– Рога зеленые захотелось, – пробурчала, закатывая глаза к ректорскому потолку. Где прохлаждался сам Керроу – история умалчивала.

– А больше вам ничего не хочется?! – прошипел в гневе рабовладелец.

Расстроенный, видно, тем, что его «собственность» чуть попортилась. И без его участия! Хотя я не видела на себе никаких серьезных повреждений, тело ощущалось еще более помятым, чем ранее.

– Хочется, – выдохнула виновато. – Кофе ваш хочется… И поесть чего-нибудь. И поспать. В своей комнате.

Насупившись и нахохлившись, как квахарка на насесте, Рэдхэйвен все же протянул мне свою чашку. И покрутил перед моим носом указательным пальцем.

– Прольете на подушку, отрастет кое-что похуже рогов, – предупредил высокомерно. Да я и без его намеков догадалась, чьи эти золоченые вензельки.

Похуже рогов… Подумалось про грудь. Хотя какое же это проклятие?

Мне бы не помешало, стань она немножко увесистее и объемнее. Вот как у белокурой дамы на портрете. Привлекательной очень, светлоокой, с милейшими кудряшками у висков и немыслимым узором из золотых косичек под… под…

Кофе пошел носом, и я закашлялась, в панике прикрывая рот свободной ладонью. Тьма!

Я не создана для рогов! И для потрясений. И для сна на полу под одеялом вархового Рэдхэйвена…

– Отдайте чашку, – велел рабовладелец, пытаясь отобрать то единственное, что вселяло в меня уверенность.

– Да тут пара пятен всего! – отмахнулась от самовлюбленного хитанца, торопливо допивая обжигающий кофе. И продолжая кашлять, но теперь уже в сторону. Подальше от бесценной ткани. – Уверена, у вас еще с десяток комплектов, и все в вензельках…

– И что такого необычного вы узрели в портрете Элси? – хмыкнул тот, оставляя нас с чашкой в покое.

– Элси?.. – я аккуратно ощупала голову. Фууух. Рогов там не появилось.

– Элсинор. Так ее зовут. Вы не в курсе? – он недоуменно наморщил лоб.

«Элси»! Ну и квахар… Потенциально ощипанный.

– Раньше мне хватало «Ее Величества», – пожала плечом, искоса поглядывая на корону, приминавшую светлые волны волос. Раньше я этот аксессуар не замечала. А вот теперь как заметила, как сделала выводы… – Так это вы ей снимали проклятье с каблуков на выходных?

Я думала, она постарше. И поморщинистее. И вообще…

– Не с каблуков, – сдержанно улыбнулся вархов Рэдхэйвен и забрал у меня пустую чашку. – Вас это смущает, Эйвелин? Моя служба двору?

– Смущают меня наш контракт и всякие разные смыслы, – недовольно прошипела, подгребая одеяло повыше. Вот где носит Керроу, когда он так нужен? Разве можно оставлять обморочную студентку в компании проклятого хитанца? – Ну и какого гхарра я оказалась на полу под вашими бесценными вензельками? Что вообще произошло?

– Вы нарушили целостность плетения и грубо разбили проклятие, Эйвелин, – хитанец уселся на пол рядом со мной, согнул ногу в колене и уперся лопатками в низкий диван. Впрочем, от столь демократичной позы высокомерия в его надменном профиле ничуть не убавилось. – Вообще-то это моя работа… Ума не приложу, как вам удалось. Расскажете?

– Оно само лопнуло.

Я тряхнула волосами, и голову наполнил колокольный звон. Огляделась повнимательнее, подмечая на этот раз на ректорском столе и наполненные стаканы с анжарским доббом, и россыпь серых дымных камешков. Мое внезапное появление на полу явно нарушило чьи-то веселые посиделки. Да так, что королевский мастер перешел на кофе, а Керроу и вовсе исчез.

В груди отдалось неявной, смутной болью. Не столько горькой, сколько обидной. Я ведь налетела на него в том закоулке у статуи Имиры! И вряд ли Рэдхэйвен не понял причины моих слез. Уж больно красноречивая картина открывалась за спиной…

А может, он как раз и отмечал тут очередное крушение моих надежд? Или «жениху-самозванцу» попросту все равно? Второй вариант больше походил на правду: едва ли ему хоть до чего-то есть дело. Он тут просто гость. И в моей жизни, и в забытом Вархом Анжаре.

– Само? – переспросил мастер, пытливо разглядывая мой наморщенный лоб.

