Однако в данный момент у Рейсандо были более насущные проблемы, о которых следовало беспокоиться. Ведущий чарисийский галеон медленно сокращал дистанцию, несмотря на то, что Рейсандо сам отвернул, и его огонь был одновременно неприятно тяжелым и пугающе точным. Ровный, размеренный рев его орудий - очевидно, все еще стреляющих контролируемыми залпами - был подобен ритмичному сотрясению шипастых сапог какого-то гиганта, безжалостно топающего по палубам "Ракураи". Он был уверен, что теперь, когда дальность стрельбы сократилась, он сам наносил больше ударов, но чарисийские ядра били по фальшбортам и борту "Ракураи", как безжалостные удары дубины того же гиганта.

Полдюжины орудий "Ракураи" - четверть всей батареи левого борта - теперь вышли из строя, и груда тел вдоль центральной линии палубы становилась все гуще. Раненых тащили вниз к целителям и хирургам, что затрудняло составление какой-либо подробной оценки, но Рейсандо подозревал, что у него было по меньшей мере сорок или пятьдесят жертв. Это был почти каждый восьмой из всей его команды, но экипаж - как опытные моряки, так и сухопутные солдаты - стойко держался за оружие, отстреливаясь так быстро, как только перезаряжались орудия.

"Чарисиец" продолжал стрелять низко, нанося залп за залпом по корпусу "Ракураи", неуклонно убивая членов его экипажа, в то время как стрелки сверху "Дарта" стреляли по своим противникам-доларцам или вниз, в дым внизу. Однако, по крайней мере, несколько ядер чарисийцев пролетели высоко, и палуба "Ракураи" была завалена упавшими блоками и кусками веревок. Рейсандо видел, как два или три человека были убиты этими тяжелыми, падающими блоками, и ругал себя за то, что не подумал о защитных веревочных сетях, которые он наблюдал на борту чарисийских галеонов, прежде чем был открыт огонь. Очевидно, они были установлены над палубами противника, чтобы ловить обломки - и тела - падающие сверху, и он сделал мысленную заметку предложить Долару применить ту же практику в своем отчете графу Тирску.

Конечно, сначала он должен был вернуться, чтобы сделать этот отчет.

***

Голова Жона Поэла дернулась вверх, когда что-то громко треснуло над головой. На мгновение он не понял, что это было, но затем его глаза расширились, когда он увидел, что вся верхняя часть грот-мачты полетела вниз.

О, черт, - он услышал, как почти спокойно произнес мысленный голос, а затем увернулся, когда начали падать обломки.

***

- Да!

Капитан Андейр Крал с КЕВ "Бедар" понял, что голос, выкрикнувший это единственное слово, был его собственным. Вероятно, это был не совсем героический поступок для капитана королевского корабля, но в данный момент ему было все равно. Его орудийные расчеты без какого-либо видимого эффекта колотили по ведущему чарисийцу, казалось, часами, что бы ни говорили его лживые карманные часы. Он даже не смог убедить этого ублюдка направить свой огонь на "Бедар". Вместо этого враг продолжал безжалостно наносить удары по "Ракураи". Крал не мог ясно видеть флагман, но он мог видеть, что паруса Рейсандо становятся все более и более изодранными, и, как ни трудно было составить какое-либо точное суждение в таком хаосе, ему показалось, что огонь "Ракураи" начал ослабевать.

Теперь он наблюдал, как грот-стеньга, грот-брам-стеньга и верхушка грот-мачты его цели медленно кренились на левый борт, как какой-нибудь падающий лесной великан. Бизань-бом-брам-стеньга ушла вместе с ними, и на мгновение он понадеялся, что фок-мачта тоже может уйти. Он был разочарован этим, но чарисийский галеон, казалось, пошатнулся, когда более половины его установленного полотна с грохотом упало за борт.

И что теперь, ублюдки? - подумал он.

