- Мам, ты реально до сих пор не понимаешь откуда ноги у этого пожара растут? - удивленно спрашивает меня сын. - Я так на тысячу процентов уверен, что это все случилось с подачи, а вернее по инициативе папаши нашего. Денег с нас он и его семейка получить не могут. С проверками у них ничего не получилось. Решили действовать так.

- Сыночек, не хочу так думать. Анатолий, конечно, далеко не подарок, но не верится мне, что он мог опуститься до такой низости и подлости. Не могу поверить, что он мог из-за денег загубить безвинные души, - рыдая, роняю голову в ладони, сложенные на коленях.

Сколько рыдаю не знаю. Димка меня не трогает, дает слезами излить мою боль. Через всхлипывания слышу сигнал автомобиля. Удивляюсь, потому что Миша с полицией, экспертами и страховщиками приедет позже, а больше в принципе нам ждать некого.

Дима идёт к воротам, открыть их. На территорию въезжает большая чёрная тойота, из которой выходит мужчина в военной форме. Понимаю, что где-то видела его, но ни имени, ни фамилии припомнить не могу.

- Здравствуйте, Любовь Петровна! - мягким баритоном произносит мужчина.

- Доброе утро, - отвечаю очень тихим и потерянным голосом.

- Позвольте ещё раз представиться - полковник Николай Иванович Игнатьев. Для Вас просто Николай, а лучше Коля. Мы с вами познакомились на торжественном собрании 23 февраля, где Вы были вместе с генералом Степаном Григорьевичем Германом. Вспомнили, Любушка?

- Ах, Николай Иванович, здравствуйте. Лгать не буду, сразу и не вспомнила. Вы от Степана Григорьевича? Где он? Как он? Здоров ли? Я переживаю очень. Уже два месяца прошло, а он все еще не вернулся, хотя обещал, - смущаясь своего внешнего вида и зареванного лица, говорю с волнением в голосе. - Сначала он хоть позвонил и сообщения присылал, а вот уже неделю как ничего не было.

- Переживать повода нет. Я вот и приехал, чтобы Вы могли со Степаном переговорить. Сейчас ему наберу, а потом мы с Вами пообщаемся по данной ситуации, - мужчина произносит, указывая рукой на сгоревший свинарник.

После своих слов Игнатьев достает из портфеля телефонную трубку идентичную той, по которой я разговаривала в январе в доме Степана, что-то набирает на странных кнопках.

Я и Дима, как завороженные, смотрим на его манипуляции.

- Гера, Полковник Игнатьев. Так точно, на месте. Передаю, - сказав несколько предложений, Николай отдает мне трубку.

- Любушка, говорить буду коротко.

- Степушка - милый мой! - выдыхаю в трубку, боясь расплакаться, в горле ком застрял и слезы душат.

- Милая моя, все знаю. Не отчаивайся. Николай тебе поможет. Ремонт останови. Пусти всё на восстановление хозяйства. Не хватит, Николай разберётся. Поняла меня, любимая? - слушаю Степана, не перебивая. Не делаю этого, потому что для меня сейчас его голос, как подорожник, как музыка для снятия стресса.

Пока Степа говорит мне ещё про какую-то охрану, а я все же успеваю глоток чая сделать, чтобы горло освободить и начать говорить.

- Степушка, у тебя все нормально? Ты здоров, милый мой? За меня не переживай, мы разберёмся. Я жду тебя очень! Очень сильно жду, Степушка. Слышишь меня? Люблю тебя, сильно люблю! - дальше говорить у меня не получается, потому что начинаю рыдать, как белуга.

- Я тоже тебя очень люблю, милая моя! Не плачь, родная, скоро приеду. Целую, любимая. Дай Диме трубку, - говорит Степан.

Передаю сыну трубку. Разговора их не понимаю, потому как Димка только произносит отрывочные слова - "да", "понял", "конечно", "хорошо", "сделаю", "успокою".

Дима, завершив разговор, передаёт трубку Николаю. Рассказывает Игнатьеву, что в районе 24 часов сработала сигнализация в одном из свинарников, о чем нас уведомил сторож.

- Мы пока собрались и приехали, полыхали уже два отделения свинарника, - объясняет Дмитрий. - Сторож часть супоросных маток успел выгнать. До холостых самок уже не успел добраться. Когда приехала пожарная машина, их бокс полыхал и до животных было не добраться.

