Исчадие мрака потрепало меня по волосам, и они вздыбились в стороны, словно в голову молнией шандарахнуло. Матерь гхаррова.

– Морок Кхи-Гарда – это как-то пафосно, ты не находишь? – хрипло уточнила у пугающего «знакомого». От нервного потрясения во мне пробудилась невиданная болтливость. – Буду звать тебя Роком. Злым. Злой рок – это вот ровно то, что меня вторую неделю преследует. Символично, да?

Тот издал легкое завывающее «у-у-у», одобряя выбор, и убрал туманную длань от моего напряженного лица.

– Добрый мне, похоже, и не светит, – удрученно ему пожаловалась. – Да и не похож ты на приличного парня.

Туман покачнулся, кивнул хоботком. По темному тельцу прошлась странная дрожь, словно он беззвучно смеялся. Пока я переваривала новый факт, что, похоже, у тварей с изнанки имеется чувство юмора, субстанция уплотнилась, застыла… и ринулась к ближайшей стене.

По коридору гулко разлетелись приближающиеся шаги, и морок нырнул в самый темный угол, растворяясь в тени.

– А я вам говорила! – трезвонила Иллона, отбиваясь голосом от стен и шурша сминаемой газетой. – Вот, слушайте: «Ее Величество сообщила о запланированной поездке в Анжарскую провинцию. Пресс-служба Хитанского двора не раскрывает, какую цель имеет визит. Однако, по информации, полученной от придворных дам, поездка носит частный и, вероятно, романтический характер».

– Сплетни, домыслы, интриги… – уныло бубнила Килира, поспевая за подругами. – Может, ее просто Керроу пригласил в почетное жюри этой вашей… конференции…

– Вот прилетит на частном судне, и лично ее спросим, – профыркала Летисия.

– Может, откажетесь от пари, девочки? – голос, заглушаемый топотом каблуков, принадлежал Элодии. У меня даже левое ухо разгорелось, стоило о ней вспомнить. – А то это уже… во вред короне.

– То, о чем «корона» не узнает, ей не навредит, – самоуверенно вещала Кили, показываясь из-за поворота и подпихивая в бок Иллонку. – Я такого вкусного парфюма в жизни не нюхала! Тут все, даже коридоры, пропахло Анжаром и гхаррами. А он… он… Ой, Ламберт, ты чего такая белая тут стоишь?

– Жду «Защиту от проклятий», – указала в сторону ближайшей аудитории.

– Ты этажи перепутала, – Элодия с показательно дружелюбным видом похлопала меня по плечу и кивнула на лестницу. – «Проклятия» сегодня на втором. Мы как раз туда…

Еще бы они были не «туда»! Я закатила глаза и протиснулась мимо девиц, разряженных даже сильнее, чем вчера на балу. Кили и Лети явно собирались биться насмерть за раненого и местами линялого гхарра.

Уши отчаянно пылали под топорщащимися волосами: знала я, на каком этаже занятие. И впервые за два с небольшим года планировала прогулять лекцию. Сколько можно глазеть на загорелого хитанца? Мне и во сне его хватило по самые… уши, да.

***

Направление я выбрала неверное и влетела в самую гущу пробудившейся студенческой массы. Меня грубовато оттеснило к стене встречным потоком, чуть не смыв в открытое окно. Пришлось поплыть по течению, сливаясь с толпой, рвущейся к лестнице.

В шумном месиве я случайно наступила на чьи-то туфли, и позади ахнула мисс Хендрик. Я извинилась торопливо, думая, что хуже от моего вмешательства квадратным носам точно не будет. Спрятала глаза от сира Райса, мрачно стрельнувшего в меня взглядом. Врезалась в мисс Донован, о чем-то шепчущуюся с Керроу.

– Мисс Ламберт, обычно, когда идут вперед, смотрят тоже вперед! – вспыхнула ассистентка Мюблиума.

– Но раз уж вы сами угодили в наши руки… – ухмыльнулся ректор и подманил меня жестом. – Я читал записку сира Райса о вашем переводе на его факультет. Он это серьезно или?..

– Или ему надо меньше пить эшерской дварфовой! – догнала меня Хендрик. – Какая еще записка, Найджел?

Все вокруг шумело, кипело и бурлило, уши закладывало гулом, перед глазами прыгали лица. Голова закружилась, я сделала пару шагов назад и вжалась в холодную стену лопатками. Дышать.

