Егор распрямился. Его руки, запачканные кровью Гожо, тряслись. Тряслись губы, шевелились волосы на макушке.

«Тебе конец! – безапелляционным тоном твердил внутренний голос. – Они тебя разорвут на мелкие кусочки! Ты будешь умирать долго и мучительно!»

Мужчины-цыгане доставали из внутренних карманов и из-за поясов ножи и пистолеты. Ноги Егора стали подгибаться, во рту пересохло. Чтобы не упасть, он уперся рукой в стену. Цыганский барон был в двух шагах от Егора. Рука его легла на украшенную блестящими камнями рукоятку ножа.

– Стойте! – собрав последние силы в кулак, закричал Егор дрожащим голосом, похожим на блеяние овцы. Он не мог просто так уйти из жизни, не объяснив им, что не убивал Гожо. Сейчас он им расскажет, что дверь сама упала на парня, а дальше пусть сами решают, что с ним делать. – Я не виноват!

Цыгане резко остановились. Сколько их было в тот момент в длинном коридоре? Сорок? Пятьдесят? Женщины, мужчины, юноши, девушки… В их глазах вдруг зажглись странные яркие огоньки, которые Егор уже видел в глазах собак и кошек, бежавших за ним, в глазах птиц…

Алмас вдруг достал из внутреннего кармана смокинга носовой платок и вытер им свой смуглый, покрытый морщинами лоб.

Цыгане стояли, как вкопанные. Сейчас они напоминали Егору персонажей фильмов про зомби. Огоньки в глазах, отстраненность на лицах…

– Уберите оружие! – крикнул Егор мужчинам. К его удивлению, они подчинились. Потом все замерли. Цыгане смотрели на Егора и не шевелились, как солдаты, ожидая приказа. «Вот это да! – подумал Егор. – Может, я и впрямь избранный. Это нужно проверить. А что я теряю? Или пан, или пропал». – Это не я убил Гожо! Поверьте мне! Я не…

– Мы тебе верим! – хором ответили цыгане. Они говорили, растягивая слова, будто все находились под гипнозом.

– Ух! – выдохнул Егор. – Это потому, что я – избранный?

– Да! – также хором ответили цыгане.

– Хорошо! Тогда ты, Алмас, расскажи мне, что со мной произошло. Почему я здесь?

– Потому, что ты – избранный, – как во сне, ответил старик, глядя на Егора туманным, мутным взглядом.

– Я это уже слышал, – перебил его Егор. Расскажи мне, что значит – быть избранным?

– Это значит, что ты подобен богу. В тебе проснулась сила, которой нет ни у кого из людей. Ты можешь подчинять себе всё живое и мёртвое…

– Ага, – до Егора стало доходить, что все, что с ним сегодня произошло – отнюдь не случайность. – Ну-ка, расскажи мне всё, что знаешь!

– Сто лет назад старец Цагар предсказал в назначенный день, в назначенный час приход избранного. Он сказал, что избранный придет в окружении зверей и птиц, от него будет пахнуть сырым мясом, у него будет кровавый крест на лбу…

– Крест… – Егор потрогал рукой повязку на голове.

– … И если мы расположим к себе избранного, у нас будет всё, о чём только можно мечтать… Всё шло по плану, пока…

– Понятно, – Егор покачал головой. – Как это говорится?.. Ситуация вышла из-под контроля!

– Да! – ответил Алмас. – Чтобы подчинить тебя себе, мы подсыпали тебе в еду и питьё травы, но они на тебя не подействовали.

– Он говорит правду? – Егор оглядел других цыган.

– Да! – дружно подтвердили они и закивали головами.

– Ладно! – Егор усмехнулся. – Сейчас проверим, врёте вы или нет. Принесите мне моё пальто!

Цыгане, расталкивая друг друга локтями, устремились по коридору к лестнице, ведущей вниз. Они словно обезумели. Каждый хотел исполнить желание Избранного. На упавших не обращали внимание. По ним топтались и пробегали дальше. У лестницы образовался затор. Мужчины и женщины толкали друг друга и ругались на непонятном Егору цыганском языке, некоторые мужчины прокладывали себе путь к лестнице ногами и кулаками. Видя всё это, Егор вспомнил перестроечные времена, очереди в винно-водочных магазинах, в которых он, будучи маленьким мальчиком, часами простаивал с отцом. Поняв, что давка запросто может закончиться кровопролитием, Егор крикнул:

– Не все сразу! Кто-то один!

Цыгане остановились.

