– Помои! – крикнул он злобно. – Рому, вот что мне надо, а не эти помои.

И Флинт направился в трактир возле порта, где через час-другой уже ревел «Пятнадцать человек на сундук мертвеца…» и ругательски ругал посетителей, имевших несчастье попасться ему на глаза.

Сильвер глубоко затянулся своей трубкой и многозначительно посмотрел на Билли Бонса, уже порядочно пьяного.

– Билли, – сказал он тихо, – так нельзя. Флинт очень быстро упивается ромом. Да и у губернатора во дворце едва мог связать пару слов, а сейчас ревет и угрожает всему живому. Флотские офицеры не захотят иметь дело с таким человеком, как он, уж будь уверен.

Лицо Бонса помрачнело, он пытался сообразить, что ответить, и наконец промолвил:

– Ты прав, Джон, но не во всем. Как только отплывем, Флинт забудет о выпивке и примется за дело, как надо. Его портит ожидание на берегу.

– Возможно, – ответил Сильвер, – но я сам его видывал мертвецки пьяным на корабле. Билли, кому-то надо быть трезвым, если случайно припечет пятки. Я-то могу удержаться, а вот как насчет тебя? Ты же, ей-богу, пустился по дорожке Флинта, наливаешься ромом выше ватерлинии и орешь, когда не грех и шептать.

– Ты мне не проповедуй, епископ Окорок! Ведь ты один сидишь здесь, не глотнув ни капли, пока мы с Флинтом обмываем добрую удачу. Как тебе верить после этого, Джон Сильвер?

– Человеку можно верить по его делам, Билли. А что касается рома, то нет человека, который любил бы его больше меня, но оставь меня с ним наедине, я на него и глядеть не стану, если у меня есть дела поважнее.

– Ну, ты примерный мальчик, Джон Сильвер!

– Примерный, Билли. Ты сам сказал: «примерный». А ведь ты хорошо знаешь, что мой нос чует золото и добычу на десять ярдов под землей. Я хватаю всякий кусок, но хочу в это время быть достаточно трезвым, чтобы спокойно улизнуть в суматохе.

Они умолкли. В это время Флинт выхватил саблю из ножен, подбросил в воздух лимон и сильным ударом разрубил его надвое.

Сильвер кивнул Бонсу. Билли подошел к Флинту и схватил его за правую руку, всю залитую лимонным соком, а Джон подскочил слева. Несмотря на ругань и сопротивление, они выволокли капитана из трактира и повели к пирсу, где была привязана шлюпка. Через час они поднялись на борт «Моржа».

К обеду следующего дня Флинт протрезвел настолько, что смог сообщить экипажу свои намерения.

– Парни, – закричал он, – вот каперская грамота для работы в этих водах! – Он размотал свиток пергамента и, глядя в него, начал читать по слогам: – «Выдано и подписано мною… на третий день мая в лето от Рождества господня тысяча семьсот сорок пятое… сим разрешается кораблю по имени „Морж“ вооружаться, снаряжаться и действовать, как корсарский корабль против судов Испании и Франции…» – Тут Флинт прервал чтение, так как от усилия пот уже струился по его носу, и заявил:

– Хватит этих важных побасенок! – скрутил свиток и продолжал: – Теперь у нас развязаны руки. Можем нападать в Карибском море на кого захотим. Можем вполне законно брать на абордаж все французские суда. Можем разорить гнусные испанские селения и сжечь их дотла, а королевский флот нам только спасибо за это скажет.

Он подождал, пока моряки разберут его слова.

– Это что за дела, а? – сварливо заорал Джордж Мерри. – Эй, капитан, да ты вроде сговорился с разными там адмиралами, герцогами и графами, а? Это вчера еще мы были черными овцами в Карибском море, а теперь, выходит, невинные ангелочки, так? Это как же так полу-чается?

– Заткнись, Мерри, а то язык тебе отрежу! – взревел Флинт и пояснил:

– Если такой недоверчивый, можешь взглянуть в этот документ, сам увидишь, здесь написано точь-в-точь все, что я тебе сказал. Вчера я этому губернатору прямо говорю: «Мы к тебе по-хорошему и будем на твоей стороне. Айда, давай это разрешение, говорю, и долго не тяни», говорю ему. Мистер Сильвер и мистер Бонс были со мной, – добавил он скромно. – Они могут все подтвердить.

