– Артер, поверьте, в инструкции ничего не написано про этот ваш… Как его? Пюрик?

– Тюрик…

– Ага, вот это самое. – Макаров усмехнулся. – Уверен, что если бы создатели кодекса увидели эту мёртвую крысу у вас на голове, они бы мигом придумали запрет на неё. Кстати, а ведь правда это, случаем, не мёртвая крыса?

– Нет, капитан, это очень ценный…

– Да, конечно. Наденете его на свою свадьбу…

– Навигаторам запрещено жениться, капитан.

– Значит, на свой день рождения. Вам ведь разрешено дни рождения праздновать, не правда ли? – Наверное, для своей нелюбви к инопланетянам и всякого рода отклонениям он проявлял излишнее любопытство, но почему-то Артер в равной степени привлекал его, как и отталкивал.

– Конечно, можно… – Навигатор засунул свою ужасающую шапку в дебри широкого балахона и теперь поспевал за капитаном, отражая оголённой лысиной желтоватый свет мигающих корабельных лампочек. – Когда вы были так любезны навестить нас с моими братьями, мы как раз праздновали день рождения…

– Никак ваш? – Андрей оглянулся на Артера не то чтобы с улыбкой, но с неким подобием расположения.

– Нет, капитан… – Он замялся, но навигаторский кодекс приписывал ему всегда всё договаривать до конца, так что пришлось продолжить: – День рождения был у Летиции…

– Кого? Не припомню девушек у нас на корабле… – Да, это может показаться странным, но на «Энкратуриусе» не служит ни одна девушка, что, скорее всего, объясняется просто: мало какое командование будет настолько жестоко, чтобы запихнуть любую представительницу прекрасного пола, будь то уборщица или специалистка по тяжёлому лазерному вооружению, на такую реликтовую посудину. Хотя нет, одна девушка у них в своё время была: некая Галина проработала с ними всего один рейс, а потом написала рапорт об уходе, объяснив это тем, что «Энкратуриус» «смердит как полуразложившийся труп». Андрей до сих пор не понимал, как он подписал этот документ с таким серьёзным лицом и как его приняло вышестоящее командование ВМО.

– Нет, капитан, это… – Навигатор кашлянул, почувствовав, что несколько волосков бороды попали к нему в рот. – Моя питомица. Гигантская сколопендра…

– А… – Сама мысль, что кто-то празднует день рождения с такой ошибки природы, пробила капитана на дрожь. – Надеюсь, вы избавились от неё? Как я проси… Приказал.

– Что?

«Навигаторы никогда не врут. Навигаторы никогда не врут».

– Ну так? Избавились или нет?

«Никогда… никогда…»

– Да, капитан, конечно избавился. Отправил в мусорный диспенсер вместе с остатками еды.

– Хорошо. – Макаров закрыл глаза и успокоился: одной проблемой меньше. – Продолжайте в том же духе, и вы сможете завоевать моё расположение. – Они повернули в очередной коридор, который вел к корабельному шлюзу. – Вы ведь знаете, что сейчас будет?

Конечно, Артер всё знал: на вчерашнем общекорабельном собрании капитан битых два часа говорил о том, как важна для «Энкратуриуса» эта миссия и как опасен рассвирепевший Внемлющий на борту космического судна. Следующие полтора часа он раздавал инструкции каждому члену экипажа: инопланетному социологу Ариславу Горникову, своему заместителю Долу Гакло, ксенотерапевту Норроку, коку и разнорабочему Летьеру, лоцману Джекки Карлитцу, старшему офицеру Питеру Гариманову и даже ему и его братьям-навигаторам. Ведите себя так, делайте то, того не делайте, много не пейте (а лучше вообще не пейте), поддерживайте порядок на борту… Под конец вечера каждый ключевой член экипажа знал свою роль назубок и мог отыграть перед Внемлющим такой театр, что тот просто обязан был оставить положительный отзыв об «Энкратуриусе» командованию ВМО.

– Да, капитан… Торжественная встреча…

– Вот именно, – просто удивительно, что любая интонация капитана, будь она торжественной или нагнетающей, почему-то звучала так, будто он постоянно на что-то жаловался или ворчал, – мы должны показать Внемлющему, что даже в таких стеснённых условиях мы вполне можем отстоять честь ВМО.

