Крогг фыркнул. Реакция вполне достойная жителя Головы Зевса.

– Далее: вон там, в заднем отделении катера, роется полупрозрачная девушка Урра: она утверждает, что её родная планета Урр была последней колонией землян перед первым контактом с цаннами. Ну, сам понимаешь – одна из тех заброшенных колоний, связь с которыми оборвалась после Жао… Так вот – её полупрозрачность является побочным эффектом жидкости, которую они потребляют на этой планете, чтобы там выжить. На Урр каким-то образом за четыреста лет Забвения установилось нечто вроде монархии, где порядок престолонаследия определяется уровнем IQ кандидата. У кого он выше – тот и достоин управлять Урр: есть, конечно, ещё и выборная система. Вполне логичная мысль, по-моему… Однако интереснее другое: выяснилось, что сок местного дерева, которое они называют «руакки», выделяет жидкую смолу, которая при правильном употреблении значительно развивает умственные способности человека и даже даёт ему силу, сравнимую с наиболее мощными зрячими. Дальше сам понимаешь, что было: началась целая охота за соком этих деревьев, которая чуть не довела планету Урр до кошмарной мировой войны. Остановило их только то, что, как выяснилось, этим же самым соком питаются местные аборигены, жившие на этой планете уже несколько миллионов лет. Оказалось, что поселенцы их не видели из-за того, что сок не только повышает способности к усвоению и обработке информации, но и каким-то непонятным образом оборудует наше тело светоотражающими элементами, делая человека – ты правильно понял, если понял, – невидимым! Не сразу, конечно, но с течением времени… В итоге с аборигенами Урр заключили соглашение о «Равнозначном потреблении смолы руакки» – с этого момента её употребляли лишь десятки избранных народом лидеров, один из которых, в зависимости от эффекта смолы, мог стать монархом Урр. Представь себе, наша Урра как раз и была монархом своей планеты, причём на протяжении пяти лет, что для их мира ой как много… При этом она умеет обрабатывать и запоминать информацию за несколько секунд, способна влиять на эмоции живых существ и знает больше, чем всё население Та-Кемета, вместе взятое. Из-за этого она, конечно, иногда подвисает, подобно древнему компьютеру, но тут уж ничего не поделаешь…

В этот раз Крогг удостоил полупрозрачную инопланетянку своим взглядом, при этом в нём скользнула искорка неподдельного интереса.

– Ещё один представитель инопланетных рас – удивительный житель астероида А – шестьсот семьдесят восемь, что кочует по Вселенной уже несколько миллионов лет: это даже не существо, а скорее разумная эктоплазма, умеющая просачиваться в любые, даже микроскопические отверстия. При этом, если это нужно, она умеет отращивать отростки наподобие наших с тобой рук и ног. Представь себе, мы оказываемся на пороге древнего хранилища с такими толстыми дверями, что их даже семисотмегатонная бомба не снесёт. А тут у нас под рукой оказывается Аллаотт – так его зовут, – он находит микрощель между дверьми, сжимается до полумикрона в ширину, и через несколько секунд он уже находится в хранилище и открывает для нас двери изнутри. К тому же Аллаотт однажды спас жизнь моей ныне уже покойной собаке, что опять же заслуживает огромного уважения.

Крогг попытался что-то сказать, но Кэсседи продолжил свою долгую и увлекательную речь:

– Последняя в нашем списке, к сожалению, ещё не явилась, но ты определённо оценишь её умения и таланты. У нас с ней рандеву через четыре дня в установленной локации. Проблема лишь в том, что она уже сорок восемь часов на связь не выходит, но я лично уверен, что с ней всё в порядке…

– Где ты только умудряешься находить этот сброд? – Нелюбовь Крогга к инопланетным существам не мог объяснить даже он сам. Скорее всего, его просто так воспитали, причём на подсознательном уровне: их раса почитает силу и ненависть, так что такое объяснение вполне логично. – Ты же всегда со мной таскаешься?

– Ну, не всегда, ты ещё и отпуска берёшь, а у такого скитальца, как я, отпусков заведомо быть не может.

Огромный мужчина ещё раз озабочено хмыкнул и бросил небрежный взгляд на инопланетян, которые извлекали из катера небольших размеров пулемёт – древний, но всё ещё эффективный.

