Литмир - Электронная Библиотека
A
A

День был ветреный, не по-летнему прохладный (прогноз Валерия не оправдывался); на юг, торопясь и сталкиваясь, словно убегали от кого-то, быстро плыли в большом количестве низкие облака; внезапная свежесть, вдруг возникшая в воздухе, еще вчера теплом, говорила, что где-то далеко, на севере, уже наступают холода.

Арумова была одета по погоде, в легком летнем плаще и закрытых туфлях. Подходя сбоку, Розенский понял, что, судя по тому, как она нетерпеливо поглаживала ручки лежавшей у нее на коленях замшевой сумочки, опустив низко голову, – сидит здесь давно. «Оно и к лучшему, – подумал Розенский. – Нервничает – значит ждёт».

Он подошел и поздоровался:

– Вот вы где! А я вас ищу и ищу, и переживаю, и волнуюсь, вдруг вы не пришли.

Арумова вскинула на него чуть было не потухшие из-за долгого ожидания глаза и подумала: «Какой он все-таки хороший, приятный и добрый человек; но совершенно неопытный в ухаживании, не сказал, ни где должны встретится, ни во сколько». – Ей сильно нравилось так думать. Ещё думала: «Какой же он искренний и бесхитростный, непосредственный… Бедняжка, побегал немало, видимо, в ее поисках по парку, а парк-то большой. Но и я хороша, могла бы вчера сама сказать, где и когда встретиться… Что было изображать из себя наивность при складывающихся отношениях?» – Она радостно сказала, чуть солгав, потому что сидела с добрый час:

– А я только присела отдохнуть, находилась, насмотрелась всего, столько впечатлений. Как прекрасно все городской управой устроено!

– Стараемся, – улыбнулся Розенский. – Организовать такой день достаточно хлопотно и потребовало немало сил да и средств.

– Понимаю. Вам тоже пришлось потрудиться?

– Конечно! – врал охотно и Розенский. – Но ведь все для людей. Я всегда ощущаю какую-то особую прелесть в подготовке такого дня. Знаете ли, сравнил бы его, например, с суетой предновогодней.

– Какое хорошее сравнение.

– Но после хочется немного и отвлечься, как-то изменить обстановку.

– Тогда, Михаил Львович, есть предложение: если пройти еловую аллею, за ней, как знаете, начинается чудесная березовая роща. Я ее обожаю. Лучшего места в нашем городе для отдыха, чтобы отвлечься, как вы сказали, от дел и повседневной суеты, не найти. Идём?!

И они пошли рядом, но не очень близко друг к другу, как ходят еще не объяснившиеся в любви романтические влюбленные. В роще действительно было совсем мало людей, предпочитавших шелесту листьев берез шум массового гулянья, развлечения и кулинарные пристрастия, во множестве предлагаемые в разных местах парка. Держать долго паузу молчанием было нельзя, и Розенский сказал:

– У вас интересная работа! Наверное, очень нравится?

– Почему так решили? – сказала Арумова.

– Ну, во-первых, ваша работа нужна и важна, коль она активно поддерживается государством, «Спортлото» сильно рекламируется; во-вторых, есть в ней элемент загадочности, чего нет во многих других видах деятельности, а это немаловажно, потому что всегда происходит что-то новое и интересное. Разве не так? Думаю, что есть какой-то особый секрет этой игры, чего до сих пор не понял или не знаю. Знают, наверное, те, кто выигрывает по-настоящему.

– Что вы! Нет никакого секрета, есть просто везение или невезение. Если бы действительно была какая-то тайна, то разве её рано или поздно не разгадали бы люди? Но сколько умов ни билось, пытаясь раскрыть возможности выигрышей, ничего не смогли. Занимались разгадками подобных игр даже в далеком прошлом. Став директором, столкнувшись с такой пикантной темой, как игра, разумеется, я специально стала этим интересоваться, обращалась к очень знающим и осведомленным товарищам. Как мне стало известно из очень подробных экскурсов в историю игр, этим, оказывается, занимались даже выдающиеся математики, которые, как и все люди, имели слабости к тем же играм. Со слов наших методистов знаю, что ещё в XVI и XVII веках были написаны трактаты под такими названиями, как «Об азартных играх», «О расчётах в азартных играх». Авторами их были выдающиеся люди, например Гюйгенс, ученик великого Декарта, заложивший основы современной алгебры; швейцарец Бернулли тоже что-то вроде этого высказался, когда создавал теорию вероятности. Доказали они лишь одно – на всё воля случая. Впрочем, это отдельная тема, которую продолжают обсуждать и теперь. Сама я давно перестала играть и больше не хочется. Ну, а работа в «Спорлото» – это обычное рутинное дело. Каждую неделю одно и то же. Я имею в виду организацию по обработке билетов, их хранение до и после розыгрыша лотереи, который проводится в центре – в Москве.

