Родители мои развелись, когда мне только-только исполнилось шесть лет. Я не чувствовал себя по этой причине каким-то обделенным или ущербным. Наверняка, большинство моих одноклассников тоже росли в неполных семьях, но я этим как-то особенно не озадачивался. Просто, когда в одном из младших классов меня повели к школьному психологу, я упорно рассказывал ей о том, как мы живем дружной семьей – я, брат, мама и папа, все вместе и даже расписывал – кто за что отвечает в хозяйстве. Уже много позже до меня дошло, что я и попал-то к ней только по той причине, что рос не в полной семье. А еще намного позже мне довелось узнать, что неполные семьи являют собой особую группу риска для детей. Вот в таких рисковых условиях я рос и взрослел.
Мама моя растила меня одна. Отец не то, чтобы не хотел помогать, но мать всячески вычеркивала его из нашей жизни, а потом он видимо и сам, устав биться в закрытую дверь, смирился с этим и не перестал навязываться. Мама много работала. Она – участковый врач. По причине того, что ребенком я был капризным и балованным (родители же сражались на ранних этапах за пальму первенства моего благоволения), в ясли, а тем более в детский сад, я ходить отказался после двух попыток привода туда. Я выл, кричал, ныл, канючил, после чего мама бегом возвращалась за мной и уводила с собой. Так как, вести меня было особенно некуда, она брала меня с собой на прием в поликлинику или на обход вызовов по участку. Я за это время насмотрелся на больных бабушек-дедушек сполна. Конечно, я плохо помню то время, но в памяти навсегда осталось мамино чуткое отношение к каждому своему пациенту. Всех она знала по имени-отчеству и каждый норовил подольше порассказывать ей о своих личных проблемах: про соплячек – внучек непутевых и пятидесятилетних сыновей на выданье! Мама всех слушала и всем сопереживала, поэтому рабочие смены ее длились дольше других – зачастую до самой ночи.
В школу меня отдали с шести лет. Я был в классе семилетних самым младшим, что меня, опять-таки, не сильно беспокоило. Я довольно быстро влился в коллектив, несмотря на то, что ни одного человека там не знал, а многие уже были знакомы по яслям-садикам.
Забирала меня чаще всего из школы бабушка – мамина мама. Она также была врачом, только хирургом, но к тому времени уже вышла на пенсию и подрабатывала в приемной комиссии военного комиссариата. Если кто-то не знает чем занимается хирург в данном учреждении, то расскажу: он говорит призывникам снять трусы и смотрит все ли нормально с их писями, открывается ли головка члена и прочее. Короче, мне шестилетнему, бабушка покупала пакет кураги (как сейчас помню), сажала рядом с собой и разрешала рисовать пока она проводит осмотры. Мне было дико стыдно там находиться, а парням раздеваться перед каким-то краснеющим школотроном, жующим курагу и не знающим куда деть глаза от их междуножных змей.
А, вообще, бабушка была классная. Она никогда не ругалась, научила меня играть в карты, шахматы и шашки, разрешала рубиться в "Денди", хоть и боялась за посаженный кинескоп древнего телевизора ВЭПС, который они с дедом по-стариковски называли ВЕПС. В итоге их драгоценный ВЕПС переиграл и уничтожил мои глаза. Примерно в то время я начал терять зрение и к середине средней школы уже практически ничего не видел без очков. Надевал я их только на уроках, так как западло быть на переменах "очкариком – в жопе шариком", но передвигался я без очков, в основном вслепую, а товарищей различал, в большинстве своем, по силуэтам! Только к концу школы и уже позже, в институте, я забил на стеснение и начал носить очки на постоянной основе. По причине развившегося к тому времени алкоголизма, я довольно часто менял различные оправы. Но об этом потом…
А зачем я вообще пишу эту главу? Да просто потому, что за все время школы, за все десять лет, никому из родителей или просто родственников, которые всегда с радостью вписывались в мое воспитание, ни разу не пришла в голову мысль спросить меня – кем я хочу стать? Все так носились со мной, проявляли максимум ответственности, чтобы я не простыл, хорошо учился, позже старались оградить меня от тлетворного влияния друзей и улицы, что за всей этой суетой позабыли о том, что помимо деструктива существует и конструктив! Ни разу никто не задался вопросом моих интересов, стремлений, желаний. Всем было плевать на то кем я стану. Видимо настолько плевать, что и я как-то неосознанно решил, что это не так уж и важно. Я жил без мысли о том, что когда-то придет момент взросления, выбора жизненного пути… Наверно поэтому я и не получил интересующей меня профессии, не понял чем именно хочу заниматься в жизни, не отпускал детство намного дольше сверстников… Мне до сих пор постоянно кажется, что вокруг меня взрослые, а я ребенок, даже когда общаюсь теперь уже с младшими по возрасту людьми. Я и сейчас, будучи мужем и отцом, а по совместительству – сыном очень пожилых родителей, не вырос до конца…
Я начал с вопросов – задумывался ли я в детстве о том "кто есть я? или "что есть я?", "кем бы или чем бы хотел стать в этой жизни?", "какой путь избрать для себя, какую профессию?". Отвечаю – нет, не задумывался!