– Раньше нам не нужны были подобные помощники. – Крогг морщился от всё более жаркого солнца. – Раньше мы разрешали все наши вопросы лишь при помощи моей силы и твоих не менее сильных слов.

– Раньше… – Кэсседи на секунду задумался. – Раньше мы не видели конца. А здесь… На моей собственной планете мы наконец подошли к концу нашего долгого пути.

Крогг резко обернулся на говорившего и вопросительно поднял свою густую бровь.

– Да, друг, – длинные блондинистые волосы Кэсседи на солнце становились похожими на только что созревшую пшеницу, – я недавно снова видел свою сестру. Во сне, естественно. Я видел, как дикари, живущие на самом краю нашей проклятой Вселенной, поедали её конечности, когда она медленно поджаривалась на разведённом ими костре, – он запнулся, – и поверь мне… Каждый раз, когда мы убиваем кого-то ради наживы или даже ради того, чтобы освободить рабов, как на той самой планете… уж прости, не помню названия… в душе я понимаю, что и они были чьими-то братьями… Или сёстрами.

Трясущимися руками он достал из кармана пачку кеметских сигарет и попытался достать одну, но сразу же передумал.

– Да кем угодно, чёрт их возьми! Мне… пора на покой. Мне уже сорок лет… Не так много, понимаю, но посмотри на меня. Я до сих пор ношусь с планеты на планету в поисках чего-то неуловимого… Я всё время ищу…

– Все мы чего-то ищем, уж поверь мне. – Даже Крогг поддался настроению Кэсседи и сейчас уже затягивался огромных размеров сигариллой.

– Да, но никогда не находим… Но здесь… На планете, которая породила меня, я наконец должен найти то, что мне нужно. Я хочу… воплотить в жизнь свои мечты: свой дом – где-нибудь подальше от разбойников, пиратов, контрабандистов и тому подобного отродья – с видом на озеро… Своя жена… Немного пухленькая, но при этом добрая и заботливая… Свои детишки… Тоже пухленькие… Ведь дети должны быть такими, да?

– М-да. – Глубокая затяжка, и струйка густого дыма быстро унеслась в голубое небо. – И ты такой же пухленький, сидящий в кресле и залипающий в Простор. Это путь слабака, Кэсседи.

– Да, может, я хочу быть слабаком, Крогг! Тебе не понять, я знаю, но хотя бы постарайся поверить: я устал… Эта жизнь грызёт меня изнутри, и все эти воспоминания – о сестре, о родителях, обо всех тех, кому мы продырявили головы ради «благого» дела, – губят меня, уничтожают. Поэтому я прошу тебя, друг, помоги мне в последний раз… И не спускай собак на этих существ… Некоторые из них стоят десятка таких, как я.

– Ладно. – Сигарилла полетела на землю. – Пусть будет по-твоему. Пока.

Кэсседи вопросительно глянул на друга-амбала. Тот не медлил с ответом.

– Лично я сомневаюсь, что это место принесёт тебе покой.

– Так как ты сказал тебя зовут, чужестранец? – Полупрозрачная девушка Урра со смесью интереса и отторжения поглядывала на распухшее лицо незнакомого ей инопланетянина, с которого капельками стекала сероватая жидкость.

– У нашего народа нет имён. – Аркусианец переводил дух от тяжёлой работы и с некоторой гордостью поглядывал на распакованное и разложенное оружие. – Можешь называть меня Горцем, если тебе нужно как-то меня называть. Я замечал эту слабость за людьми.

– Я уже не человек. – Женщина растянулась на щекочущей траве, которая мягко приняла её в свои объятия. – Технически нет. После четырёхсот лет параллельной эволюции я Урр: гордая представительница своей планеты. Прародитель назвал меня Урр-а, что означает «дитя Урр». Мой прародитель, гордясь тем, что его ребёнка ещё до рождения отобрали в перечень кандидатов в монархи, назвал меня в честь своей Родины…

– Да-да. – Горец угрюмо переминался с ноги на ногу. – Я не просил тебя рассказывать мне свою подноготную. – На кеметском языке он говорил постоянно чавкая и будто бы пытаясь что-то сплюнуть.