Крестьяне, ухаживавшие за этими полями, подняли глаза на суматоху, оторвавшись от своей тяжелой работы, чтобы немного отвлечься. Они были одеты в темные одежды, которые покрывали их с головы до ног. Грубая темная ткань местами промокла, и когда они остановились, то откупорили несколько пакетов с водой, чтобы дополнительно смочить свою одежду. Было очевидно, как местные жители справлялись с приятной для людей сухостью плато.

Однако растения, за которыми они ухаживали, были совершенно незнакомыми - что-то вроде низкорослых вьющихся растений, укрепленных на беседках из жердей и веревок. Они тоже были в цвету, и тяжелый аромат миллионов цветков окутал роту, как одеяло.

В дополнение к их странной одежде и растениям, у местных жителей были первые тягловые животные - кроме флар-та, - которых люди видели за все время своего пребывания на Мардуке. Вьючные флар-та размером со слона были непригодны для какого-либо сельскохозяйственного использования, но некоторые местные крестьяне вспахивали одно из близлежащих полей, и вместо бригад туземцев, которые сами тянули плуги на дальней стороне гор, они использовали низких шестиногих животных. Явно родственников - по крайней мере, отдаленных - "лошади-страуса", на которой ездил стражник.

Косутич отвела взгляд от туземцев, когда Элеонора О'Кейси подошла к ней и одарила местного жителя улыбкой с закрытым ртом и двойным хлопком в ладоши в знак приветствия. Марш закалил начальницу штаба принца до такой степени, которую маленький историк сочла бы совершенно невозможной до того, как она попала в Мардук, и она стала худой и жилистой, как корявый корень, с узловатыми мышцами, перекатывающимися вверх и вниз по ее предплечьям.

- Мы путешественники, проходящие через вашу землю, - сказала она, используя тот же торговый язык, что и Косутич. - Мы хотим обменять припасы.

Она знала, что местный житель не поймет ни слова, но это было нормально. Первоначальное, чрезвычайно ограниченное ядро мардуканского языка в лингвистической программе, которую она загрузила в свой имплантированный миникомп, приобрело гораздо более широкую базу данных во время их путешествий. Программа стала гораздо более способной, чем раньше, и если бы она только смогла заставить его немного поговорить с ней, они бы быстро начали находить точки соприкосновения.

Стражник набросился на нее в ответ. Его тон был суровым, почти свирепым, но слова все еще ничего не значили, и она сосредоточилась на том, чтобы выглядеть безобидной, когда кивнула, поощряя его продолжать говорить, пока изучала его. Его основным оружием было длинное, тонкое копье, длиной пять или шесть метров, со зловещим четырехлопастным наконечником. Наконечник копья был странно удлинен, и начальница штаба в конце концов решила, что это, вероятно, поможет ему пробить прочную броню капетоадов. В этом был смысл. Гигантские травоядные, несомненно, были главными вредителями в этом районе.

В дополнение к копью у всадника был длинный меч с прямым лезвием в ножнах, прикрепленных к седлу. Оружие было бы эквивалентом средневекового двуручного меча, но поскольку мардуканцы были почти в два раза выше людей, это оружие было почти трехметровой длины.

Последние две части снаряжения были самыми поразительными. Во-первых, всадник был облачен в кольчугу с кирасой на спине и груди и бронированными поножами на бедрах, голенях и предплечьях. Общее покрытие доспехов резко контрастировало с кожаными и тканевыми фартуками-доспехами хадура и хуртана.

Вторым - и даже более интересным - был большой пистолет или короткий карабин, засунутый в кобуру на седле. Конструкция оружия была самой грубой, но мастерство было изысканным. Оно явно было сделано из какой-то вороненой стали, а не из более простого железа, почти повсеместно используемого по ту сторону гор, и латунь рукояти была бледной, как летняя трава. И это была не аркебуза с фитильным замком, которую она ожидала увидеть. Вместо длинного медленного фитиля, который нужно было зажечь заранее, а затем использовать для воспламенения затравки оружия, этот пистолет явно был оснащен мардукским эквивалентом того, что на Земле называлось колесцовым замком. Без сомнения, это имело смысл только для конного воина, но в сочетании с доспехами это явно указывало на удивительно развитую металлообрабатывающую промышленность.

