капрал, как отметил рядовой, ничуть не стал менее раздражительным.

— Я не знаю, что именно, — немного оправдываясь, сказал солдат. — Звук. Может быть, сломалась ветка.

Капрал закатил глаза. Учитывая сильный ветер, вздыхающий в высокой пшенице вокруг них, шанс, что кто-то действительно мог что-то услышать, был по меньшей мере мизерным. Он хотел уже спустить собак на несчастного рядового, но остановился. Этот человек, может быть, и идиот, но лучше идиот, сообщивший о воображаемом звуке, который, как ему казалось, он слышал, чем идиот, который не сообщит о том, что он действительно слышал, из страха быть обруганным.

— Послушай, — начал он так терпеливо, как только мог, — сейчас темно, мы все устали, и мы знаем, что эти ублюдки где-то там, — он махнул рукой в сторону юга, — и мы все напрягаем слух изо всех сил. Но здесь достаточно ветра, чтобы заставить человека думать, что он слышит всё, что угодно. Так что…

Терпеливый капрал так и не закончил свою последнюю фразу. Рука, которая обвилась вокруг него сзади, обхватила его подбородок и дёрнула голову назад на нож, лежавший в другой руке.

Кровь командира пикета фонтаном хлынула из его перерезанного горла, забрызгав ближайшего из двух солдат. Эта несчастная душа отскочила назад, открыв рот, чтобы что-то крикнуть, но инстинктивный отскок от умирающего капрала привёл его прямо в объятия второго черисийского морпеха, и второй боевой нож с бульканьем вошёл в цель.

Бдительный солдат, которому показалось, что он что-то услышал, оказался сообразительным парнем. Он не стал терять время, пытаясь добраться до своей лошади, а просто повернулся и бросился в темноту. Это увело его прямо от двух морских пехотинцев, которым было поручено страховать у лошадей. К несчастью для него, он оказался прямо на пути сержанта Эдварда Уистана. Всё-таки, ему повезло больше его товарищей, хотя его можно было простить за то, что он не понял этого прямо в тот момент, когда приклад винтовки Уистана врезался ему в живот. Кавалерист согнулся пополам с мучительным хриплым вздохом, и сержант приложил его ещё раз — на этот раз умелым ударом по шее, который не раздробил ни одного позвонка.

— Хорошая работа, — тихо сказал Уистан остальным членам своего отделения, когда они появились из темноты вокруг него и единственного, потерявшего сознание выжившего из кавалерийского пикета.

В отличие от большинства солдат Третьей Бригады бригадира Кларика, Уистан и его люди были одеты в цельное обмундирование пёстрого зелёно-коричневого цвета, а не в традиционные светло-голубые бриджи и тёмно-синие куртки Королевских Черисийских Морских Пехотинцев. Их ружья также были короче стандартного оружия, с коричневыми стволами, а поля традиционных широкополых чёрных шляп были резко закатаны с правой стороны.

Их характерное облачение выдавало в них разведчиков-снайперов. Никто из них не знал, что вдохновением для их организации послужило случайное замечание, обронённое сейджином Мерлином в разговоре с бригадиром Клариком, когда тот был всего лишь майором. Им было известно лишь то, что они были специально отобраны и обучены как небольшие элитные группы, которые будут прикреплены к стандартным соединениям Морской Пехоты. Эти группы предназначались для выполнения именно таких задач, как та, которую они только что выполнили, и их функция после вступления в бой состояла в том, чтобы служить прикрытием вольтижёров^[21] на начальном этапе и специально выцеливать любого офицера, которого они могли идентифицировать на стороне противника. Довольно многие из них наслаждались перед этим карьерой охотников или, в некоторых случаях, браконьеров, и у них развилась особая чванливость, которая гарантированно… раздражала любого другого морского пехотинца, чей путь они случайно пересекали в таверне или борделе. Многие из них, как следствие, свели близкое знакомство с береговым патрулём.

Конечно, это был первый раз, когда их действительно использовались в полевых условиях. Сержант Уистан прекрасно понимал, что он, его люди и вся концепция разведчика-снайпера проходит проверку. Хотя ему, возможно, и в голову не пришло бы описать это именно в таких терминах, он твёрдо решил, что они собираются проявить себя, и до сих пор ему не за что было кого-то грызть.

До сих пор.

— Жак, возвращайся и скажи лейтенанту, где мы. Скажи ему, что последний пикет в списке устранён. Остальные будут ждать здесь.

— Так точно, сержант.

Указанный морпех кивнул, а затем размашистым шагом скрылся в темноте. — Остальным занять позиции, — продолжил Уистан, и оставшиеся рассредоточились, образовав свободный периметр вокруг позиции бывшего пикета.

Уистан критически оглядел их, удовлетворённо хмыкнул и присел на корточки, чтобы проверить состояние выжившего корисандийца.

.X.

Переправа Хэрила,

Баронство Дейрвин,

Лига Корисанда

Сэр Корин Гарвей заставил себя выглядеть терпеливым, ожидая, когда ранний рассветный свет вернётся в мир. Он чувствовал запах дождя, но он не казался таким уж неизбежным, и его приближение говорило о том, что день, по крайней мере, будет немного прохладнее, чем вчера. Это было бы неплохо, хотя, если всё пойдёт так, как он планировал, сегодня будет достаточно жарко, чтобы удовлетворить кого угодно.