За час пути дождь только усилился, дорогу размыло, и колеса вязли в грязи. Пришлось съехать на обочину. Рядом с дорогой росли деревья с раскидистыми кронами, так что мы решили переждать там.

Промокнув, я замерзла, и зубы начали отплясывать чечетку.

— У вас нет сухой запасной одежды? — спросила Пахома.

— Так это… есть, конечно. Но разве гоже девкам мужскую одежу носить? — почесывая бороду, ответил староста.

— А вы предлагаете мне промерзнуть до костей, заболеть и умереть? — возмутилась я.

— Ну как знаешь, — махнул он рукой и пошел к повозке.

Оказалось, под ней есть небольшое углубление, как сундук, там Пахом хранил еду и одежду на всякий случай. А вот запасного плаща не хранил, поэтому я была мокрая, а он сухой.

Сунув мне рубаху и трико, староста ушел за дерево. Я быстренько сняла с себя платье и слегка нагрела воздух вокруг тела, как учил Ник. Согревшись, натянула сухую одежду, закрутила волосы в пучок и пошла к Пахому.

— Я постираю одежду и верну, когда приедем, — сказала в пустоту на нашей стоянке.

Пахом куда-то скрылся. И конь пропал. Как это я не услышала их возню? Стоит телега, стою я. Прекрасно. Вот как так можно, ехали же вместе? Я села под дерево и обиженно засопела.

— Стой, окаянный… стой!

— Не бросил, — радостно подскочила я и побежала на голос.

Трико по колено промокло от травы, но мне было все равно, я не одна, уже не страшно. Дождь уже не лил как из ведра, но я все же снова намокла.

— Стой, куда тебя несет? Бурка, пр-р-р!

Конь заржал и, видимо, никак не хотел останавливаться. Кто ж его так напугал? Неужели поблизости были волки?

Я остановилась. Ну вот, не хватало еще быть сожранной волками. Что-то мне жизнь подбрасывает сюрпризы все приятнее и приятнее. Так, Лиля, спокойно. Где наша не пропадала? А нигде! Собралась, тряпка, и пошла на помощь старику! Маг я или где?

И с бодрым приказом самой себе козочкой доскакала до бунтующего Бурки и успокаивающего его Пахома.

Конь вставал на дыбы, старик пытался схватить его под уздцы, но все никак не получалось. Конь бил копытами и снова поднимался на дыбы.

— Что произошло? — крикнула я.

Старик отпрыгнул от коня в момент, когда тот принялся лягаться.

Да что с ним такое? А Пахом уже стал бить кого-то в траве кнутом. Зверь взвыл и затих. Пахом подскочил к Бурке и отвернул от зверя, потянул в мою сторону.

Я сорвалась с места и бросилась туда, где скулило животное. Это оказался щенок. Наверное, местный волчонок. Возможно, отстал от мамки или мамку убили. Он голодный.

Зверек попытался встать, но передняя лапа подкосилась, и он упал мордой в траву. Бок, видимо, рассек ему кнутом староста. Из раны текла кровь. И она была не красной, а серой.

Может, он и опасное животное, но пока еще малыш. Я осторожно подошла к нему, он попытался отползти, оскалив пасть.

— Лиля, ты что задумала? Отойди, это опасная зверюга. Его надо чем-нибудь пришибить. Вырастет в огромного волка и будет скотину тягать! — заорал на меня староста.

— Так пока не вырос. Он еще малыш.

— Малыш, не малыш, а на коня уже попытался напасть. Хорошо хоть, Бурка его лягнуть успел, а то покусал бы, и пришлось бы забить скотину.

— Он просто голодный. И странно, почему он один. А вдруг где-то здесь его мамка наблюдает?

— Это, похоже, сбросыш. Видно, слабый уродился. Стая не приняла, они бросают слабых. Это бывает редко, но случается. Либо самка померла. Нельзя его оставлять, — прочел мне лекцию Пахом.

— Как вы можете? Это ведь зверь, он хочет есть, сам не может о себе позаботиться. Неужели надо быть такими жестокими?

— А разве не жестоко оставлять его на голодную смерть?

— А мы и не оставим! — твердо решила я и подхватила вертящегося щенка за загривок.

Правда, пару раз он успел клацнуть зубками почти рядом с моей рукой.

— Я не повезу эту зверюгу в деревню, — твердо заявил Пахом.

— Ты не вези, я повезу. Он на руках у меня будет. Сейчас посажу его в мешок, чтобы не вредил себе и нам, да и коня не напугал опять.

