Далеко внизу слышались голоса. Я испуганно вжалась в стену: проклятье! Ни Року, ни его темной матушке сюда нельзя, а я не такой уж спец по боевой магии… Прямо скажем, вообще никакой. Ни-ка-ку-щий.

Матерь гхаррова! Внизу бабахнуло, ступенька под ногой опасно задрожала… И мир подо мной заходил ходуном, окончательно рассыпаясь в пыль.

***

Даннтиэль

Статуя возле алтаря взорвалась, обернувшись грудой камней, едва желтая пыль осела на пол. Керроу побледнел: артефакт сработал раньше. Он прав – его чары не выдерживают положенные сроки.

Велик шанс, что их обоих тут вот-вот завалит… Слава гхаррам, хоть Эйвелин здесь нет. А значит, она в более безопасном месте. В случае чего, морок за ней присмотрит – Рэдхэйвен дал строгий наказ.

– Больно? Держи, Данни. В честь былой дружбы, – Найджел сунул ему в свободную руку стакан, до краев наполненный доббом. – У нас есть еще немного времени. Надеюсь.

Данн и не заметил, когда в руках «приятеля» появилась бутылка. Старая, потертая. Похоже, их с Керроу ровесница.

– Ты прости… я не совладал с искушением. Очень трудно смотреть на того, кто способен вознестись до самого Звездносвода. Кто может быть богом. А вместо этого поправляет юбки на взбалмошной девице в короне и брезгует своим происхождением… Трудно, Данн. Особенно с хедиммереей.

Значит, отчаяние… Рэдхэйвен с негромким стоном приподнялся на локте и пригубил. Не самый паршивый добб и не самое паршивое место… Статуи вокруг были особенно хороши. Даже жаль, что Керроу планирует тут все разрушить.

– Я не понимаю, Данн. Правда, не понимаю, – продолжал сокрушаться Найджел, не давая Даннтиэлю спокойно насладиться моментом. – Это как смотреть на баснословно богатого безумца, который не пользуется своими йоргенами. Живет в хижине на болотах и ест сушеный мох. Зачем? Почему? Вокруг столько нуждающихся, но он и им не раздает… Лишь брезгливо морщится, глядя на свои сундуки с деньгами, питая отвращение к собственному богатству!

– А ты решил забрать мое сияние и благородно раздать его всем магически обделенным? – насмешливо хмыкнул Данн, глядя, как Керроу переливает оставшиеся капли из блюдца в стакан и старательно взбалтывает.

– Нет, не всем. Только магически обделенному себе, – он выпил залпом свой «божественный добб», поморщился и глухо кашлянул в кулак. – Я буду куда лучшим богом, чем ты, Данни. Буду радовать мир сиянием, а не прятаться в самых темных комнатах дворца от своей «постыдной» природы.

Постыдной… В чем-то так и было. Даннтиэль не рискнул признаться Эйвелин в своей «чудовищности». Планировал сделать это не раньше, чем она окажется в его постели в одной из своих невозможных сорочек… А лучше – без нее.

Не решил только, предупредить занозу «до» или все-таки объяснить «после». Во втором случае был велик шанс, что колючка испугается и сбежит, не разобравшись в причинах произошедшего… В первом – что испугается и сбежит, вполне себе во всем разобравшись.

С обеих сторон выходило паршиво. Но надеяться, что она ничего необычного не заметит, увлекшись процессом… Нет, это было и вовсе глупо.

Как истинный теоретик, она перепроверит все факты, проанализирует и непременно придет к каким-нибудь жутким выводам. От которых у него у самого волосы встанут дыбом. Повсеместно.

Данн знал, с каким скепсисом на теормаге относятся к религиозным «сказкам». И не спешил с признаниями. В конце концов, это не лучшая его сторона. Не та, с которой стоит знакомить на первом свидании. У Эйвелин даже на обычных хитанцев «аллергия», а уж на божественного происхождения…

Лучше бы она вообще узнала об этом после свадьбы, перебравшись в дом на утесе. Оттуда не так-то просто сбежать, услышав: «Знаешь, я немножко бог… Но ты не бойся – я совсем чуть-чуть. И давай не будем приглашать в гости мою мамашу?».

– Данни, ты заснул? – Керроу вытащил из его обмякшей руки пустой стакан. – А я так надеялся, что ты будешь меня расспрашивать, как я все это провернул.

