За считаную долю секунды он уже обладал полной информацией о Вэнсе – точнее, тем, что вээмошные клерки считали информацией: обвинения провинциальных судов, жалобы планетарных политиков, сплетни пойманных пиратов… Послужной список Каспера, конечно, производил впечатление, но достоверностью здесь и не пахло, – если верить всем поданным в его голову сводкам, этот недомерок убил человек четыреста, в чём Макаров очень сомневался: маньяка такого масштаба давно бы уже изловили при помощи отряда зрячих – не пожалели бы средств на специалиста третьего уровня или даже наблюдателя: эти могут откопать человека за пару световых лет. А может, он и вправду гений, что сумел укокошить столько человек и слинять от всех нарядов ВМО. Кто знает? В любом случае дело попахивало отвратительными сложностями, а потому капитан пребывал в нерешительности.

Между подушками кресла внезапно обнаружилось сокровище: он зажал сигарету ссохшимися губами и сделал такую глубокую затяжку, что чуть не закашлялся, – не хватало ещё ему простудиться перед внемлющим. Прогорклый дым окутал его легкие (точнее сказать, «лёгкое», так как на месте второго ему установили силиконовую губку продолжительного действия, – можно хоть гнойными испарениями планеты Уэбстер дышать, всё равно выживешь) и на него мигом нахлынули воспоминания…

Остаётся лишь гадать, почему злодейка-судьба распорядилась с ним так строго и засунула его в древнее корыто, которое, может быть, и считалось век назад самым быстроходным и комфортабельным космическим кораблём за всю историю кораблестроения, но сейчас представляло из себя лишь груду металлолома с вышедшими из строя светоускорителем и времявыпрямителем. Всему виной чудовищная несправедливость, которая настигла его подобно губительному маятнику, и он ничего не мог с этим поделать. Он отчётливо помнил, как челюсти вице-премьера ВМО клацали и брызгали на него слюной (если эту жёлтую жидкость можно назвать слюной); до сих пор чувствовал, как мускулистые руки ишкетов держали его запястья, чтобы он не мог вырваться; даже те самые слова всё ещё дребезжали в его голове: «Вы разжалованы до капитана». Сколько боли он испытал тогда… Какое это было унижение… он даже не был достоин смерти в их глазах.

Его тяжелые размышления прервало, казалось бы, страннейшее событие, которое, однако, совсем не смутило капитана, а даже обрадовало, – в каюту вплыла летающая буква «Я», написанная стандартным компьютерным шрифтом и достигавшая примерно метра в высоту. Только знающий человек мог узнать в последней букве кеметского алфавита удивительное существо, которое земные ксенобиологи называли Кайманской Переменной. Существо представляло собой сконцентрированный сгусток невидимой человеческому глазу энергии, который обладал всеми признаками высокоинтеллектуального инопланетянина с высокоразвитым показателем логики. В зависимости от своего настроения, а также от мысли, которую Переменная хотела донести до собеседника, она могла принять форму всего возможного и невозможного, осязаемого и неосязаемого. Во вселенской практике зафиксированы случаи, когда Переменная принимала форму скрипичного звука, что сводило с ума любого инопланетянина, который пытался с ней поговорить, ибо, по широко распространённому мнению, звук можно лишь услышать, но никак уж не увидеть.