Нет, они определенно больше не были в Канзасе.

Солдат явно остановился в том, что он говорил, ткнул рукой в ту сторону, откуда пришла рота, и задал резкий вопрос.

- Простите, - сказала она ему извиняющимся тоном. - Боюсь, я все еще не совсем понимаю вас, но думаю, что мы добиваемся определенного прогресса.

Фактически, программное обеспечение сигнализировало о частичном совпадении, хотя ему все еще не хватало истинного распознавания или беглости. Местный язык, по-видимому, был, по крайней мере частично, производным от языка, используемого аборигенами, живущими вокруг отдаленного космопорта, но это мало что значило. Программное обеспечение получило бы такое же сходство между китайским языком и коренным американским. Это просто показало, что эта область была отделена от региона - и языковых семей - горами позади роты. Тем не менее, она думала, что у нее было достаточно, по крайней мере, для начала.

- Мы пришли с миром, - повторила она, используя как можно больше местных слов и заменяя те из исходного ядра, где местные были недоступны. - Мы простые торговцы. - Последнее слово было частью языка, который использовал солдат. - Капитан Панер, - позвала она по рации, - не могли бы вы попросить кого-нибудь принести немного дианды? Я хочу показать ему, что мы торгуем, а не совершаем набеги. Мы, вероятно, выглядим как силы вторжения.

- Понял, - ответил Панер, и мгновение спустя Поэртена выбежал вперед с частью их оставшейся дианды. Прекрасно сотканный шелк-лен оказался отличным товаром для торговли во всем регионе Хадур, и она надеялась, что здесь его примут так же хорошо.

Поэртена передал один конец рулона Кайру, и они вдвоем расстелили его, стараясь, чтобы ткань не касалась земли. Результат был всем, на что О'Кейси могла надеяться. Стражник замолчал, затем бросил поводья своего скакуна на землю, вложил копье в держатель и спешился с той небрежной грацией, которая всегда поражала человека и казалась глубоко странной в ком-то размером с мардуканца.

- ... этот... ткань... где? - спросил он.

- Из района, откуда мы только что приехали, - сказала О'Кейси, указывая через плечо на горы. - У нас есть большое количество этого для торговли, наряду с другими товарам.

- Беби, - сказал Поэртена, догадываясь, что заинтересует их встречающего, - принеси мне один из мечей, оставшихся от Войтана.

Капрал кивнула и исчезла, вернувшись минуту спустя с оружием, завернутым в чехол из ткани-хамелеона. Поэртена развернул его, и мардукский кавалерист отчетливо узнал волнистый узор дамасской стали, который заставил его воскликнуть от красоты клинка. Он взглянул на О'Кейси, спрашивая разрешения, затем взял оружие, когда она хлопнула в ладоши в знак согласия. У него было широкое изогнутое лезвие, что-то среднее между саблей и ятаганом, и он помахал им взад-вперед, а затем хрюкнул что-то похожее на смех.

- Что он сказал? - спросил Поэртена. - Я считаю это важным.

- Я не знаю, - сказала О'Кейси.

Мардуканец увидел их явное замешательство и повторил слово, указывая на небо и поля вокруг них, на горы, а затем на меч в своей истинной руке.

- Ну, - сказала О'Кейси, - две вещи. Теперь у нас есть местное слово, обозначающее "красоту", и мы согласны с определениями. Я почти уверена, что он только что сказал, что это так же прекрасно, как небо, так же прекрасно, как весенние цветы и парящие горы.

- О. - Поэртена усмехнулся. - Думаю, у нас здесь все будет хорошо с торговлей.

- Иди познакомься с нашим лидером, - пригласила Элеонора, жестом приглашая всадника сопровождать ее, и стражник неохотно вернул клинок Беби, когда повернулся, чтобы последовать за начальницей штаба.