– В плетении была ошибка, – задумчиво прорисовала пальцем золотой узор на его покрывале, – и оно распалось, едва я прикоснулась к точке соединения. Как-то так.

К гхаррам этого гхарра! У меня есть проблемы и поважнее его равнодушия. Оно и вовсе не моя проблема. Чья-то чужая, может, той самой «Элси».

– Хмм… И как вы обошли мой экран?

Столько он вложил силы и напора в слово «мой», что я прониклась уважением. К экрану. Не чей-то там, а его. Самого Рэдхэйвена. Ну вы только подумайте!

– Шла, шла и обошла, – профыркала, припоминая свои истеричные блуждания по коридору.

– А потом?

– А потом неправильное плетение бабахнуло. Дверь разорвало, и на меня набросилась черная муть. Она меня всю облапала и куда-то потащила… И не только она. Облапала. Снова!

С укором покосилась на розовое пятно, изящным штрихом разметившее лицо Рэдхэйвена. Теперь мне ясно вспомнилось, как именно мое колено выпуталось из длинной юбки. Ему кто-то помог выпутаться, нагло под нее забравшись горячей пятерней!

– При сломе сильного темного проклятья в материи образуется небольшой разрыв, – с отстраненным видом вещал хитанец, игнорируя мой убийственный (я надеюсь) взгляд. – Поэтому важно быть настороже: некоторые сущности только и ждут, чтобы получить такое приглашение и прорваться в Эррен. Вам повезло, мисс Ламберт. Вы наткнулись всего лишь на хаотический морок. Вполне дружелюбная субстанция.

– Всего лишь? Повезло? Дружелюбная? – вспыхнула возмущенно. – То-то он ко мне так рьяно «обниматься» полез!

Да что там за проклятия такие наворотил Мюблиум, что из них лезет не пойми что?!

– Вообще-то… – мастер смутился, выдохнул и продолжил: – Он именно это и пытался сделать.

– Это я упала и ударилась. Не вы, – напомнила хитанцу.

– Он, видимо, опять позабыл, что тесное общение с изнаночными сущностями вызывает у людей глубокий обморок. Даже у тех, кто обладает природным темным даром.

Моя челюсть никак не желала подниматься с пола, отряхиваться и вставать на место. И тут я ее прекрасно понимала. Я тоже так и сидела на ректорском полу, не рискуя лишний раз шевельнуться.

– Вы уверяете меня, что оно… это вот… черное и с хоботком… обняться со мной хотело? – недоумевающе хлопала ресницами.

– А кто бы не хотел? – задумчиво пробормотал Рэдхэйвен, подтягивая за кончик одеяло на себя. – Вы ему понравились.

– Я? Мороку?

– И мороку тоже, да, – сглотнул королевский мастер, цепляясь за меня чернеющими глазами. – Он даже доставил вас сюда, осознав, что натворил. Телепортировал прямо в ректорский кабинет, чтобы невольной жертве поскорее оказали помощь.

– Почему не в целительский корпус?

Керроу у нас явно не мастер первой помощи. Он больше по заковыристым наказаниям.

– Потому что я был здесь, – отрезал Рэдхэйвен, скидывая с меня одеяло до колен и поправляя сбившуюся лямку черного платья.

– Так это ваш старый приятель? – дернула плечом. – Тот, с которым вы повздорили?

– Он самый, – недовольно выдохнул мастер. – Морок Кхи-Гарда. Я его только нашел и вернул, а вы снова впустили…

– Да будто я специально!

– Прячется теперь в каком-нибудь темном углу и ждет, пока я в очередной раз найду и отправлю домой. Считает это варховой игрой. Забавой! – фыркал он, наматывая уголок одеяла на кулак. Тот самый уголок, который с двумя кофейными пятнами. Ну ладно, может, и с тремя. – Для морока он весьма молод, непосредственен, непослушен… Опять ругаться будем.

– И как вы его отыщете в темном углу, если он и есть темнота? – втянулась в гипнотическую беседу.

– Я? Никак. Вы найдете, – ухмыльнулся Рэдхэйвен. – Сами выпустили, сами и разгребайте. Дар у вас есть – пользуйтесь. Заодно попрактикуетесь на вполне безобидной сущности. Его переезд на изнанку бытия теперь на вашей совести.

В повисшем молчании я нервно сглотнула и покосилась на стакан с доббом. Студентам его запрещают. Но конкретно сейчас я была готова нарушить правила. Более шатким мой мир все равно уже не станет.