Передав ковш над калиткой, она предупредила:

– Вода ледяная.

Кузьма словно не услышал, начал пить жадно, большими глотками. У Наташи свело зубы от одного взгляда на этот процесс. Он же не маленький, должен понимать, что так можно простудиться, да и вообще, в мозг ударит.

Так и случилось. Кузьма допил до дна и, прижав большой палец к переносице над перемычкой очков, сморщился.

– Жжёт, будто в лоб копытом получил.

Переждав болезненный спазм, он тряхнул головой и снова улыбнулся.

– Так ты надолго в наших краях?

– Не знаю ещё, – Наташа все не могла избавиться от фантастического предположения, что это может быть тот самый Рыжик, неосознанно симпатизировала новому знакомому и въедливо рассматривала. Заметив её интерес, Кузьма даже приосанился. В вороте рубашки виднелась густая рыжая поросль, торс немного раздался, потерял гибкость, но вся это основательность хорошо вписывалась в облик рыжего медведя. Наташа задумалась. Если это дневниковый Рыжий, то он, видимо, питался не просто местным жирным молоком, а ел коров целиком. Хотя, может, наконец-то пошел в папу полуклассического качка и просто перерос подростковую угловатость.

Она отвела взгляд и не очень вежливо добавила:

– Глушь тут, конечно. Для отпуска подходит, а для жизни вряд ли.

Кузьма отреагировал как Вика, искренне обиделся за поселок.

– Вообще не глушь. С тех пор как глава открыл при винодельне комплекс для туристов, к нам из города едут на экскурсию по подвалам и виноградникам. И это только начало!

Наташа равнодушно пожала плечами.

– Интернета нет.

Кузьма бросил взгляд на соседний дом.

– Луку попроси. Он таким занимается. Ноутбук я у него чинил. И в школу он интернет наладил. Это как бы его работа.

Наташа ухмыльнулась. Кузьма, Лука – что за имена? Словно из сказок.

– Его нет.

– Значит, скоро приедет. Попроси. Он тебе по-соседски, бесплатно, сделает.

Наташа видела, что Кузьма мнется, не хочет уходить, но не знает, о чем говорить. При такой выразительной мужской внешности у него точно не было проблем с досугом. Видимо, она его заинтриговала, как что-то новенькое. Судя по всему, на местных барышнях он уже обкатал свою харизму, поэтому его потянуло на городскую тощую экзотику.

– Попрошу. Ты, случайно, не знаешь, чей индюк?

– Какой индюк?

– Бродит тут один агрессивный индюк и раздает инфаркты.

Кузьма вскинул рыжие брови, оглядел двор за плечом Наташи.

– Индюк, значит? А, кроме индюка, все… обычно?

Наташа сразу же закрылась, словно моллюск захлопнулась в раковине. О своих галлюцинациях и их причинах ей рассказывать не хотелось.

– Обычно.

– Помощь хрупкой девушке не нужна? – вежливо и игриво предложил Кузьма.

Наташа сразу вспомнила о ревизии сарая.

– Нужна. Нашла тут старый велосипед со спущенными камерами. Не знаю, к кому обратиться за помощью. Есть в вашей деревне мастерская?

Кузьма фыркнул.

– Я сам починю. Только инструменты с собой в следующий раз захвачу.

Наташа на несколько секунд задумалась и нехотя кивнула. Велосипед ей не помешает, а Кузьма не вызывал раздражения. Пока только интриговал. Можно сказать, ему повезло, что он рыжий.

– Буду благодарна.

Она сделала шаг назад, показывая, что беседа закончена. Но Кузьма все ещё стоял, будто ждал приглашения в дом или продолжения разговора. Переступив с ноги на ногу, разочарованно вздохнул.

– Ну ладно, я пошел. Увидимся позже, – снова замялся, – у велика.

– Пока.

До вечера Наташа снова мастерила украшения и то и дело возвращалась мыслями к почтальону. Это в пятнадцать лет она, как Рыжий, сомневалась в себе и могла распознать симпатию, а сейчас трезво оценивала флирт Кузьмы. Она ему понравилась. Он ей, в принципе, тоже. Яркий мужчина. Но пока она ему доверит только велик, сюда она приехала не за любовными приключениями.