— Лиля, ох и плохую ты затеяла игру. Он дикий. Со взрослых кровь на продажу хорошо идет и кости, а с этого нечего и взять.

— Да зачем сразу его на продажу? Пусть растет, поправится — отвезем подальше в лес и отпустим.

— Ты совсем глупая девка? Он вернется. У них память знаешь какая? Если раз почует, никогда не ошибется. Нельзя его в деревню, — наотрез отказывался староста.

— Я не потащу его в деревню. Побудет у меня, а потом Николас отнесет его далеко в лес. Полетает на драконе, чтобы назад дорогу не нашел, — привела я вроде бы весомый довод.

— Делай что хочешь, — махнул Пахом рукой и повел фыркающего коня под наши деревья.

Я пошла следом. Мало того, что снова промокла до нитки, так теперь еще и вымазалась в серой крови щенка.

Малыш трясся и постоянно пытался вырваться, но я держала крепко. Села подальше за дерево, чтобы конь не видел зверя. Но он его чувствовал, поэтому никак не мог успокоиться. Я выпустила ментальный щуп и аккуратно дотронулась успокаивающей волной до головы щенка. Метаться, рычать и скалиться он перестал, но вел себя настороженно.

Кровь из раны уже не текла так обильно, видимо, какая-то регенерация все же имелась. Передняя лапа опухла. Надо его усыпить да поскорее домой ехать, пусть Машка посмотрит.

Дождь уже просто моросил, и Пахом решил запрячь коня. Я пустила щенку немного лечебной магии в лапку, как учила Мария, чтобы хотя бы обезболить, но сил было мало, и, видимо, не особо помогло. Потом напрягла остатки сил и послала волну сна, произнося, как и Маша, тарабарщину на драконьем языке. Помогло. Щенок уснул.

Я быстренько сунула его в сумку-мешок, подобрала мокрое платье, немного просушила одежду на себе и направилась к телеге, бережно прижимая моего сиротку к себе.

Ох и получу я от Ника и моей старушки, прямо пятой точкой чувствую, получу. Но не могу я его бросить. Беспомощный, сиротка. Подрастет немного, тогда и выпустим. Теперь надо за остаток пути придумать весомые доводы для Марии, а потом и для Ника.

12. Для доверия нужно время

Мария возилась на своем мини-огороде, когда я позвала ее в комнату к спящему щенку.

Малыши зорки принюхивались и взволнованно пыхтели, уползая вглубь своего гнезда.

— Маш, ты только не кричи раньше времени, — успокаивала я заранее старушку. — Мы остановились дождь переждать, а там был щенок. Он ранен, подлечи его, а дальше я сама справлюсь.

— Какой щенок? Чей? Откуда на дороге взяться щенку?

— Мне откуда знать? А раз мы можем ему помочь, то почему бы не сделать этого?

— Я же показывала тебе, как лечить. Или там очень глубокие раны? Так их я тоже лечить не умею. Я могу только понемногу сращивать ткани, но не кости. Моего дара только и хватает, чтобы напитать снадобья да зелья.

Мы зашли в комнату, где на кровати лежал запеленатый щенок. Хорошо, он не проснулся, а то кто его знает, поужинал бы моими зорками.

— Ты что удумала? — вдруг взревела Маша. — Волчонка приволокла. В своем ли ты уме, девка?

— Да что ж вам всем так важно, волк он или нет? В первую очередь он щенок.

От нашего крика малыш пришел в себя и стал дергаться в мешке, пытаясь когтями разорвать ткань.

— Вот видишь, что ты наделала? — возмутилась я. — Разбудила его. Я с таким трудом его усыпила.

— А его и не надо лечить, его добить надо. Ты хоть знаешь, до каких размеров они вырастают? Это хищник. Он сожрет всех и не подавится. Я не буду его лечить, и если ты его немедленно не выкинешь, то ноги моей тут больше не будет, — топнула ногой старушка и хлопнула дверью.

Пока мы спорили, щенок перестал возиться и очень внимательно нас слушал.

— Ну и ладно, сама справлюсь, — крикнула я Маше вдогонку.

Я подошла к малышу и присела на край кровати. Он настороженно пошевелил ушами и снова немного оскалился.

— Не бойся, глупыш, я хочу помочь. Но пока не знаю как. Тебе придется потерпеть. Я принесу покушать, а ты полежи пока тут. Не шали.