1

   Открыв глаза, она с привычным сожалением увидела неизменный серый потолок со следами, которые оставляют время и проливные дожди. Местами с него свисали обрывки некогда белой краски. Если пожелать, красоту можно увидеть во всем, часто думала она, сравнивая потолочные лохмотья с бахромой, недавно вошедшей в моду.

   Закрыть глаза, досчитать до ста и открыть снова. Этот ежедневный ритуал стал спасительной традицией, который изо дня в день дарил намек на надежду. Вдруг откроешь глаза, а там совсем другое: голубое небо или книжная полка, а может улыбка на любимом, но почти забытом лице.

   Каждый раз, отсчитывая заветные числа, приближаясь к сотне, сердце начинало биться сильнее. Соблазн не открывать глаза вовсе становился настолько сильным, что иногда ей приходилось щипать себя за руку, чтобы спугнуть наваждение.

   Сегодняшний день не стал исключением. Заставив себя открыть глава во второй раз за это утро, она снова увидела лохмотья белой краски и медленно перевела взгляд в сторону. В поле зрение попали стена пыльно-розового цвета с сотней зачеркнутых пометок, стул со смятой одеждой и наконец окно. Прелесть его заключалась не в том виде, который из него открывался. Картинка была довольно посредственной. Голые деревья, одинаковые дома, длинная улица без единого прохожего. Особенностью этого окна была прохлада и легкая дрожь, которую она испытывала, когда подходила к нему.

   В этом месте было не так много вещей, которые давали бы что-то почувствовать. Окно было одним из них. Холодное стекло напоминало о чем-то. Оно позволяло на миг окунуться в те дни, когда первые снежинки падали на волосы во время прогулок с обладателем того самого почти забытого лица, когда от пронизывающего ветра можно было спастись в горячих объятиях, когда холодной ночью можно было раствориться в теплой постели.

   Неудивительно, что первым делом после пробуждения она бежала к окну, чтобы, прикоснувшись лбом к стеклу, рассматривать жуткий, ставший привычным пустынный пейзаж. Ладонь оказалась на холодной глади, взгляд скользнул по дереву и перешел на серую улицу. Она была готова вновь забыться в воспоминаниях, однако что-то изменилось. Изменилось в картинке, которая застыла так давно, что невозможно было точно сказать, сколько же прошло времени. Определить срок не помогали уже даже пометки на стене. Она давно перестала оставлять новые, остановившись на нескольких сотнях. Прошло больше года.

   «Интересно насколько больше», – не раз приходило ей в голову.

   Пытаясь понять, что привлекло ее внимание в ландшафте за окном, она напрягла зрение, медленно исследуя каждый участок, что был виден. И вдруг она его заметила. Незнакомец.

   Темная фигура замерла у открытых ворот во двор, хотя казалось, что секундой ранее ее тень виднелась на горизонте. Стоя неподвижно, она даже не пыталась сделать шаг в сторону дома. Утреннего света не хватало, чтобы рассмотреть фигуру лучше. Ее очертания позволяли угадать в незнакомце мужчину. Рослого, с широкими плечами и прямой осанкой. Он смотрел прямо на нее, но тень от дерева не позволяла разглядеть его лицо.

   Онемев от ужаса, не в силах пошевелиться она продолжала всматриваться в облик пришельца, обновившего впервые за долгое время этот унылый пейзаж. Через секунду страх отступил. В ту же секунду незнакомец развернулся и быстро пошел прочь.

– Нет! Постой! – крикнула она, срываясь с места и выбегая из комнаты.

   2

   Уже давно она не пыталась выйти из этого странного дома. В самом начале, оказавшись здесь, она не оставляла попыток выбраться. Исследовала улицу в обе стороны, ломилась в другие дома, но все они были заперты. Уйдя в первый раз, она шла несколько дней, пока без питья и еды не упала, обессилив. Ей казалось она проваливается в пустоту, перед глазами медленно стемнело, будто кто-то отключил свет, но голова еще осознавала происходящее, а через секунду она почувствовала, что падает в бездну. Страх и неизвестность, мучавшие ее несколько дней отступили, перед тем, как потерять сознание, к ней пришло облегчение.