На закате она закончила бусы из турмалина – больше метра черных гладких бусин. Подгоняла себя с какой-то мистической уверенностью, что нужно успеть до последнего солнечного луча, и сама же злилась, что в голову лезет такая чушь. Это все деревня, задурили ей тут голову разной чертовщиной. Она надела бусы на шею, покрасовалась перед зеркалом. На розовом шелке они смотрелись аппетитно, словно ягоды черной смородины. Не зря у неё фамилия такая – Смородина.

Вечер как-то незаметно перешёл в ночь. Стемнело, Наташа включила свет на кухне и снова села за доску для браслетов. Не заметила, как задремала прямо за столом, сложив руки поверх рассыпавшихся бусин. Проснулась от шагов и мужского голоса. Снова кто-то недовольно бурчал и топал. В этот раз она даже слова четко расслышала: «Нет покоя, ни тут, ни там».

Окинув кухню расфокусированным взглядом, Наташа снова прислушалась. Голос доносился с улицы и звучал ещё четче. Она неожиданно разозлилась, бешеный индюк, неугомонные голуби и летучие мыши вполне вписывались в антураж Старолисовской, но люди тут были лишние. Людей Наташа не то чтобы не любила, скорее недолюбливала.

Она поднялась и вышла на веранду. Почти минуту смотрела на круглую луну в тёмных оспинах. Словно зачарованная, обошла двор, следуя за голосом. На границе между садом и лесом приостановилась и ойкнула от удивления. За деревьями стоял мужчина. Высокий и какой-то нездешний. В белой рубашке с отложным воротником и щегольских светлых бриджах. Он смотрел на Наташу немного высокомерно и удивленно, будто это он среди ночи увидел в своем доме незнакомку.

Она сделала шаг и снова остановилась.

– Вы кто?

– Это вы кто? – в ответ поинтересовался мужчина. Не дожидаясь ответа, развернулся и скрылся в лесу, словно нырнул в черную воду.

Луна и мигание светлячков мало подходили для иллюминации. Но темнота не пугала. Наташа неуверенно приблизилась к дереву, у которого, стоял мужчина. Оглядела пятачок травы. Наверное, надеялась ощутить потусторонний холод, или что там ещё оставляет после себя полтергейст, но следов не было. Только оглушающая тишина. Она неловко хихикнула и потерла глаза. Неужели этот мужчина, как и суслик, плод её больного воображения? Сощурившись, она вгляделась в темноту и с удивлением обнаружила, что ночь не такая уж и плотная. Между деревьев виднелась тропинка, обозначенная зелеными светящими гнилушками, прямо как взлетная полоса огнями. Только линия светящихся точек была не такая четкая и немного хаотичная. Мерцающая тропинка.

Наташа, не раздумывая, двинулась вперед. Шла по дорожке, выставив вперед руку и ощупывая пространство.

– Эй! Вы тут?

Лес зашуршал, где-то в глубине встрепенулась птица, но вопрос остался без ответа.

Наташа резко остановилась, едва не шагнув в воду. Зависла в наклоне, размахивая руками и пытаясь удержаться от падения. Выровнявшись, сразу же отступила назад. Вроде ушла недалеко, а умудрилась добраться до реки. Теперь явственно слышался плеск волн и стук лодки о сваи мостков. Вот теперь ей стало немного не по себе. Она могла свалиться в черную воду и утонуть, кто знает, что там за омуты на дне? Искать её не стали бы. Ну, может, Мира заволновалась бы, что срок аренды затянулся. Родных Наташа предупредила, что исчезает на лето, и просила не беспокоить звонками. И снова её страх был какой-то смазанный, больше рассудочный. Она понимала, что должно быть страшно, нервничала, но не боялась на самом деле. Потому что страшнее того ужаса, что приходил к ней по ночам, ничего не испытывала.

Наташа прошла вдоль берега и уже хотела повернуть назад, когда заметила, что деревья на другой стороне реки пылают. Точнее, не сами деревья, а что-то за ними. Совершенно точно яркий движущийся свет был пожаром. Ярким и масштабным, но абсолютно бездымным. Ни запахов, ни треска. Только языки пламени, выглядывающие из-за макушек неподвижных и зеленеющих деревьев. Природа затаилась, не реагировала на опасность, будто огня и не существовало, и видела его только Наташа.

Может, это вообще сон?

Наташа постояла в нерешительности. Не могла придумать, звать на помощь или просто вернуться в дом и уже признать наконец, что ей стоит не психолога посетить, а психиатра. А может, лучше ущипнуть себя и проснуться.