«Боже, дай мне сил», – мысленно взмолился Сильвер, вставая на ноги справа от Флинта. Перевел дыхание и любезно заговорил:

– Капитан сказал чистую правду. Мы можем ходить под английским флагом, и никто, даже лорды адмиралтейства, даже парламент, даже сам король не сделают с нами ничего, если мы примемся обирать подлых испанцев и французов!

– Докажи это! Где доказательства? – крикнул О'Брайен, дружок Мерри. А доказательством было то, что Сильвер провел полтора часа утром у коммодора Мейсона, передавшего ему приказы и объяснившего, докуда простирались права команды «Моржа». Попутно коммодор подверг Сильвера основательному перекрестному допросу, чтобы понять, что подтолкнуло его и Флинта служить королю. Мейсон был человеком с холодным и точным умом. «Когда имеешь дело с таким человеком, – подумал Сильвер, – держи ухо востро, потому что он не простит никакой вольности, ни малейшей ошибки, а врага будет преследовать неумолимо до подножья виселицы». Но как все это объяснить пиратам?

Флинт снова заговорил, или, скорее, зарычал:

– Больше ничего не остается ни тебе, Джордж Мерри, ни этому безмозглому волу О'Брайену, как тявкать на меня. Так вот, мы получили приказы. Королевский флот придумал планы, по которым мы все наверняка разбогатеем.

– Какие-такие планы? – снова крикнул один из пиратов.

– Планы, – желчно ответил Флинт, – очень важные планы. – После этих слов поколебался и неохотно продолжал: – Долговязый Джон говорил с этим флотским, вот он пусть и расскажет.

Но как только Сильвер вновь поднялся, чтобы заговорить с моряками, Флинт злобно прошептал:

– Только покороче, это тебе не речи в парламенте и не агитация на выборах капитана!

Сильвер заговорил спокойно, как бы ничего не слыша:

– Парни, я горжусь, что плаваю с таким капитаном, как наш Флинт. Да вы что, не верите планам, которые он задумал? Через эти планы мы все как один разбогатеем. Просто чудо, что он придумал.

На широком его лице появилась сердечная, дружеская улыбка. В его манерах обнаружилась вдруг такая утонченная почтительность, как будто он испытывал к капитану не меньшее уважение, чем молодой священник к епископу. Многие из пиратов, стоящих на палубе, тоже заулыбались. Простодушный Бен Ганн засмеялся от радости, и экипаж принял это благосклонно. Даже желтые глаза Джорджа Мерри на миг блеснули умиротворенно.

– План, придуманный капитаном на этот случай, – продолжал Сильвер, – и лопнуть мне на месте, если он на флоте не понравится, состоит в том, что мы пойдем под Новый Орлеан и наделаем французам гадостей в этих водах. Там нас ждет эскадра королевского флота. Если блокируем французов в их колонии Луизиане, они не смогут помогать испанцам оборонять Гавану и другие города.

– А в Мексиканском заливе нас ждет добыча, – пояснил Билли Бонс. – У французов, видно, не так-то много фрегатов в тех местах. Им надо собрать большой флот, чтобы защитить саму Францию и ее колонии в Индостане. Кроме того, они увязли в Квебеке и Сен-Лорансе note 7, не говоря об островах в Карибском море, Гваделупе и других портах. Да, тут будет на чем руки погреть, так мне думается.

– Вот так-то, – прервал его Флинт. – Не такой я человек, чтобы работать за здорово живешь, но решать вам, висельники этакие. Ну, да или нет?

– Да! Ура капитану Флинту! – заревели пираты на палубе, размахивая кулаками и топая ногами.

Сильвер задумчиво глядел, как они, хлопая друг друга по плечам, принялись за работу. Да ведь они почти как овцы. Уже представляют себе, как набивают карманы луидорами и только что отчеканенными дублонами. Подозревают ли, что их ждет, – мели, неприятельская картечь, изувеченные руки и ноги? Нет, это не приходит им на ум, и слава богу, что не думают ни о чем, иначе ни за что не стали бы они к орудиям и не дожидались с нетерпением атаки на вражеские суда.

– За работу, квартирмейстер! – прозвучал над ухом грубый голос Флинта. – Хочу видеть этот корабль чистым и блестящим еще до захода солнца, иначе плохо тебе придется. Так и знай, сброшу тебя за борт и глазом не моргну! Или ты думаешь, что назначен квартирмейстером за красивые глаза? А? Давай, за дело!