Даже когда она сидела прямо, ее плечи по-прежнему ощущали давление из-за связанных за спиной рук.
Алисия снова попыталась кричать. Она билась, лягалась, и извивалась на кровати, надеясь, что кто-нибудь придет на помощь. Но из соседних квартир не доносилось ни малейшего звука. Либо стены были со звукоизоляцией, либо соседей просто не было. Она вспомнила, как выглядела остальная часть здания. Запах мусора и мочи, потрескавшийся гипсокартон и облупившаяся краска. Вспомнила, что не видела никого по пути в эту квартиру. В холле царила кромешная тьма, когда она, спотыкаясь, пришла сюда накануне. Не было слышно ни звуков работающих телевизоров или радиоприемников, ни детского плача, ни ругани любовников. Здание показалось ей совершенно пустым, но она не обратила на это внимание, списав это на поздний час. Она была слишком зациклена на том, чтобы заполучить член этого молодого роскошного атлета из колледжа, чтобы задумываться о запущенности его жилища. Теперь, когда она знала, что ее роскошный атлет был похитителем и каннибалом, она задумалась, не в заброшенное ли здание ее заманили. Банда, с которой она раньше зависала, превратила целое пустующее здание в один большой наркопритон и тир. Может, она находится в многоквартирном здании, подлежащем сносу, в которое он просто заселился?
Оставив попытки докричаться до кого-нибудь, Алисия снова сосредоточилась на избавлении от ремней. Боль в запястьях могла соперничать лишь с той болью, которая появится, когда каннибал вернется закончить трапезу Она принялась яростно дергать и тянуть руки, пытаясь вытащить их из ремней, но те лишь глубже впивались в ее уже ободранную кожу.
- О, боже! Я же умру здесь! - Она снова расплакалась, но заставила себя прекратить. Это ничему бы не помогло. Лишь помешало бы ей ясно мыслить. Ей нужно придумать план.
Может, она сможет уговорить его развязать ее, когда он придет? Ей показалось, что он раскаивался. Ей даже показалось, что она ему нравится. Может, он все-таки не станет ее убивать? Потом она вспомнила выражение у него на лице, когда он кусал ее груди. Он не походил на себя. Он буквально потерял человеческий облик. Тварь, жевавшая ее соски, знала лишь голод и похоть. Может, в нем живут две личности?
Одна - заботливая и нежная, которая обрабатывала ей раны, обмывала ее этим утром, а перед уходом извинялась за то, что причинила ей боль. А другая - злобная и опасная, совершенно утратившая над собой контроль. Каким-то образом ей нужно уговорить одну из них отпустить ее.
Глава двенадцатая
Джо шел к кампусу, словно в тумане. Ему казалось, что клубящаяся над улицей дымка исходит именно от него. Он чувствовал себя защищенным ею. Пока его мысли скрыты туманом, ему не придется задумываться о том, чем он стал за последние двадцать четыре часа. О той боли, которую он видел в глазах прекрасной латиноамериканки, когда вгрызался ей в грудь. В ее взгляде было не просто физическое страдание. Это была боль предательства. Она думала, что нашла в нем идеального мужчину.
Он уже видел этот взгляд раньше. Еще до того, как стал испытывать непреодолимое желание поедать человеческую плоть, в нем уже присутствовал маниакальный половой инстинкт. Женщины были потрясены его выносливостью, когда он всю ночь занимался с ними любовью. А еще больше потрясены, когда он звонил им на следующий вечер и предлагал продолжить начатое. С ним это могло продолжаться неделями - бесконечная череда секс-марафонов. Потом он внезапно терял интерес и исчезал, даже не попрощавшись. Обычно после знакомства с другой женщиной. Либо когда его коллекция женщин разрасталась настолько, что он терял им счет и просто забывал о некоторых, встречаясь с новыми. Никто из его любовниц никогда не подозревал о существовании других.
После того, как он занимался со мной любовью три-четыре часа подряд, у него уже ни за что не останется сил на другую, - думали они.
