– Она почти выпила твое сияние, оставив внутри лишь робкий фитилек. Присвоила всю твою божественную суть себе… Вы из-за этого с ней в разладе? – предположил Керроу, вновь приближаясь к наполненному блюдцу.

Там почти не было крови: содержимое сияло золотом. Данн и не предполагал, что в нем столько осталось… За всю жизнь он ни разу его не подпитал. Брезговал и темными душами, и невинными дурочками, готовыми «добровольно и по любви» задрать варховы юбки.

Понимал, конечно, что вечно бежать от себя не получится. И в Аквелуке окончательно остановился.

Застрял в постели с невозможной зеленоглазой бестией, ароматной, кусачей, царапучей… Невинной. Эйвелин должна была принадлежать ему. Со всей ее непорочностью и идиотскими сорочками. Никому другому он бы ее не отдал. Она стоила любых жертв с его стороны.

– Нет, – хмуро ответил Данн, оглядывая стены храма плывущим взглядом. – Не из-за этого. Мать не брала сияние силой – я отдавал его ей добровольно.

– Да что ты понимал, валяясь в колыбели в мокрых пеленках? – рассмеялся Найджел вполне искренне.

Даннтиэль считал его своим другом когда-то. Человеком из «того самого списка», весьма короткого. Без раздумий откликнулся, когда приятель написал о проклятых дверях и попросил о помощи.

– Счастье, даримое светом этой стороны мира, было для нее пусто. Неинтересно, – разглагольствовал Керроу, вылизывая блюдце дочиста. Омерзительное зрелище. – И она ушла на изнанку бытия. В небытие. В одиночестве, в тоске по сыну Имира вспомнила о мести. И стала Аримиэль, извратив не только имя, но и собственную суть. Вывернув наизнанку и став самой Тьмой. Твоего сияния ей было мало для «великой битвы», с девственницами не сложилось, и она нашла другой способ, да?

– Души. Черные души магов, по древнему закону принадлежащие изнанке, – проворчал Данн брезгливо.

– Как быстро она вошла во вкус и стала прибирать к рукам всех с надломленным барьером, а не только преступников и убийц? – бил по больному Керроу, затягивая золотую леску туже. Выдавливая из Данна последние капли той сути, от которой он убегал. – Как скоро узнал Варх, кто на самом деле противостоит ему под темной личиной? Кто на изнанке бытия возродил к жизни сам мрак и основал собственное царство теней, разрывающее Эррен на куски?

Рэдхэйвен закрыл глаза, утомленный беседой с желчным, завистливым «другом юности». Вернулся мыслями к тому светлому, что заставляло его душу звенеть без всякой божественной искры.

Эйвелин… Его зеленоглазая колючая девочка. Найджел прав: без нее Данн никогда не будет сиять.

Глава 40

Глава 40

Эйвелин

***

– Ро-о-о-ок! – я с отчаянием вбила кулак в ближайшую стену и только потом вспомнила, что Миэль отправила морок на изнанку. Да пробитое же гхаррово копыто!

Обиженно вернулась на ящик. Ну как некстати она затеяла свою «гуманитарную миссию»!

Зажмурилась, вспоминая, как я вызывала руны на полигоне. «По наитию» и «по природе» – это, конечно, славно. Но теоретической базы катастрофически не хватало.

Как никогда хотелось записаться на факультет сира Райса и послушать хоть парочку лекций. Кошмарно обладать нужным инструментом и не уметь его использовать.

– Ох, Эйви Ламберт, чем ты вообще думаешь? – сокрушалась я в потолок. – Устроить произвольный разрыв посреди ректорского корпуса! А вдруг из него вылезет та обидчивая штука с кучей щупалец? Уж она тебе припомнит…

Более глупой, смертельно опасной идеи мне в голову прийти не могло. Но где-то там находился Даннтиэль. И, пожалуй, сейчас они с вечно изможденным Керроу были в одной весовой категории.

Смахнув с щеки остатки слез, я растерла руки и выставила перед собой. Как-то так я делала, когда с пальцев стали слетать руны и зависать в воздухе. А потом открылась дверь на изнанку и забрала темную тварь домой.

Но теперь мне нужно было кое-кого впустить. И именные приглашения высылать я не умела.

– Рок… скажи, что ты не успел далеко уйти. Что только и ждешь момента, чтобы вернуться, – бормотала, судорожно перебирая пальцами первые плетения, что приходили в голову.

