Но даже в своем приподнятом настроении он понимал, что в площади в этом конце моста было что-то странное и непохожее на другие. Она была больше, чем в прошлый раз, когда он был здесь, и все улицы, ведущие от нее, казалось, исчезли. И в стенах всех зданий были дыры. И что эти говноеды делали на платформе на вершине стены, где раньше был главный бульвар?

Он уставился на сидящих на дерьме - единственных, кого он мог видеть, - в то время как инерция его товарищей толкала его вперед на площадь. Они стояли за какими-то странными двухколесными тележками, которые поддерживали металлические трубы из чего-то похожего на темную бронзу. Трубки были длинными и тонкими, непохожими ни на что, что он когда-либо видел раньше, и все же в них было что-то такое... что-то знакомое, если бы только он мог это вспомнить...

* * *

- Я никогда в жизни не видел столько боманов на таком маленьком пространстве, - заметил Хонал Растару и Чим При.

- Как запасной загон, полный туромов во время клеймения, - согласился При, перепроверяя капсюли на одном из своих револьверов.

- И одна большая мишень для ударов, - добавил Туркол Бес. Командир батальона Карнан позаимствовал одну из автоматических винтовок морской пехоты, и перед ним лежало не менее сорока магазинов. Оружие было до смешного маленьким для него, но Беса это устраивало.

- И одна большая паршивая мишень, - мрачно согласился Растар.

* * *

- Они начинают замедляться, генерал, - заметил Кринди Фейн, и Кар кивнул в знак согласия. Генерал снова достал подзорную трубу Делл Мира и вглядывался в северный конец моста.

- Полагаю, площадь начинает заполняться, лейтенант, - сказал он почти рассеянно. - Даже при всем давлении, исходящем от них сзади, они могут втиснуть всего лишь столько тел в такое большое пространство. - Он злобно усмехнулся. - Конечно, мы почти готовы начать освобождать место для большего их количества, не так ли?

- Генерал, полковник Ни докладывает, что некоторые из боманов начинают пытаться взломать ворота в бастион, - объявил один из сотрудников Кара, и генерал пожал плечами.

- Предлагаю вам сказать ему, чтобы он не позволял им этого делать, - сказал он мягким тоном, все еще глядя в свою подзорную трубу. - Хотя, - сухо добавил он, - полагаю, что очень скоро у них появится что-то еще, чтобы отвлечь их.

* * *

- Арман, у нас здесь почти все заполнено.

Панер ухмыльнулся резкому тону Косутич. Старший сержант никогда бы не призналась, что нервничает, но то, что она назвала его по имени перед войсками, даже по выделенному каналу связи, явно выдавало ее. И, глядя на скопище красных значков, все плотнее и плотнее собирающихся на площади, он едва ли мог винить ее. Удаленное изображение с ее шлема показало ему огромное море боманов, вздымающееся то в одну, то в другую сторону, в то время как те, кто был ближе всего к краям огромной толпы, начали рубить баррикады своими боевыми топорами. Они не собирались пробиваться через этот камень в ближайшее время, но он также не хотел, чтобы у них появились какие-либо идеи о том, чтобы помогать друг другу перелезать через их вершины.

- Как думаешь, Джулиан, сколько их все еще на нашей стороне реки или моста? - спросил он.

- Назовем это десятью или двенадцатью тысячами на мосту и еще десятью или около того на подходах, - ответил Джулиан через мгновение.

Панер слегка нахмурился. Он подсчитал, что боманы могли вместить максимум около сорока или сорока пяти тысяч человек на площади за сторожкой, но на самом деле он не думал, что там уже было так много. Назовем это тридцатью тысячами, решил он. Если оценка Джулиана была верна - а Панер скорее думал, что так оно и было, - то численность боманов составляла не более пятидесяти двух тысяч, немногим более половины численности их войска до начала кампании. Если все пойдет по плану, те, кто был на мосту и уже на площади, будут поджарены, но ограниченное количество доступных ему силовых доспехов никак не могло одновременно запечатать мост и окружить всех, кто еще не был на нем. Это означало, что по меньшей мере десять тысяч варваров собирались сбежать, и он ненавидел это.

Его хмурый взгляд превратился в гримасу и фырканье, когда он понял, что на самом деле был расстроен идеей нанести "всего" девяносто процентов потерь своему врагу. Гордыня, решил он, - это не то, что морской пехотинец должен поощрять, и всего девяносто процентов потерь должно быть достаточно, чтобы побудить даже боманов вести себя в будущем прилично.

- Хорошо, Ева, - сказал он успокаивающе. - Если это заставит тебя почувствовать себя хоть немного лучше, давай и начинай.

- Ну и дела, спасибо, - саркастически сказала она, затем повернулась к артиллеристам на платформе вместе с ней, и капитан услышал ее по все еще открытой связи.

- Открыть огонь!

* * *

Сна Халф был прижат почти вплотную к одной из каменных стен, выходящих на площадь, невыносимым давлением воинов позади него. Один или двое из его товарищей уже потеряли равновесие и исчезли в визжащем, размахивающем топорами океане воинов. Он не сомневался, что их истоптали в клейстер, и давление вокруг него становилось явно неприятным, но он не мог отвлечься от этих бронзовых трубок.

Если бы они были толще и окружены укрепляющими обручами или металлическими полосами, у него возникло бы искушение подумать, что это бомбарды. Но никто никогда не устанавливал бомбарду на подобную повозку, и никто никогда не делал бомбарду такой тонкой для своей длины. Это было нелепо. И все же... и все же...

Он все еще размышлял над головоломкой, когда приказ Евы Косутич дошел до ее стрелков.

* * *

Орудийные платформы были спроектированы очень тщательно. Помимо двенадцати орудий в заграждениях из мешков с песком, построенных для перекрытия двух путей, по которым отступающие к'вэрнийцы очистили площадь, каждая батарея находилась по крайней мере на высоте шести метров над уровнем земли, а сами орудийные платформы наклонялись вниз от задней части, так что точка прицеливания орудий находилась на максимальном углублении и была значительно ниже уровня батарей на противоположной стороне площади. В конце концов, никто не хотел никаких жертв от дружественного огня.

Но если никто не хотел дружественных жертв, то недружественных будет предостаточно. Каждый патрон с картечью вмещал по девять отдельных ядер диаметром пятьдесят миллиметров, а всего орудий насчитывалось сто восемьдесят два. Чуть более тысячи шестисот железных мячей, каждое размером семьдесят процентов докосмического бейсбольного мяча, ворвались в уплотнившихся боманов. Любой, кто вставал на пути одного из них, просто взрывался брызгами багрового цвета и разорванной плоти, и каждое из них пробивало себе путь более чем на четыреста метров в ошеломленную массу воинов.

Никто никогда не знал, сколько тысяч боманов погибло в том первом залпе, да это и не имело особого значения. Как только артиллерия открыла огонь, стрелки и вооруженная револьверами спешенная кавалерия поднялись на стены вокруг площади или подошли к бойницам, и шестьсот вертлюжков флота, установленных за другими бойницами, изрыгнули огонь и дым. Вертлюги были заряжены шрапнелью, а не картечью, и каждый из них с визгом отправил в боманов сто тридцать пять мушкетных пуль.

* * *