– Этого не может быть! – сказал Петр, подходя к кубу из стекла. – Я же отключил…

Искрение продолжалось. Петр нагнулся над саркофагом, чтобы убедиться, что дрожь мумии – не плод его воображения, не галлюцинация.

И действительно, мумия дергала руками, ногами и головой. Её зубы отбивали мелкую чечетку, издавая звук, похожий на треск.

Связка ключей вдруг выпала из кармана рубашки, пролетела сквозь стеклянный куб и упала на впалый живот мумии, который опоясывал широкий пояс, расшитый золотыми нитками.

– Твою ж мать! – закричал Петька. – Что за фигня?

Испугавшись не на шутку, Петька побежал вниз, в комнату охраны. Он хотел позвонить отцу и спросить, что происходит с мумией. А главное – как это прекратить? Если это нормально, то ничего страшного. А вот если это ненормально, пусть отец обзвонит всех, кого только можно. Главное – чтобы отец поднял трубку.

Так думал Петр, пока не оказался перед запертой дверью комнаты охраны. Он несколько раз толкнул её, но она не поддалась. Пот холодными струйками полился по его спине, волосы на голове зашевелились, ноги ослабли, и Петр опустился на корточки, привалившись спиной к холодной стене. В тот момент он не помнил, что закрывал дверь на ключ, но вспомнил, что ключи выпали из его кармана и упали на мумию. Значит, придется снова вернуться туда, как-то достать ключи, а уж потом звонить отцу.

Когда Петр снова вернулся на второй этаж, подходя к мумии, он увидел, как четыре канопы взмыли в воздух со своих подставок из оргстекла, закружились в каком-то странном хороводе, а потом ударились друг об друга. Раздался звон, после которого в разные стороны полетели осколки. Над потолком повисло облако черной пыли, которое стало оседать на все еще дергающуюся мумию, растворяясь в ней.

«А это что ещё такое?» – со страхом подумал Петр.

Теперь-то он точно знал, что с мумией творится что-то неладное. А за разбитые канопы с него точно спросят по всей строгости. За них, возможно, придется заплатить столько, сколько ни он, ни все его родственники не смогут накопить ни за год, ни за два, ни за десять лет. И никто ведь не поверит, что он тут не причем. И что делать? Бежать отсюда, пока не поздно? Но как это сделать без ключей? А никак! Значит, как бы страшно не было, нужно забрать ключи и бежать, как можно дальше, чтобы ни работники музея, ни милиция его потом не могли найти.

Как только облако пыли полностью исчезло внутри мумии, треск её зубов прекратился, она перестала дрожать и искриться. Зеленые искры пробегали только по граням куба. Глубоко вздохнув, Петр стал осторожно приближаться к мумии, с каждым шагом ожидая все новых и новых «сюрпризов». Но их не было. Голова мумии была по-прежнему повернута в противоположную стену, словно Каника разглядывала плотно закрытые жалюзи на окне.

Подойдя к кубу, Петька посмотрел на связку ключей. Она все так же лежала на животе мумии. Нагнувшись, Петр осторожно протянул руку. Он всё ещё не мог поверить, что ключи свободно прошли сквозь бронированное стекло и сомневался, что его рука сможет оказаться внутри куба. Но случилось чудо. Он без проблем просунул руку сквозь стекло, видя свое отражение в нем, взял связку ключей, стараясь не прикасаться к мумии. Как только ключи оказались в его кулаке, он резко выдернул руку из куба. В тот момент он подумал, что зеленые искорки, бегающие по граням куба, и есть секрет этого «фокуса». Не было бы искр, просунуть руку внутрь было бы невозможно. О том, что это за искры, и какова их природа, Петр не знал. Да и думать об этом ему не хотелось. Главным теперь было для него – выйти из музея, добраться до вокзала и уехать подальше из этого Артемьевска, от житейских проблем, от ощущения собственной неполноценности и от кредиторов. Он планировал уехать в Екатеринбург, к своей подруге по социальным сетям – Лизе. Там-то его точно никто не найдет. Там он сможет найти себе работу, начать новую жизнь. Он ничуть не сомневался, что Лиза, которая на всех фото запечатлена за рулем шикарных иномарок, поможет ему с жильем. Пару раз она действительно приглашала его в гости. Даже писала, что у неё квартира своя есть в центре города. А чтобы к его отцу потом не было претензий, Петр напишет записку, в которой напишет, что во всем виноват только он и оставит её в комнате охраны, на видном месте.

