– Считай, что тебя уже два раза убили. А может, и все три, если на кого из Семерых напоремся, – оценил потуги юноши Блез и осторожно отвёл арбалет в сторону. – Ты арбалетик-то разряди. Освящённые болты, они денег стоят. И предназначены не для людей. Тем более не для твоего командира.

Армэль совсем смешался и повторил недавние действия в обратном порядке. А Блез замолк и затеребил бороду, что у него означало крайнюю степень задумчивости. Наконец он объявил:

– Давай-ка мы вот что сделаем. Ты, малой, лучше дуй-ка домой, к мамке, а комтуру мы скажем, что ты в лесу сгинул. Или на болотах утоп. Нет. Лучше скажем, что от поноса загнулся. От кровавого. Так героичнее будет. Кровь, она знаешь… – Блез покрутил пальцами перед лицом, так и не договорив.

Ренард невесело усмехнулся. Он как раз знал, что приятель не шутит. Парня с собой в рейд тащить – на один раз. Его или дип загрызёт, или лютены украдут, или крионы до смерти затанцуют. Бородатый полностью отдавал себе отчёт в том, о чём говорил. Опыта у него предостаточно. Но Армэль воспринял слова командира как пустую издёвку.

Он горделиво вскинул подбородок, отставил в сторону ногу и многозначительно сжал эфес меча.

– Как вы смеете разговаривать со мной в подобном тоне?! Я из благородной семьи! И я такой же Пёс Господень, как и вы! И… и… и я имею право!..

Договорить ему Блез не дал.

– Право здесь имею только я! И вот ещё он, потому что здоровее меня! – громыхнул Бородатый, ткнув пальцем в Ренарда, и взгляд его сверкнул воронёной сталью. – А ты пока даже на щенка не тянешь! Тоже мне, выискался Пёс Господень!

– Да ладно тебе, Блез. Отцепись ты от парня. Он зелен ещё, не понимает твоей доброты. Потом благодарить станет. – Ренард миролюбиво похлопал товарища по плечу.

– Нужна мне его благодарность. Если хочет побыстрее сдохнуть… – буркнул Блез и, не закончив, развернулся к орденским конюшням. – Всё, смотрины закончены, через четверть часа выдвигаемся. В полной выкладке.

Неофит, всё ещё пунцовый от полученной выволочки, поспешил исполнять приказ. А Ренард задержался. И задумчиво поглядел ему вслед.

Этот юноша напомнил ему себя десятилетней давности.

Нет, Ренард даже в детстве не был таким доходягой. Он и ростом повыше, и костью пошире, да и половчее, чего уж там скрывать. Но точно так же стоял перед рыцарями первого в своей жизни триала и точно так же неуверенно сжимал арбалет. В то время ещё не придумали хитрых приспособлений, тетиву приходилось натягивать руками.

Ренард тогда эту тетиву порвал от усердия, а пальцы разрезал до костей. Он до сих пор не забыл, как с ладоней обильно капала кровь под хохот и обидные комментарии рыцарей. Но с тех пор кровь он проливал в основном чужую, а смеяться над ним перестали. Опасно для здоровья стало смеяться.

Ренард рассеянно улыбнулся.

Ему вспомнился отчий дом. Тот самый, последний день. Короткие проводы. Скомканное напутствие матери. Суровое лицо отца. Вспомнил свою первую любовь…

И улыбка воина стала горькой.

Аннет. Юная дева со стройным станом, грацией лани и волосами цвета пшеницы. Пронзительно-зелёные глаза, полные слёз. Вишнёвый вкус прощального поцелуя. Обещание ждать. Фигурка в простеньком платье у околицы. Последний взмах вышитого платочка…

Единственный светлый образ в памяти.

Ренард скрежетнул зубами и тряхнул гривой волос.

Если бы у него был выбор, он бы остался с ней. Но выбора не было.

У младшего в захудалом роду всего два пути – воинская стезя или служение Богу. Он эти два пути объединил. Не сам. Так получилось. Триединый отметил его своей благодатью, подарив власть над небесным металлом…

Ренард до половины вытащил меч из ножен, в который раз посмотрел, как клинок наливается голубоватым свечением, и успокоился. Голова прояснилась, ненужные чувства ушли.

У него другая судьба. Он – воин Бога! Его карающая длань!

Искоренитель ереси, защитник его паствы и проводник его воли!

Он – Пёс Господень!

И хватит на этом.