– Мне неинтересно, – вяло пробормотал, путаясь припухшим языком в словах. – Разве что один момент… Откуда столько ошибок, Найдж? Ты же был третьим на курсе. А тут даже теоретик заметил… прокол на проколе…

– Вархова девчонка! – ожидаемо вспыхнул Керроу. – Я уже мало что помню из курса проклятий, Данн. Жизнь ректора не сахар. Бумаги, бумаги, бумаги. Вечная бюрократическая волокита… Порой я забываю, что маг. Хотя, с дырявым резервом… Пожалуй, и слава Варху, что мне не приходится преподавать.

– Нет, первые плетения были еще ничего, – пробубнил ободряюще Рэдхэйвен.

– Мюблиум уже слаб умом, и я надеялся его привлечь к своей затее, – признал «новый бог, лучше прежнего». – Я по вечерам поил старика доббом, выведывал все новые тайны. Показывал ему схемы плетений, советовался. Он кое-что правил, а потом…

– Поймал тебя на горячем?

– Он начал что-то подозревать. Перестал исправлять ошибки в моих чертежах. Запирался в библиотеке, читал… всякое. Однажды я застал Финиуса, когда тот рылся в моих записях. Как назло, в ящике лежали конспекты об Ир-Нийярах, книга о древнем роде тэль Лаэлей и личное дело мисс Ламберт…

– И ты огрел его мощным «забвением», – Данн зажмурился, прогоняя из висков гулкий шум. – Это проклятие ты помнил хорошо.

– Лучше бы сразу убил, ей Варху! Но больно сладкая приманка выходила из твоего спятившего наставника, – Керроу развел руками. – Не удержался. Но из-за этого пришлось торопиться. Ненавижу спешку…

– Сочувствую, – холодно бросил Даннтиэль.

– Всю ночь развешивал проклятия, с утра отправлял студентов по домам, распихивая по вояжерам. Перед их отбытием сделал все, чтобы твоя Нийяра в академию не вернулась… Замотался так, что пот ручьем капал, когда писал тебе письмо, Данн!

– Бедный, бедный Найджел, – саркастично протянул Рэдхэйвен. – Таков был план – убить Эйвелин, пока я бьюсь над твоими дверями?

– Не мог же я допустить, чтобы Ир встретил свою Нийяру у меня под самым носом? – возмущенно пропыхтел Керроу. – Ты должен был прибыть в Анжар на неделю раньше. Измотаться, истощиться от борьбы с проклятиями и темными сущностями… У нас тут все тонко, разрыв на разрыве, мой друг. Легкой работы не предвиделось.

Данн вздохнул, благодаря мироздание за тот резкий разворот воздушного судна. Он так и не выяснил, что за срочная поездка случилась у Элсинор. И почему его, королевского мастера защиты, буквально вышвырнули в пахучем Аквелуке.

– До сказки Финиуса я и не думал, что божественное сияние можно присвоить, – объяснял Найджел. – Но когда организм ослаблен… Когда речь идет о беззащитном младенце или истерзанном чарами мужчине… Я сразу догадался, как именно отбирать сияние. О да, это был мой шанс!

Синие глаза Керроу наполнились золотыми искрами. Он вдохнул полной грудью, щелкнул шеей, покрутил головой. Потер палец о палец, высекая первые пришедшие на ум чары… Ухмыльнулся сытым каффом.

– Я буду лучшим богом в Эррене. Вот увидишь, – заверил «друг». Его кожа разглаживалась, лицо приобретало здоровый румянец. – Засияю ярче Варха! Он близок мне по духу. Ради своей цели он низвел до магической пыли даже собственного брата, бога-громовержца… Ты не знал своего дядюшку Торума, да?

– Ну отчего же… Мы знакомы, – лениво выдохнул Даннтиэль. – И не до магической пыли. Скорее, до состояния тени самого себя, потерявшего память и часть сознания. Мать о нем заботится по мере возможности. А он все так же тянется к родственной крови, льнет к молоденьким девицам и осыпает их подарками.

– Ты мог легко восполнить силы, Данн, – с укором бубнил Керроу, пытаясь снять с себя хоть часть вины. – Сколько там девиц по академии за тобой бегало? Рыжие, светленькие – на любой вкус. Но ты это ты. Эгоистичная задница, брезгующая методами предков!

Разжечь сияние… М-да. Два слова, от которых Данн покрывался холодным потом.

Первое время он хотел доказать себе, что и без него чего-то стоит. А потом, когда убедился в возможностях, ему попросту стало тошно. В целом… от всего. Включая свое вынужденное бессмертие в этом скучном, пахучем мире.