Петька развернулся и уже хотел идти в комнату охраны, но тут в его голове родилась мысль: «А почему я уйду просто так, не взяв ничего? Ведь в этом музее столько всякой дорогостоящей всячины! Удачно продав какую-нибудь вещицу, можно будет потом безбедно существовать до глубокой старости, и не работать».

Он пробежал глазами по витринам и стеллажам, но взгляд его почему-то остановился на разноцветных бусах, покоящихся на груди мумии.

« А почему бы и нет? – подумал он. – Неплохой подарок для Лизы. И красивый, и стоит дорого, и в кармане уместится. Если меня потом поймают и накажут, так хоть будет за что».

Петька быстро подошел к саркофагу, нагнулся. От мумии пахнуло пряностями. Как только правая рука Петьки прикоснулась к бусам, его зашатало, ноги стали подкашиваться. Силы стали резко покидать его, словно бусы в один момент выкачали из него все силы. Пот полился ручьями, капая на высушенное тело Каники, обмотанное бинтами. Петр хотел отдернуть руку, но сил не было даже разжать кулак. И тут он заметил, что по мумии опять забегали зеленые искры, которые с Каники, как муравьи, переметнулись на запястье Петра, быстро добрались до локтя и стали подниматься к плечу. В руке появились болезненные покалывания, словно по ней шел электроток.

– Нет, нет! – закричал Петька.

Его правая рука задрожала, но оторвать её от бус он не мог. Тогда Петр схватил себя за запястье правой руки левой рукой и из последних сил дернул. Кулак он так и не смог разжать. Бусы остались в его руке, тоненькая нить порвалась, и камушки рассыпались по саркофагу. И тут Петька заметил, что грудь мумии стала подниматься и опускаться. Мумия дышала. Медленно она повернула голову и посмотрела на Петра своими черными глазами. Рот мумии приоткрылся. Из него сначала вырвалось тихое шипение, а потом Каника скрипучим голосом, похожим на скрип старой двери, произнесла:

– Как посмел ты, жалкий человечек, испортить подарок Рахотепа?

– Я? – и тут кулак Петьки разжался. На пол упали три округлых камушка: два – зеленоватых и один – розовый. – Я не хотел! Я случайно…

Он стал пятиться, натыкаясь на выставочные витрины, глядя вытаращенными от страха глазами на мумию.

– Я накажу тебя, – прохрипела мумия и стала приподниматься в саркофаге. Каждое её движение сопровождалось скрипом костей. Было слышно, как рвутся темные бинты.

Петька развернулся и хотел убежать, но его ноги стали непослушными. Он с трудом отрывал их от пола, будто к его лодыжкам были привязаны пудовые гири. С трудом дойдя до лестницы, он споткнулся и кубарем скатился вниз, копчиком, спиной и затылком сосчитав все двадцать пять ступенек. Все это время мумия шла за ним. В руке её был нож. Это был нож с кривым лезвием, который Петр видел на выставочной витрине. С трудом переставляя ноги, он вдруг вспомнил, что этот нож египтянами использовался в обряде жертвоприношения.

У самой двери Петьке удалось подняться на ноги. Всё его тело ныло нестерпимой болью. Он не верил, что это реальность. Ему хотелось бы, чтобы это был всего лишь сон, от которого можно было бы легко избавиться, проснувшись и открыв глаза. Но его глаза были открытыми. У него болел каждый сантиметр его тела, а ведь во сне не может ничего болеть.

Мумия с ножом в руке, уже почти спустилась с лестницы. Сейчас она войдет в небольшой коридорчик рядом с комнатой охраны.

Выкрикнув что-то нечленораздельное, он достал из кармана связку ключей, быстро нашел нужный ключ и распахнул дверь. Как только прохладный ночной ветерок коснулся его лица, он тут же почувствовал резкую боль под левой лопаткой. Эта боль придала ему сил. К ногам вновь вернулась подвижность. Петька побежал так быстро, как только мог, крича от боли и страха, чувствуя, как теплая кровь заливает его спину.