– Кто? – спросил дружный хор голосов.

– Пусть это сделает… – Егорка задумался. – Гили!

Показав язык беременной Зоре, Гили стала спускаться по лестнице вниз. Остальные остались стоять у лестницы.

– Вот твоё пальто, Избранный! – кричала Гили, через полминуты несясь по коридору.

– Всю жизнь бы смотрел, как ты бежишь! – с улыбкой сказал Егор, глядя на её подпрыгивающие груди. Приняв из рук Гили пальто, он надел его на себя, порылся в карманах. – Так… А где мой мобильник, где деньги?

– Их вытащил Гожо! – хором ответили цыгане, показывая пальцами на распростертое на полу в луже крови тело.

– Я так и думал, – Егор вздохнул. – Ну, тогда принесите мне сотовый… И деньги!

Толпа пришла в движение, загудела. Одни цыгане устремились к противоположным концам коридора, другие стали заходить в комнаты. У выходов из коридоров образовались «пробки».

– Нет! – крикнул Егор, – Стойте!

Цыгане встали, как вкопанные и замерли.

– Гили… – Егор кашлянул, глаза его забегали из стороны в сторону, останавливаясь то на розочках, изображенных на обоях, то на лицах цыган. Сейчас цыгане напоминали ему манекенов – похожие друг на друга, с одинаковыми выражениями лиц. – Гили… Возьми с собой двоих-троих, больше не надо. Я спущусь вниз, к выходу. Принесите всё туда…

– У дома три выхода… – подала голос Гили. – К какому из них?

– К тому, через который меня втащили в дом, – Егор взял за руку женщину средних лет, с огромными золотыми серьгами в ушах. Под тяжестью сережек мочки ушей женщины растянулись, отвисли. Крючковатый нос и большие уши делали цыганку похожей на Бабу Ягу. – Ты, красавица, проводишь меня к выходу. Остальные… расходитесь по своим комнатам. И не торопитесь, чтобы не было давки!

– А кого взять с собой? – опять спросила Гили.

– Кто тебе больше нравится…

Толпа загудела и стала расходиться, тая на глазах. А Егор, ведомый женщиной-Бабой Ягой, стал спускаться по лестнице вниз. Оказавшись на первом этаже, они долго шли по длинным извилистым коридорам. Всё это время Егор рассматривал картины на стенах и удивлялся, откуда у цыган может быть столько добра? Что нужно продавать, чтобы так хорошо жить?

Гили, две её младшие сестры и юноша в кожаной жилетке уже стояли у входной двери. Перед ними, на полу, стояли два баула. Один из них был наполнен деньгами, второй – мобильными телефонами.

– Я же имел в виду свой… – Егор осекся на полуслове и хлопнул себя по лбу. Рана под повязкой отозвалась резкой болью. – Какой же я дурак! Я же Избранный… Это значит, что вы выполните любое моё желание, так?

– Так! – хором ответили цыгане, закивав головами.

– Тогда получается, что вы отдадите мне всё, что только пожелаю, да?

– Да, Избранный!

– Ну, – Егор сложил руки на груди и задумался, глядя в потолок. – Тогда принесите мне все свои деньги, все драгоценности, всё ценное и сложите здесь, у выхода…

– Наркотики тоже принести? – спросил парень в жилетке.

– Конечно! Они же денег стоят… И дайте мне какую-нибудь хорошую кожаную куртку. Я не хочу больше ходить в этом вонючем пальто.

Через десять минут все цыгане стояли перед домом и молча смотрели, как Мануш грузит в багажник красного джипа, принадлежащего Алмасу, баулы с золотом, деньгами, наркотиками. Чуть в стороне сидели три больших овчарки и виляли хвостами. Это было всё самое ценное, что было в тот момент у цыганского клана, который боялись и уважали все в округе.

Избранный – в длинном кожаном плаще с воротником из нерпы – важно прохаживался вокруг джипа и курил сигару. На его шее висела толстая золотая цепь с медальоном размером с блюдце – семейная реликвия клана.

– Пошевеливайся! – покрикивал Избранный на Мануша.

– Да-да, Избранный… – отвечал молодой цыган, обливаясь потом.

Когда всё добро было погружено, и багажник был закрыт, Егор повернулся лицом к толпе цыган.

– Ромалы! – крикнул он, попыхивая сигарой. – Огромное вам за всё спасибо! Я считаю, что если бы не встреча с вами, я бы продолжал быть никем и работал бы на этой долбаной скотобойне. От всего сердца хочу сказать вам спасибо…