В толчее мелькнула медная шевелюра Граймса, и я присела, подогнув колени. Авось не заметит. Он мне вчера опять настоятельно рекомендовал с утра явиться на диагностику. Так настоятельно, что угрожал найти, поймать и на месте с пристрастием диагностировать, если самостоятельно не приду.

Тошнота подступила к горлу, странная липкость расползалась по спине, и я передернула плечами. Что-то звякнуло, покатилось по полу прямо в ноги спешащей куда-то мисс Лонгвуд.

Рыжая целительница подняла серебристый предмет, недоуменно покрутила в пальцах. Заозиралась и напоролась на каменную физиономию сира Райса. Пробурчала что-то осуждающе и сунула предмет в карман халата.

– Это уже переходит все разумные границы, магистр! – прошипела ассистентка Граймса и, нахмурившись, зашагала к целительскому крылу.

Ведя ладонью по стенке, с раскалывающейся головой я выбралась из толпы. Вдохнула поглубже, стряхивая с себя болезненное состояние, сфокусировалась на фигурах прямо перед собой.

В нескольких шагах от меня размашисто шел знакомый силуэт с выдающимися плечами и светлыми нечесаными патлами. И я, сглотнув тошноту, побежала следом.

***

Вейна я догнала в открытой галерее, опоясывающей корпус магической практики. Могла бы и раньше поймать, но ноги едва шевелились, и приходилось заставлять себя их переставлять. В голове кто-то устроил целый набат.

Наконец Диккинс притормозил и, почуяв мой взгляд на плечах, дергано обернулся. Отошел спиной к колонне, привалился к ней плечом.

– Прости, Эв, я идиот… Не удержался, – выдохнул, не дожидаясь моих расспросов. – У нас с тобой все так запутанно, а Ди…

– Ди? – я приблизилась.

Вообще, я шла за ним, чтобы обсудить наш замороженный проект. Надо было внести какую-то ясность… Только за этим, да.

– Элодия… Она меня заинтересовала вчера. Ты колючая последнее время, нервная, странная, замкнутая, – он поджал губы. – А Ди нежная, мягкая, податливая, отзывчивая. Мне хотелось тепла. Кому бы не хотелось, Эв?

Ну замечательно!

Колючая, замкнутая, непонятная… Слова Вейна резанули по живому. Неужели, если я все же решусь на серьезный эксперимент и нечаянно помру во цвете лет, никто не придет меня оплакивать? И только какой-нибудь язва вроде доктора Граймса будет потешаться над моей бесстыдно сияющей аурой?

– Я не хочу быть гадом. Врать не хочу. Мне стыдно за произошедшее, но тут есть и твоя вина, – продолжал «объяснять» мой среднестатистический принц. – Я мужчина, у меня есть потребности. Если бы ты хоть надежду мне дала. Хоть какую-то определенность в отношениях!

– И как далеко ты зашел с «Ди» в удовлетворении своих потребностей? – я сложила руки на груди, обескураженно пыхтя.

Это точной мой Диккинс? Тот самый, среднестатистический?

– Ничего такого не было, Эв! Я тебя люблю. Слышишь? Вот, говорю, как есть, – он понуро опустил голову, завесив глаза светлыми прядями. – Хотя вроде и так все понятно. Всем вокруг, Ламберт! Ну, кроме тебя, конечно, лучшего теоретика на курсе…

Я поморщина нос: он нестерпимо чесался. Я, может, из-за своих бытовых плетений и научных трактатов многого вокруг не замечаю и в чем-то кажусь наивной… Но язык Вейна в ухе Элодии точно видела. И к выводам пришла правильным.

– Я ни гхарра не понимаю, что с тобой творится, – он с силой потер лицо и прочесал пальцами волосы на макушке. – Ты с самого отъезда в Аквелук избегаешь разговоров о бале. Спящей притворяешься…

– Ага, и еще умирающей. Тоже притворялась, – я сдавила гудящие виски.

Моему миру показалось, что он еще недостаточно развалился, и теперь он ходил вокруг ходуном. Даже пол под ногами подрагивал.

– С полигона сбежала. Я нашу заявку у Хендрик полчаса отбивал! – перечислял обвинения Вейн. Наверное, ему так легче было. Что не он один виноват. – А когда вернулся – тебя и след простыл. Словно в разрыв материи провалилась, ей Варху!

– Ты не поверишь…

– Наутро приперся к вам в комнату, как распоследний недобитый гхарр, а Рисса сказала, что ты еще на рассвете исчезла. И к вечеру не появилась. Ты меня нарочно избегаешь, Эв? Я так навязчив? Неприятен?