Такой спонтанной Эйви Ламберт не была никогда. Но я решила довериться темному дару, бурлившему внутри. Раз он уже проснулся, то пускай помогает. Кофе попьем попозже.

– Проклятье! – фыркнула, когда вместо фиолетовых рун с пальцев слетело плетение обогрева, и в чулане стало невыносимо жарко. Вот вам и «наитие», чтоб его гхарры затоптали.

Махнула рукой обреченно. И несколько призрачных рун, окутанных розоватым свечением, зависло перед моим носом. Так, так, вот это уже получше.

Чернота закапала с них прямо на пол и тонкой струйкой потянулась к двери. Воздух, наполненный пылью и моими дурными предчувствиями, надтреснул. И в крошечном разрыве материи обнажилась изнанка бытия.

– Рок, скорее тащи сюда свою туманную задницу! – проорала испуганно прямо в образовавшуюся дыру. – Ну же! Жуткое порождение темной тетки, ты где?

Знакомый хоботок выпрыгнул первым, и я еле успела отшатнуться влево, когда за ним выскочила остальная темная туша. «Дверца в Варх знает куда» захлопнулась, и руны потухли. Даже штопать ничего не пришлось. Что славно, потому что я понятия не имела, как это делать.

– У-у-у-у…

– Знаю, знаю… Прогоняют, впускают, опять выкидывают… Что за жизнь, да?

– У-у! – согласно провыл морок, покачиваясь в темноте чулана.

– Ты ведь всегда чувствуешь, где Даннтиэль? – с надеждой уставилась в черно-желтые зрачки.

Рок же как-то нашел его в кабинете Керроу, едва я упала в обморок в коридоре. И доставил меня лично в загребущие загорелые руки. Точнее, на пол, но это уже нюансы.

Изменчивый хоботок неуверенно покачался в воздухе, и все призрачное тело шумно вздохнуло.

– Мне очень надо к нему. Очень, – забормотала убедительно. – Я уже и чемодан собрала, и сорочки положила… Невиданная покладистость для колючки Эйви.

Объяснения вышли так себе, но Рок, кажется, все понял. И аккуратно приобнял меня хоботком, погружая в вязкий туман.

***

Морок перенес нас к странному месту. Вроде и лес, а вроде… и не лес. Гигантские серые валуны, поросшие мхом, были сложены аккуратной кучей. Возвышение могло сойти за обычную гору, но все казалось подозрительно знакомым…

Точно!

– Рок, мне снилось это место, – я окинула изумленным взглядом частокол деревьев.

Ровно тут я брела в темноте, будучи дикой голодной виррой. И вот за этот огромный круглый камень просачивалась, робко переступая когтистыми лапами. Идя на запах, манящий настолько, что доводящий до сумасшествия. Все происходило ночью, во сне, но чутье кричало: это было здесь!

– У-у-у… – туманно заявил Рок, тыкая хоботком в круглый валун из моих фантазий.

Во сне он был отодвинут, и сейчас между камней тоже имелась приличная щель. Пожалуй, я могла тут протиснуться.

– Ты ведь пойдешь со мной? – я с опаской окинула взглядом золотистую полоску чар. Едва заметную, выцветшую, волшебной пыльцой осевшую на старый зеленый мох.

Морок качнул «головой» (или что там у него расплывалось над туловищем). И я без всяких «ууу» догадалась, что ему туда нельзя.

– Ладно, к гхаррам… Жди меня тут, хорошо? – пробормотала настороженно. – А еще лучше найди эту… вашу… «маму». Или ей тоже сюда нельзя?

– У-у… – печальный вздох.

Ясно, нельзя. Кто-то поставил защиту от всего темного, что приходит с изнанки. Значит, идти мне туда одной. Как и во сне.

Едва я заступила за валун, взору открылся удивительный вид. Это был храм! Древний, подземный, с расписанными золотом стенами. Стертыми каменными ступенями уходящий глубоко под землю. Нащупав стену, я начала спуск.

Понятно, откуда здесь защита от темных сущностей. Священная земля предков! Место магической силы и преклонения какому-то забытому божеству. Может, Торуму, а может, и еще кому… Не Варху точно: ему храмы строят не в земле, а на поверхности. И те убегают золотыми шпилями к самому Звездносводу.