Она говорила примерно то же, что Розенский слышал от Пивнева.

– Все ж таки это необычное предприятие, которому совсем не жаль посвятить время, – сказал Розенский.

– Может быть, – ответила Арумова. – В любом случае это работа, которую следует делать, коль она, как вы говорите, важна и нужна. Ваша работа, считаю, еще более нужна, потому что вы поддерживаете таланты, кого-то только начинающего в спорте, кого-то за уже достигнутые успехи в спорте. Мне очень приятно видеть молодых и здоровых людей, увлекающихся спортом и физкультурой. Ведь они будущее наше.

– Это да! – пафосно воскликнул Розенский. В нем взыграла почти ребячья шаловливость. – Я по должности обязан быть примером молодежи, доказывать и показывать, что не просто чиновник с инструкциями, планами работы и проверками, а вполне себе соответствую тому, что называется «здоровый дух в здоровом теле», – переиначил он известную поговорку.

Он вдруг сошёл с дорожки к дереву, подпрыгнул, ухватившись обеими руками за низко повисший сук, и стал уверенно подтягиваться, демонстрируя неплохую физическую форму. Подтянулся не менее двадцати раз, порозовел в результате этой мальчишеской, но какой-то трогательно-притягательной, выходки.

– Браво! – теперь настал черед восклицать Арумовой, которая рядом с ним вдруг почувствовала себя словно на десяток лет моложе. – Право, не ожидала, но восхищена увиденным. Впечатляет!

Между ними как-то само собой, то ли от их же ожидания и сильного желания отбросить остававшееся официальное обращение друг к другу, то ли от легкомысленной, но искренней выходки Розенского, сразу установились простые отношения.

– Мне стало даже жарковато, – сказал Розенский, сунул было интуитивно руку в карман, чтобы достать платочек и отереть с лица пот, но, не обнаружив его, поморщился.

Заметив его замешательство, Арумова в порыве заботливости протянула ему аккуратно сложенный платочек.

– Возьми мой, – сказала она, обратившись на ты. – У меня всегда есть запасной, свежий! – Быстро спохватилась: – Извините, Михаил Львович. Что это я?..

– На ты? Так это же здорово! – сказал Розенский. – Спасибо за платочек. Не сибарит я, да и устал от каждодневного официоза. Хорошо бы перейти на ты, даже если оговорилась случайно.

– Случайно ничего не бывает.

– И я о том же. Пошли лучше съедим по мороженому, есть здесь поблизости кафе.

Сказав это, Розенский глубоко вздохнул, удивившись себе самому, как у него всё складно произошло и с подтягиванием, и с кафе-мороженым, по ценам которого он должен гораздо лучше уложиться со своим бюджетом в восемнадцать рублей.

И скоро они сидели в уютных креслах друг против друга под резными широкими листьями комнатной лианы, утопавшей толстым одеревеневшим стволом в деревянной кадушке. У них на столике был пломбир с засахаренными ягодами клубники, чайник, кувшинчик с горячими сливками и любимые им заварные пирожные, на которых он, выбирая из меню, не заметив ее ироничную улыбку, настоял.

– Да ты, оказывается, сладкоежка, – сказала она.

– Что поделаешь! – вздохнул Розенский, разливая чай. – Водится такой грешок.

– Учту на будущее, – сказала Арумова, осторожно принимая от него чашку горячего напитка.

Но в её словах слышалось несравненно большее и многообещающее в начавшихся между ними отношениях; выдавали её и глаза – в них тоже рождалось нечто большее, чем простое любопытство, с которым она ранее смотрела на Розенского.

8
{"b":"822620","o":1}