Однако он был не только властным, но и заботливым. Он опекал Амалию. Девушка была верной и осторожной и не жаловалась на своего сводного брата, но явно горевала и чувствовала себя одинокой. Похоже, Фелипе беспокоился о ней, поэтому ставил свои условия. И несомненно, во всем добивался своего.
Элси не ожидала, что он будет ждать ее в дворцовой сторожке.
– Вас следует проверить. – Он посмотрел на футляр для мандолины.
Она старалась не разочаровываться оттого, что он не посмотрел ей прямо в глаза. Когда он делал это раньше, она чувствовала прилив энергии, которая придавала ей смелости смотреть на него в упор.
– Сегодня вы охранник? – коротко спросила Элси.
В черных брюках и белой рубашке, он почти подходил для этой роли.
– Похоже на то. Надзирающий орган.
Они были одни, но во дворце находилось больше машин безопасности, чем в любом международном аэропорту. Встретив ее холодный взгляд, король взял у нее футляр для мандолины.
Элси сжала кулак.
– Вам нужны отпечатки пальцев и образец ДНК? – спросила она. – Вы уже изучили мою биографию? – Ее сердце забилось чаще.
Он слегка прищурился:
– Может быть, изучу позже.
– Если вы считаете меня опасной, зачем впускаете во дворец?
– Я не считаю, что вы обязательно представляете опасность.
– Вы боитесь, что я дурно повлияю на Амалию? – Она покачала головой. – Она слишком независима.
– Я в курсе. Хотите верьте, хотите нет, но мне нравится ее поведение. Я люблю, когда она спорит со мной.
Элси с сомнением рассмеялась.
Король посмотрел на нее:
– Вы мне не верите?
– По-моему, вы привыкли добиваться своего. Все делают то, что вы им приказываете.
Он вдруг улыбнулся:
– Вы правы, конечно. Но это право дано мне от рождения, и я ничего не могу с этим поделать.
Элси так ошеломила его улыбка, что ее сердце замерло.
– Скажите, – произнес он, – почему, по-вашему, я считаю, что вы окажете на Амалию дурное влияние?
Она пожала плечами, скрывая волнение от его улыбки:
– Я ношу слишком много сережек?
Он стал разглядывать ее серьги, и она пожалела о своей глупой шутке. Она вздрогнула от воображаемого поцелуя с Фелипе.
Король Фелипе поставил футляр для мандолины на рентгеновский конвейер рядом с чемоданом Элси.
– Они знавали лучшие времена.
Многие ее вещи были старыми, но она оценила, с какой осторожностью Фелипе обращается с ними. Ее сердце сжималось всякий раз, когда она смотрела на свой потрепанный чемодан, заклеенный скотчем и перетянутый веревкой. Самое главное, что уцелела мандолина, принадлежавшая ее матери.
– Если вы будете обучать Амалию игре на мандолине, мы вам заплатим.
Элси не хотела быть его служащей.
– Я не возьму с вас денег.
– Вам заплатят за ваши навыки и опыт.
– Нет, спасибо. Я просто делаю одолжение.
– Я не принимаю одолжений. И не делаю их.
Она одарила его убийственным взглядом:
– Я говорю не о вас, а об Амалии.
– Я никому ничего не должен, – твердо сказал он. – И она тоже.
Элси шумно выдохнула, задаваясь вопросом, почему он так решительно настроен.
– Значит, все отношения сводятся к финансовой сделке? Ну, это многое объясняет.
– Мы не пользуемся своим статусом, чтобы недоплачивать людям. Или не платить им вообще.
Она резко вдохнула:
– Я здесь не ради денег.
– Вы тратите на нас свое время, – произнес король.
– Я думаю, вы знаете, что я закончила дневную смену и теперь свободна. Я решила побыть с Амалией. К сожалению, я не знала, что мне придется проводить время с вами.
Он улыбнулся:
– Я уже надоел вам?
– Более чем достаточно.
Тихий смех Фелипе сильнее разозлил Элси. Она испытывала к этому мужчине сексуальное влечение, которое казалось ей неуместным. Она не предполагала, что однажды встретится с королем и он будет так ее бесить. А она станет резко возражать ему. Она старалась держаться в тени, чтобы люди не узнали ее прошлое.
– Где Амалия? – быстро спросила Элси.