На центральной площади яблоку негде было упасть. Люди вообще охочи до кровавых зрелищ, а сегодня карали еретиков, поэтому народу собралось – не продохнуть. Палачи инквизиции – те ещё затейники, все кишки могут вытянуть из человека, а он ещё будет живой. К тому же Несущий Слово должен был выступить с проповедью после окончания казни.

«Псы» ждали в переулочке.

Узкая вонючая кишка, зажатая облезлыми стенами трёхэтажных домов. В горах мусора копошились вездесущие крысы, под ногами смердели лужи нечистот – городские золотари не особенно старались, надеялись на дождь. Можно выбрать местечко получше? Можно. Если бы они в этом городе были.

Армэль в новенькой кольчуге и девственно белой накидке с крестами застыл в седле, словно кол проглотил. Посмотришь на него и растрогаешься – чистый ангел. Рыцарь в белых доспехах. Символ добра и света, что несут людям Псы Господни. Поборник веры, защитник несчастных и обездоленных.

Юноша держал в поводу коня Блеза. Тот, в свою очередь, прислонился к стене, то и дело прикладывался к фляге и посматривал за угол – чтобы не пропустить высокое начальство. Ренард оглаживал своего Чада по бархатистой морде и кормил мелкими яблоками. С площади доносились сочные удары и холодящие кровь вопли.

– Ого! – сморщился Блез, когда раздался особенно пронзительный крик. – Чегой-то они сегодня особливо лютуют. Такое не каждому устраивают.

– Простите, а что – «такое»? – осторожно поинтересовался Армэль.

– Назидательная казнь. Специально для государственных преступников и еретиков. Начинают с дыбы, парят горящим веником. Потом оскопляют, если мужик. Потом хлещут кнутом. А потом колесование, четвертование и отсечение головы, – охотно пояснил Блез, сменивший гнев на милость. – Последнее, на мой взгляд, уже лишнее, а, Ренард?

Ренард тоже считал, что обезглавливание в таком случае полностью лишено смысла – после четвертования люди не выживают, – но отвечать не стал. Просто кивнул и сунул в зубы коню очередное яблочко. Армэль же пожалел о своём любопытстве и слегка позеленел лицом.

– Кстати, нет желания посмотреть, как умельцы инквизиторские управляются? Кудесники. Не захочешь, а залюбуешься, – восхищённо прицокнул языком Блез и посмотрел на юношу. – А то сходи, время ещё есть. Тебе будет полезно.

– Нет, спасибо, – вежливо отказался Армэль, едва сдержав рвотный позыв, и на время выпал из разговора.

– Ну так что, Ренард, не знаешь, за что их? Наверное, конченые еретики? – вернулся Бородач к интересующей его теме. – Слышал, они с запретной нечистью якшались…

– Нашёл еретиков, – насмешливо фыркнул Ренард. – Обычная тупая деревенщина. Эти недоумки иратшо прикормили в обмен на мелкие услуги, а соседи заметили и донесли. Вот и вся недолга.

– А кто такие «иратшо», Ренард? – не утерпел Армэль, услышав незнакомое слово.

– Бесы мелкие. Любят помогать людям за вознаграждение, – удивлённо объяснил тот. – Тебя что, теории не учили?

– Разве так бывает? Бесы – и помогать? Они же нечисть! – удивился неофит, не потрудившись ответить на вопрос рыцаря. – И потом – разве за такое казнят? Они же не запретным колдовством занимались, не душу Семерым продали, да и не навредили никому. Подумаешь, мелкие бесы…

– Слышь, малой, ты сейчас договоришься, – сурово оборвал его Блез. – Кто услышит – и сразу на площадь уедешь, вторым номером. Чтобы палачу два раза не переодеваться. И ты бы это… под окнами не стоял, а?

Перспектива вот так запросто попасть на эшафот настолько потрясла Армэля, что он пропустил совет командира мимо ушей. И совершенно зря пропустил.

На втором этаже стукнули ставни, раздался пронзительный крик:

– Па-а-аберегись!

И выплеснули содержимое ночного горшка. Прямо на улицу.

Блез сноровисто нырнул за угол, Ренард пригнулся за крупом своего коня, а неофит даже среагировать не успел. Так и сидел в седле, демонстрируя идеальную выправку. Обтекал.

Мерзкая жижа стекала по новенькой кольчуге, проникая в каждое колечко тройного плетения. Девственно-белая накидка покрылась жёлто-коричневыми пятнами. Армэль больше не олицетворял добро и свет, но с другой стороны… Святая инквизиция как раз имела дело с грязью и дерьмом человеческим. Ну, это если образно.