   Очнулась она на той самой кровати, в комнате, которую ей предстояло исследовать многие месяцы. Долгое время она не оставляла попыток разобраться в происходящем, совершала вылазки, пытаясь уйти, как можно дальше. Однажды, бредя по дороге, продержавшись так 7 дней, она увидела дом, из которого так старательно пыталась сбежать. С того момента, ее вылазки были направлены скорее против скуки, чем во имя спасения.

   Еще долго она следила за временем, ложилась спать, когда стемнеет, отмечала ножом, взятым с кухни, дни прямо на стене напротив кровати. Однажды ей показалось, что черточек стало то ли меньше, то ли больше и с тех пор она забросила и это дело. Нельзя следить за тем, что возможно не существует.

   Да, она успела узнать, что время в доме течет иначе. Порой она могла проснуться, встретить рассвет у окна, задуматься и осознать, что солнце уже садится, а день прошел за краткое мгновение, которое она посвятила воспоминаниям. Воспоминаниям о том, что происходило с ней до того, как она очнулась здесь. Как она не старалась, но полностью воссоздать события собственной жизни ей не удавалась. Она смутно помнила его, но не знала, кем он был. Четкий образ касался улыбки, границы которой были закрыты ямочками, сильных рук, таких сильных, что казалось они могут защитить от всего и голоса, произносящего ее имя тепло и спокойно. Только само имя почему-то ускользало, как и все остальное.

   Было в этом доме и еще кое-что странное. В нем она не испытывала голода и жажды. Впрочем, еды и питья здесь и не было. При этом стоило ей отправиться на улицу, приходили усталость, хотелось есть, хотелось ощутить хотя-бы каплю воды во рту. Однако это не останавливало от желания выбраться из этого места, потому она не оставляла попыток дойти до конца улицы, вплоть до того случая, когда мучительное путешествие вернуло ее в точку отправления.

   Обо всем этом думала она, сбегая по лестнице, чтобы поспеть за темной фигурой. Вспомнился ей случай с псом, внезапно появившемся на пороге дома, когда она уже была в отчаянии. Много времени они проводили вместе. Она снова смеялась. Играя с ним, порой забывала о том, что вокруг. Но однажды, также внезапно, как появился, он исчез. Потеряв, то единственное, что давало в этом месте живое тепло, она не знала куда себя деть. Вновь и вновь выходила на крыльцо, ждала, порой искала. Но все было бессмысленно. Возможно поэтому, наплевав на страх, она сбегала по лестнице, чтобы поспеть за незнакомцем.

   «Разве может стать хуже?» – успела подумать она, распахнув дверь.

    3

   Сделав шаг за порог дома, она оказалась во тьме, такой густой и вязкой, что в ней нельзя было угадать никаких очертаний. Здесь в пустоте не удавалось разглядеть даже собственных рук. Понемногу сознание начало о чем-то догадываться. Понадобилось еще несколько мгновений, чтобы окончательно понять, что происходит и широко открыть глаза.

   Всегда тусклый свет на этот раз слепил. Пришлось даже закрыться от него рукой, прикрыв веки, спрятавшись за ворохом ресниц. Постепенно зрение возвращалось. В миг, когда из мутного нечто проступила до боли знакомая грязно-розовая стена, она резко поднялась. Поднялась с той самой кровати, в той самой комнате.

   «Что это было? Сон? Такой реальный. Настоящий. Или не сон?», – проносилось в голове.

   Вскочив с кровати, она бросилась к окну.

– Все выглядит также. Деревья, дома, улица. Ничего не изменилось, – выдохнув произнесла она вслух.

   Звук собственного голоса заставил ее вздрогнуть. Он показался ей чужим, незнакомым и совсем обреченным. Так давно она ни с кем не разговаривала, что успела забыть каково это. Поначалу, оказавшись здесь, она часто размышляла о том, что это за место и как отсюда выбраться. Диалоги на эту тему она вела с собой, окном или даже стулом. Нет, ответа от них она не ждала, но сам процесс помогал притупить одиночество, острыми иглами, впивавшееся в горло. Именно оно однажды, решив всякой надежды, сделало ее немой на многие месяцы. Исключением был тот небольшой период, когда компанию ей составлял незнакомый пес, пропавший также внезапно, как и появился.