– Наверное, в музыкальной комнате. Я отведу вас к ней. – Он взял футляр с мандолиной.
Поражаясь своей реакции на Фелипе, она почти слепо зашагала следом за ним. Они шли по бесконечным дворцовым коридорам, и Элси старалась не замечать высокие сводчатые потолки, легкие фрески и блестящую старинную мебель. Помещение, в которое он привел ее, оказалось не музыкальной комнатой, а полноценным концертным залом, где в центре сцены стоял сверкающий рояль.
Амалия с беспокойством ждала их, стоя в широком дверном проеме. Она зачесала волосы ото лба впервые за несколько дней и надела серебряные сережки.
– Классные серьги! – Элси улыбнулась ей.
– Обновка? – невежливо спросил Фелипе.
Элси замерла, поняв, что девушка проколола уши, и с опаской взглянула на Фелипе.
– Да. – Амалия избегала его взгляда. – Тебя это не беспокоит?
Фелипе пожал плечами:
– Нисколько.
Амалия не унималась:
– А можно мне сделать тату?
– Ты еще слишком мала для татуировок. – Фелипе посерьезнел. – Когда повзрослеешь, делай, что хочешь.
Сердце Элси екнуло.
Амалия секунду пялилась на него, потом выдала:
– Как же ты меня бесишь! – Повернувшись, она пошла к сцене.
Элси сочувствующе улыбнулась, когда Фелипе озадаченно уставился вслед Амалии. Потом взглянул на Элси.
– Ей тринадцать лет, – тихо сказала она. – Ей пришлось нелегко. Потерпите.
Он не ответил сразу, и она подумала, что перешла запретную черту.
Но потом Фелипе вздохнул:
– Я не хочу, чтобы она считала меня тюремщиком.
Элси насторожилась:
– Вы здесь самая авторитетная фигура, а она не желает вам подчиняться.
Он посмотрел на потолок, словно стараясь успокоиться.
– Она провоцировала меня. – Он вдруг улыбнулся. – А вы думали, что я обвиню вас за ее серьги. Но она скрыла от вас, что проколола уши, следовательно, вы со мной в одном лагере для гиперопекающих взрослых.
– А какое у вас тату? – спросила Элси, и он бросил на нее испуганный взгляд. Она слегка наклонилась к нему. – Какая-нибудь цитата или любимое животное?
– У меня нет татуировок.
– Нет? А пирсинг? – Элси невинно посмотрела на него. – Почему?
Его подбородок дрогнул.
– Вы наверняка знаете ответ.
– Потому что вы король? – усмехнулась она, забавляясь. – Такой серьезный и важный. Значит, для Амалии одни правила, а для вас другие?
– Именно так. Абсолютно. Но я последний, кто будет жить здесь по правилам. Амалия получает полную свободу действий.
– Но не вы. – Элси резко подняла голову. – Почему вы не можете свободно самовыражаться? Разве вы не можете стать обычным мужчиной?
Он подошел к ней ближе, и она вдруг поняла, как нахально дерзит ему.
– А где ваше тату? – спросил он слишком тихо. – В интимном месте?
– У меня нет тату.
– Значит, вы просто болтушка. – Он рассмеялся. – Вы совсем не бунтарка.
– Амалия была права: вы умеете бесить. – Элси пошла к сцене.
К тому времени, когда она отважилась оглянуться, Фелипе уже не было. Она повернулась к Амалии, сидевшей за великолепным роялем.
– Ты бываешь здесь каждый день?
– Я не знала, что эта комната вообще существует, до сегодняшнего обеда. Фелипе приказал приготовить ее после того, как пришел в кафе. Он говорит, что купит любые инструменты, которые я захочу. Мне надо просто попросить.
Элси нахмурилась:
– А на чем ты играла до сих пор? – Из их разговоров в кафе она знала, что Амалия играет на фортепиано и кларнете.
– Я уже сто лет ни на чем не играла.
– Фелипе вообще не знал, что ты играешь?
Амалия пожала плечами.
Сердце Элси сжалось. Девушка была такой одинокой. Именно поэтому она недавно рассердилась на Фелипе. Музыка неразрывно связана с памятью, а мать Амалии была ее учительницей музыки. Если Амалия начнет играть на рояле, всплывут воспоминания. Элси понимала ее, глядя, как та напряженно сидит, сцепив пальцы в замок на коленях. Элси села рядом с ней.