Дальше сообщает, что пожарные на месте обнаружили четыре бутылки с зажигательной смесью. Все они оставлены там, где их нашли. Все зафиксировано на фото- и видео. Сегодня чуть позже подъедут эксперты, полицейские и представители страховой компании.

- У нас по периметру размещены видеокамеры. Одна их них заблаговременно была испорчена, но есть запись с другой, - поясняет мой сын Николаю. - Запись мы уже перенесли на флешку, но из-за темноты все равно видно плохо, и изображение размытое. К тому же люди были одеты в чёрные одежды, поэтому познать кидающих бутылки вряд-ли будет возможно.

С Игнатьевым мы беседуем внутри дома. Я, взяв себя в руки, накрываю чай с плюшками и мясными деликатесами нашего производства.

Николай Иванович слушает Дмитрия молча, когда сын завершает свой рассказ, мужчина начинает объяснять задачу, которую теперь ним поставил Степан.

- Любовь Петровна, Дмитрий, где-то часа через два к вам приедут люди. Они проведут осмотр всех строений, внутреннего двора и внешнего периметра комплекса, - ровным голосом поясняет Николай. - Это нужно для монтажа системы видеонаблюдения. Рядом с воротами будет установлен вагончик охраны и новые ворота. Думаю на это уйдёт дня два, но охрана у вас будет уже сегодня. Завтра подъедет прораб по ремонту сгоревших строений. После визитов разных структур, как я понимаю, нужно же будет вывезти и утилизировать трупы животных. Правильно?

Мы с Димой киваем головами. Я постоянно вздыхаю, пытаюсь даже "некнуть", дескать, не нужно, сами справимся, но Николай и Дмитрий одновременно так выразительно на меня смотрят, что мне приходится замолчать.

Обсудив все вопросы, Николай прощается с нами. Еле удаётся заставить взять его пакет с нашими фирменным мясными продуктами.

- Мам, прекрати просыпать голову пеплом, - парирует мои слова сын.

Оставшись одни с сыном мы снова возвращаемся к обсуждению причинно-следственных связей ночного происшествия.

- Что значит лучше отдать папаше хоть какую-то часть денег? А ты, вообще, в курсе о ситуации с недвижимостью Екатерины? Она ему прислала генеральную доверенность на свою квартиру, и он её тут же продал, - раздраженно и зло выдает неизвестную мне информацию Дима. - Сделка купли продажи была проведена месяц назад. Я разговаривал с Катей. Она папаше отдала свою квартиру с условием, что он оставит нас всех в покое. Он с бабкой к тебе в лингву приходил уже после этого. Ему не нужна часть, он хочет жить как прежде. И будет стараться до победного тянуть деньги их из нас.

При известии о поступке Катюши у меня аж сердце замирает. Пока привожу себя в некоторый порядок и переодеваюсь, все время думаю о своей старшей дочери.

"Бедная моя девочка уступила свое, лишь бы остальных не трогали, - снова мысленно просыпаюсь свою голову пеплом. - умница моя, славная моя, поверила этому пауку и его старой паучихе, пошла у обоих на поводу, а у них как всегда, не оказалось ни стыда, ни совести, чтобы сдержать свое обещание…"

Мои размышления останавливает очередной сигнал автомобиля. Выйдя на улицу, вижу Михаила с людьми. Сын представляет нам представителей полиции, экспертизы и страховой компании и еще каких-то мужчин. Последние оказываются сотрудниками частного охранного агентства, которые делают все то, о чем нас предупреждал друг Степана.

На осмотр территории, опрос свидетелей, фотографирование объектов и составление разных протоколов уходит практически целый весь день.

Когда все разъезжаются, понимаю, что сил у меня не осталось ни на что.

- Мам, собирайся, поедем домой, - говорит мне Дима. - Алёна ужин приготовила, посидим, ещё раз обо всем переговорим.

- Поехали, мам, - вступает в разговор Миша. - Я сегодня у Димки останусь. У меня завтра встреча в полиции и страховой.

- Нет, ребята, вы езжайте. Я здесь останусь. Мне надо побыть одной. Нужно самой привести мысли в порядок.

- Ты уверена? - практически одновременно задают вопрос мне сыновья.