Но Джо был сексоголиком. Его спальня была настоящей карусельной дверью. Он точно знал на сколько годится каждая женщина, когда ей нужно уходить на работу, забирать детей из садика, или когда она уже слишком вымотана для очередного захода. Когда он не занимался сексом, он охотился за новыми партнершами. Потом у него появились новые пристрастия, и все изменилось.
Раньше он экспериментировал с садо-мазо практиками, пробовал даже экстремальное связывание и игры с кровью. Он даже не ожидал, что получит столь сильное удовольствие, когда будет хлестать того мужчину по голому заду плеткой-девятихосткой, когда будет прокалывать иглами половые губы той женщине или прижигать пламенем свечи соски другой. А какой мощный оргазм у него был, когда он придушил до бессознательного состояния одного знакомого по кампусу парня, одновременно трахая его в зад фаллоимитатором. На следующий день парень бросил колледж и никогда больше не появлялся.
То, что подобные вещи понравились Джо, стало полной неожиданностью. Но большей неожиданностью оказалось то, что ему захотелось перейти на новый уровень.
В садо-мазо-клубе он сделал обрезание одному типу. Тот подошел к нему, держа в руке огромный необрезанный член. У него были большие голубые щенячьи глаза и уязвимый, но доверчивый взгляд. Тело у него было стройным и грациозным, как у молоденькой девушки, и сильно контрастировало с отвердевшим куском мяса, торчавшим между ног. Парень был одержим мечтой о кастрации. Поэтому Джо согласился сделать ему обрезание. Отрезав половину крайней плоти, он вдруг почувствовал желание откусить типу пенис. Он представил, как жует его и проглатывает, чувствует вкус нежной плоти, проскальзывающей в горло. Он сунул кусок крайней плоти в рот и принялся жевать. Глаза парня расширились от удивления. По толпе зевак пробежал возбужденный ропот. Многие мастурбировали, наблюдая за зрелищем.
Волна удовольствия пробежала по телу Джо, когда он проглотил лакомый кусочек. Затем он наклонился к паху парня, обнажил зубы, изготовившись сожрать сочные девять дюймов возбужденной плоти, откусить ему пенис начисто. Джо почувствовал возбуждение и ужас парня, как они сливаются в экстаз, отчего тот завибрировал как бас-барабан. Джо обхватил ртом его член, и парень застонал от боли на месте отсеченной кожи и от наслаждения, когда шероховатый влажный язык коснулся раны.
Глядя как его твердый, пульсирующий член исчез во рту Джо, парень издал восторженный стон, идущий, казалось, из глубины души. Зубы Джо вонзились в основание его пениса, и тип содрогнулся от подступающего оргазма. Он принялся конвульсировать, кричать, чувствуя как зубы Джо впиваются все глубже, и попытался выдернуть член у него изо рта. Он кончил Джо в горло, и тот, давясь и кашляя, отпустил его. Парень улыбнулся ему с выражением глубокого удовлетворения на лице.
- Это было невероятно, мужик! Хочешь, чтобы я сделал тебе то же самое?
Джо выбежал из клуба, испугавшись и того, что сделал и того, что собирался сделать. Теперь он зашел гораздо дальше. Джо очнулся от раздумий, стоя во дворе кампуса, не понимая, как там оказался. До начала занятий оставалось три минуты. Он бросился через кампус и влетел в аудиторию как раз, когда профессор готовился начать урок.
- Мы только говорили о тебе, Джозеф. Спасибо, что присоединился к нам. Пожалуйста, присаживайся. Как я говорил... каннибализм является заключительным этапом в развитии садиста-убийцы. Воплощением господства и контроля, хищническим поведением по своей основной сути, поеданием человеческой плоти и крови ради удовлетворения сексуальных фантазий. Это действительно стыкуется с твоей теорией о прогрессирующей болезни, Джозеф. Если предположим, что серийные убийцы схожи с наркоманами в том, что развивают терпимость к обычным "малым" формам наслаждения, то в какой-то момент они развивают толерантность к обычным сценариям с изнасилованием и убийством. А это требует более экстремальной стимуляции, увеличения количества жертв и частоты нападений, повышенного уровня насилия.