– Только я не особо понимаю, капитан… – Артер почувствовал на себе сверлящий взгляд Макарова. – То есть мы все не понимаем… Собор не имеет официального представительства в ВМО, а уж тем более не имеет на неё никакого влияния. Чем этот лорд Локенгон отличается от других пассажиров?

– Отдам вам должное за логичный вопрос. – Последний отрезок пути: Андрей уже видел в конце коридора относительно объёмное помещение, где мельтешили фигуры его подчинённых. – Я удивился, что вы вчера его не задали. Собор является древней и уважаемой организацией, которая хоть и не имеет веса ни в ВМО, ни в кеметском правительстве, в любом случае является воплощением веры нашей планеты. Более того, Объединение очень ценит её вклад в развитие идей и культуры цивилизованного мира, а, что самое главное, в помощь во время войны с цаннами, так что эта миссия очень важна.

– Мне понятно, капитан… – Артер понурил голову и хотел было замолчать, но зачем-то выпалил: – Но как-то не вяжется.

– В голове у вас не вяжется… – бросил капитан как раз тогда, когда они вошли в просторное помещение, наполненное разнородными специалистами и учёными, причем многих не приглашали на церемонию приветствия, но они всё равно пришли из любопытства.

Капитан поморщился, понимая, что подобное столпотворение может иметь двойственные последствия: с одной стороны, Внемлющий способен оценить подобное внимание со стороны экипажа и потом похвалить Андрея за подготовленную церемонию, но, с другой стороны, он волен сделать справедливый вывод, что на «Энкратуриусе» просто-напросто больше нечем заняться, вот они все и пришли. Что же, гнать всех в шею было поздно ввиду того, что свита Внемлющего вот-вот заявится на корабль – уже минут через десять. Интересно, придёт ли на проводы своего гостя Ну-Иль-Як? Или он забьётся в угол своих покоев, и оттуда будет исподтишка поливать Макарова распоследними ругательствами? В любом случае надо представить себя в лучшем свете.

Капитан оглядел собравшихся критичным взглядом и, к своему вящему удивлению, обнаружил, что придраться не к чему: все специалисты, что деятели науки, что армейцы, оделись в соответствующие парадные костюмы попугаистых расцветок с воронкообразными манжетами и размашистыми полами, а другие представляли собой злой гений кеметского минимализма. Выделялся на общем фоне лишь немного запыхавшийся Дол Гакло, который затаился в самом дальнем углу помещения и, опершись на ржавую переборку, протирал свои очки белёсой салфеточкой: Андрей мог лишь удивляться, как он так легко справлялся с этой задачей с одной лишь рукой. По кораблю ходили слухи, что он принципиально отказался от импланта или дупликатора ввиду того, что искусственная рука сделает его слабее. Сам Макаров так не смог – он почувствовал, как по импланту пробежал электронный разряд искусственных синапсов. Большие золотые глаза Гакло выглядели сосредоточенными и озабоченными, будто он что-то лихорадочно обдумывал, а уголки рта подрагивали, выдавая замешательство. Макаров в очередной раз нахмурился и медленно прошёл к нему, по пути кивнув Гариманову, Горникову, Норроку и другим собравшимся. И какого только лешего их сюда принесло…

– Господин Гакло. – К удивлению капитана, тот вздрогнул и чуть не выронил из рук очки. Его взгляд метнулся к вышестоящему начальству, и Андрей невольно подумал, что красоту марсианских глаз может передать лишь талантливый поэт – они подобны двум скругленным слиткам чистейшего золота, сверкающего так, будто Дол полировал их всю ночь напролёт. – С вами всё в порядке?

– Да, капитан… – Если бы Макаров откладывал хотя бы по одной луне за каждый раз, когда он слышал эту фразу, то сейчас он был бы уже баснословно богат. – Всё в порядке…

Воцарилось недолгое молчание, но Гакло довольно быстро распознал специфическое молчание капитана, когда тот стоит над тобой и смотрит прямо в глаза, при этом дыша ровно, но довольно шумно: будто раскочегаривается марсианский паровой механизм.

– Пф-ф-ф… – Он выдохнул, медленно натянул очки на нос и продолжил: – Всё этот Каспер.