Эта Переменная привязалась к капитану ещё лет десять назад, когда он оказался единственным выжившим в Кромальонской резне: он распластался на обугленном поле, усеянном цветами из плоти и крови его сослуживцев и слушал, как грохот пехоты кроманьонцев становится всё ближе и ближе… Он открыл глаза, приготовившись из последних сил броситься на этих парнокопытных уродов, как вдруг услышал что-то, что буквально пронзило его душу насквозь, заставив забыть и о бесчеловечной бойне, и о бесчисленных трупах, что окружали его, и о своём чувстве самосохранения, которое обычно бессознательно ставится любым человеком в высочайший приоритет. Андрей услышал зов, но не крик, нет, скорее измученный и усталый шёпот, что происходил из непонятного и неподвластного ему источника. Сейчас он не мог сказать точно почему, но тогда Макаров решил, что голос этот исходит откуда-то из-под земли, – и он принялся копать мокрую от крови почву голыми руками, буквально раздирая пальцы о мелкие и твёрдые камешки и срывая ногти неподатливыми корнями местных растений. Возможно, со стороны он выглядел как сумасшедший, обезумевший от войны и бесконечного насилия, но тогда Андрей понимал, что у него есть цель – он должен найти источник этого голоса. И когда он уже начал приходить в себя и осознавать всю абсурдность своих действий, навстречу ему из-под рыхлой и красной земли показался лучик света – настолько яркий и всепронизывающий, что он только и мог что зажмуриться и откинуться на спину, почувствовав, как прямо над ним пронёсся разряд допотопного бластера. Когда же он открыл глаза, то прямо перед ним сидела девушка неземной красоты, чья смуглая кожа удивительным образом блистала в огнях сгоравшей планеты, а волосы развевались чёрным флагом на фоне бессмысленного разрушения. Силы покинули Макарова – он потерял много крови и фактически лишился хоть какого-либо запаса сил: оставалось лишь одно – умирать.

Очнулся Андрей уже на крейсере-лазарете ВМО, в уютной реанимационной капсуле, пройдя несколько курсов восстановительного лечения и пластических реконструкций – его потрепало очень сильно, и если бы не спасённое им существо, то он бы уже давно отдал свою душу космосу. Она находилась рядом с ним и не отходила от его капсулы ни на секунду – или, можно сказать, не отлетала, так как Переменная постоянно меняла свой облик и то обращалась в какое-то экзотическое животное, то в неодушевлённый предмет, то во что-то настолько трудноописуемое, что человеческое воображение не могло себе представить даже в самых смелых мечтах. Инопланетянка рассказала ему, что он спас её из многотысячелетнего заточения, буквально пожертвовав своей жизнью, за что она готова теперь отдать ему свою – практически бесконечную, особенно по человеческим меркам. Именно она сделала так, чтобы кромальонцы не смогли найти и добить его, а его жизненные силы не покинули окончательно. Когда же битва закончилась и на поле боя вышли поисковые отряды ВМО, то Переменная сделала так, чтобы Андрея нашли. Так они и путешествовали вместе, и переживали все удары судьбы, которые выпадали на долю капитана, – честно признаться, если бы не она, то Макаров давно сгнил бы в каком-нибудь кабаке на окраине исследованного космоса. Иногда, конечно, ему надоедал тот факт, что Переменная постоянно принимает новые формы, но её неоценимые советы и логическое восприятие мира сослужили ему неоценимую помощь. Он не раз спрашивал Переменную, кто именно её заточил в её импровизированную темницу, которая, как он понял, была более ментальной, чем физической, но инопланетянка каждый раз то ловко меняла тему, то просто отмалчивалась. Но самое удивительное заключалось в том, что, как этого ни хотел сам капитан, Переменная больше никогда не превращалась в ту девушку, что он впервые увидел на Кромальоне – даже если в своих снах он часто видел её смоляные волосы, закрывающие собой весь уродливый горизонт этой ненавистной ему планеты…

Сейчас же она, конечно, приняла совсем странную и непонятную форму – одно дело обратиться каким-нибудь инопланетным уродцем или животным, но совсем другое – буквой алфавита…. Ну да ладно, он потом об этом задумается.

– Я почувствовала, что вы хотите переговорить со мной, наисветлейший мой капитан, – запела Переменная голосом молодой девушки лет двадцати пяти. – Только сразу хочу предупредить, что сегодня я в настроении называть вас просто Андреем.

– Это не имеет значения, – соврал капитан и в душе обиделся. – Ты уже, наверное, слышала последние новости? На этой жалкой планетке обнаружено настоящее преступное сокровище: Каспер Вэнс. Хотя, конечно, ты всё и без меня знаешь, что я спрашиваю…

– Что в нём такого, милый Андрей? – В отличие от недавних песенных воплей навигаторов, голос Переменной напоминал капитану мягкий бархат – настолько он был приятным. – Неужели он так важен для твоей расы?