***

"Дарт" резко замедлился от внезапной потери движущей силы. Капитан Поэл был поражен тем, что не упали брам-стеньга и бом-брам-стеньга фок-мачты, но он слишком отчетливо почувствовал внезапное падение обломков в воду рядом, все еще привязанных к кораблю вантами и стойками. Предохранительные сети - все еще более или менее целые, хотя они порвались, как паутина, там, где торец грот-стеньги упал на фальшборт левого борта, - были завалены сломанным деревом, упавшими блоками и длинными змеями веревок.

Каким-то образом рулевым на штурвале удавалось сохранять контроль, и топоры и даже абордажные сабли сверкали среди запутанного змеиного хаоса упавшего такелажа, когда боцман и его помощники возглавляли группы моряков, чтобы срезать обломки. Однако до тех пор, пока они не смогли это сделать, почти половина орудий левого борта "Дарта" была заблокирована обломками, лежащими поперек их портов. Это было достаточно плохо, но потеря скорости означала, что доларцы начнут продвигаться вперед. Они собирались привести все пять своих кораблей в действие против корабля Поэла, находящегося во главе его собственной линии.

Он потерял свою говорящую трубу в свалке, чтобы избежать падающих обломков, поэтому сложил руки рупором вокруг рта в импровизированной замене.

- Мастер Дейхар!

Первый лейтенант "Дарта" сумел расслышать его, несмотря на шум, и Поэл настойчиво указал на внезапно ставшую короткой грот-мачту.

- Ставь на нее грот! - крикнул он.

Дейхар мгновение смотрел на него, затем кивнул с очевидным пониманием. Грот не был частью обычного боевого набора парусов корабля. Он был слишком большим, слишком громоздким и слишком близким к верхней палубе, когда его устанавливали. Однако потерю грот-марселя и грот-брамселя нужно было как-то компенсировать, и первый лейтенант начал вытаскивать людей из групп контроля повреждений и от бездействующих орудий и запускать их в воздух.

Поэл оставил его наедине с этим, снова переключив свое внимание на врага, и его челюсть сжалась, когда он увидел, что паруса доларца начинают двигаться вперед, именно так, как он и опасался.

***

Харис Эйуэйн яростно выругался, когда "Дарт" замедлился. У него не было другого выбора, кроме как самому уменьшить паруса, если он собирался оставаться рядом с флагманским кораблем. Часть его хотела вместо этого догнать "Дарт" и обойти его. Но если бы он это сделал, его собственные орудия были бы загорожены корпусом "Дарта", когда он проходил вдоль его освобожденной стороны, не позволяя ему выстрелить, пока он не обойдет корабль Поэла.

Его мозг лихорадочно работал, обдумывая альтернативы. В данный момент он не знал, намеревались ли доларцы полностью разорвать контакт. Если бы они хотели прерваться, удовлетворенные тем, что защитили свой конвой, повреждение такелажа "Дарта" предоставило им прекрасную возможность сделать именно это. Если бы, с другой стороны, если бы они захотели остаться и бороться с этим, тот же самый урон дал бы им явное преимущество в маневрировании.

У Эйуэйна не было сомнений в том, что сделает чарисийская эскадра, но доларцы не были чарисийцами. Они могли бы решить довольствоваться знанием того, что они уже добились гораздо большего успеха в борьбе с военными галеонами Чариса, чем кто-либо другой, и конвой, который в настоящее время подвергается нападению "Флэша" и "Мейса", был их главной ответственностью.

Лучше оставаться на месте и колотить по ним изо всех сил, - решил он, но при этом подозвал к себе одного из своих мичманов.

- Иди вперед, мастер Уолкир, - решительно сказал он двенадцатилетнему мальчику с белым лицом. - Я хочу, чтобы ты был на площадке фок-брам-стеньги. Следи за флагманом - не спускай с него глаз! Если он изменит курс или ты увидишь, что один из этих ублюдков действует впереди него, тащи свою задницу обратно сюда и скажи мне! Понял?

- Есть, есть, сэр! - ответил паренек и побежал прочь сквозь дым и гром.