Задумываюсь ли теперь? Да, порой бывает… Вот только в жизни моей добавился вопрос, а ответов как не было, так и нет…
Глава 5. Дуст.
"Дуст" всегда был падок на разного рода увеселяющие средства. Чего он только не пробовал: от чифира до лосьона для бритья, от зубной пасты до гуталина. От всего этого он надеялся получить кайф, а в результате своих экспериментов получил не слабые проблемы со здоровьем, начавшиеся с элементарной дистонии (мотор начал барахлить с малых лет) и закончившиеся… Точнее вообще не закончившиеся, а только приумножающиеся.
Но обо всем по порядку. С Дустом у меня связано много забавных воспоминаний. Вообще, он был довольно комичным персонажем, со всеми этими своими самодельными наркотиками и алкоголизмом, но есть один момент связанный с ним, который остается в памяти любого человека.
Дуст раньше жил в Туле (поэтому на районе, где я гулял в юности его все называли "Туляк", а "Дустом" его прозвали мои одноклассники, точно уже не помню почему). Он неплохо учился и даже, вроде как, закончил школу с серебряной медалью. Но потом в его жизни произошла трагедия – умерла мама и Роман (так его звали на самом деле) был вынужден переехать к отцу в Нск. Его "папаша был хронический алкаш" (с) "Сектор газа" и собственной квартиры не имел, а проживал, в свои весьма почтенные годы, у мамы – бабушки Дуста – бывшей школьной учительницы на пенсии. Ох, сколько же крови они попьют этой несчастной старушке прежде, чем она "покинет этот говенный мир" (с) "Харли Дэвидсон и ковбой Мальборо"…
Оказавшись без маминого надзора и опеки, Дуст, по живому примеру районного алкаша – Дяди Саши (кодовое имя "Руди Бананчиков"), который по совместительству являлся его батей, начал веселиться совсем не по-детски и благополучно вылетел с первого же курса местного института, в который поступил еще при жизни матери.
Почему "Руди Бананчиков"? Надо сказать, что я вообще огромный любитель подгонять кому-нибудь "погремухи", а мой лучший друг Вова всю жизнь меня в этом поддерживает. Итак, на Sony PlayStation 2 была отличная игра от ROCKSTAR – "THE WARRIORS", по мотивам легендарного фильма Уолтера Хилла. В игре есть режим файтинга, где можно выбирать любую банду или отдельного персонажа и просто махаться с другой бандой или персонажем. И вот, там существует банда БОМЖей, а самый главный в их команде – Руди, БОМЖ – алкаш с бумажным пакетом на голове, который в основных миссиях появляется лишь раз, чтобы за вознаграждение в четверть бутылки виски позволить отработать на себе серии ударов новичку. Характерен этот герой тем, что когда его выбираешь, управление на джойстике практически не работает. После любого толчка Руди не остановить, он уплывает вдаль, словно корабль, по инерции, и можно не ломать пульт, команды все равно не подействуют. Он мертвецки пьян и не контролирует свое тело. Вот с этим весельчаком ассоциировался у нас папаша Дуста. А почему "Бананчиков"? Как-то. завидев в магазине и признав в нас друзей сынка, Руди, со своей бандой бедолаг, застеснялся брать только самую дешевую водочку, а на показ широким жестом потребовал для себя и своих друзей на закуску парочку самых вкусных "бананчиков". Отсюда к его придуманному имени добавилась не менее изящная фамилия. Образ, наконец, стал завершенным.
