– Так, Лиз, ты меня извини, но, наверное, отведу-ка я тебя домой, а с замком, – Макар угрюмо посмотрел на дверь, – с замком я потом разберусь сам.

Лиза была как в ступоре, ни о чём подобном она в жизни не слышала. Она попыталась увидеть дверь, увидеть хоть что-нибудь, но у неё ничего не вышло. Она снова стала слепой. Вдвоём они направились к лифту, девочка, держась за Макара, неловко подпрыгивала на одной ноге. Исходящие от Макара волны адреналина заставляли её пульс учащенно биться. Необычным для неё было то, что сейчас она гораздо ярче чувствовала эмоции идущего рядом мужчины. Это был сногсшибательный коктейль из гнева и страха. Но появился новый нюанс: Лиза легко разложила этот страх, как сомелье аромат вина. Совсем немного понятного чувства, когда человек сталкивается с иррациональным и жутким, львиная же доля была страхом за неё. Впервые кто-то так искренне переживал за её судьбу. У неё защипало в глазах, а в груди распространилось тепло от чувства благодарности к этому чужому, по сути, для неё человеку.

– Дядя Макар, у вас сильно рука болит?

Макар хотел было спросить, откуда она знает про боль в руке, но не успел. За их спинами щёлкнул замок – дверь была открыта. В голове у Лизы снова включился волшебный телевизор. Обернувшись, она увидела, как дверь приоткрылась и оттуда вырвались клубы тумана, словно дверь была не в квартиру, а в холодильную камеру. По всему косяку засеребрился иней. Крутанувшись на месте, Макар ударил по кнопке вызова и прижал Лизу к закрытым дверям лифта, закрывая своим телом.

В следующую секунду дверь плавно отворилась. Макар почувствовал, как его обдало волной холода. Дверной проём зиял открытой могилой, в которой голодным зверем перед прыжком затаилась темнота. Лиза увидела: в дверях стояло страшно худое существо с пепельной кожей. Ссутулившись, оно качалось из стороны в сторону, как маятник. Ей показалось, что оно принюхивается, она ясно видит, как ему не нравится солнечный свет, но вряд ли это остановит его. Передние конечности, похожие на лапы богомола с двумя костяными лезвиями и зазубренной кромкой, чуть вздрагивали. Вдруг существо замерло – оно наконец-то нашло цель и сейчас бросится на них.

– Дядя Макар, оно убьёт нас…

В голосе девочки не было паники, во все её чувства будто ввели новокаин, просто констатация факта.

Сжимая кулаки, Макар силился разглядеть хоть что-то во тьме за порогом, но там проходила граница, за которую не мог проникнуть его взгляд. Лиза не увидела, как монстр прыгнул, движение было слишком быстрым. Серая молния промелькнула от двери в их сторону.

Перед Макаром полыхнуло ослепительно белым светом, точно взорвалась световая граната. На какую-то долю секунды он увидел очертания огромного зверя, загородившего дорогу чему-то сильно смахивавшему на насекомое. Подробности рассмотреть Макар не успел, свет потух так же внезапно, как и вспыхнул.

«Он пришёл! Пришёл её белый волк, её друг, он спас их от серого монстра! Он был окружён белым сиянием, от которого у серого пошла волдырями кожа, и он, не издав ни звука, метнулся обратно в квартиру, нырнув в неё, как в прорубь с чёрной водой». Дверь захлопнулась с чавкающим звуком.

Макар посмотрел на Лизу:

– Прости меня, малыш. Я… я… – слова путались и мешали друг другу, – я не знал, прости…

Лиза, уткнув голову в живот Макару, прошептала:

– Дядя Макар, я всё видела. Чуть помолчав, робко спросила: – Дядя Макар, а ты правда был готов умереть за меня?

Макар не удивился ни заданному вопросу, ни тому, что слепая девочка говорила, что она ВИДЕЛА… Он, кажется, начиная с сегодняшнего утра, вообще потерял способность удивляться. Но самое главное, что он понял и уверовал, что эта девочка – его Проводник, его единственный шанс узнать, что на самом деле сталось с его семьёй и где они сейчас. А насчёт вопроса всё просто:

– Ну конечно, Лиз.

Он положил широкую шершавую ладонь на белокурую головку и погладил девочку по волосам. Лиза сильнее прижалась к Макару, ей хотелось подольше так постоять с человеком, ставшим ей в течение нескольких минут самым родным. А, собственно, кто у неё был? Только мать, которая, если она пропадёт, не будет шибко убиваться. Продолжая гладить ребёнка по голове, Макар посмотрел на закрытую дверь. Сейчас он не был готов зайти на тёмную сторону, в которую превратился его дом.

– Лиз, а что ты скажешь на то, чтобы прогуляться? Нам, кажется, о многом нужно поговорить. Но сначала я отведу тебя в травмпункт, если надо – отнесу.

Глава 3

Пётр Семёнович вышел из травмпункта в отвратительнейшем настроении. На переносицу наложили два шва и пообещали, что до свадьбы заживёт. А вот с рукой дела обстояли гораздо хуже, врач сказал, что перелом скверный, требуется операция, необходимо вставлять спицы. Соответственно, что бы всё прошло более-менее гладко, требуются деньги, и немалые. «Вот ведь, зараза, ещё и на бабки попал… Я теперь эту курву мелкую на органы продам, в качестве компенсации».

Хмурый, как грозовая туча, он шёл по скверу, разбитому вокруг городской больницы. Чёрные мысли в голове Петра Рыбакова стаей акул кружили вокруг падчерицы. Никогда в жизни его так не унижали, да ещё кто! С остервенением пнув подвернувшуюся под ноги пачку из-под сигарет, он мрачно проследил за её полётом и остановился, будто наткнувшись на стену. На лавочке возле крохотного магазинчика с продуктами (в основном в него ходили сами больные и те, кто их навещал) сидел, как ни в чём не бывало, объект его ненависти. Он-то думал, что Лизка зашкерилась под каким-нибудь кустом и дрожит от страха, а эта кошка драная сидит себе и на солнышке свои мослы греет, да ещё и лыбится, как будто миллион выиграла!

Первым побуждением Петра было подлететь к ней, скинуть с лавочки и бить ногами до состояния фарша. Он очень живо представил, как носок его ботинка с прекрасным сочным звуком стирает эту паскудную улыбочку. По телу Петра Семёновича прошла приятная дрожь, мысль была очень заманчива. Но он понимал, что если даст себе волю здесь и сейчас, то, скорее всего, его кто-нибудь увидит, а отвечать за свои поступки, тем более садиться в тюрьму, в его планы никак не входило. Он очень любил себя и маленькие радости жизни, чтобы так бездарно всё потерять. Возмездие обязательно придёт, он только выберет момент.

Стылые струи ветра забрались под одежду, заставив Петра Семёновича зябко передёрнуть широкими плечами. Ссутулившись, он засунул правую руку в карман куртки, левая – опухший, завёрнутый в бинты кусок бесполезного мяса – висела на перевязи. Нащупав в кармане какой-то предмет, он вынул его из кармана и увидел на раскрытой ладони ключи от гаража. «О, а я-то думал, где их оставил?». Про этот гараж не знал никто, он его приобрёл года два назад, по случаю, у одного мужика, с которым разговорился, продавая ему мясо. Машины у Петра Семёновича не было и в обозримом будущем не предвиделось, поэтому всё это время гараж пустовал. Задумчиво взвешивая связку, он переводил взгляд с ключей на девочку и обратно. «Чисто гипотетически, – подумал он, – если представить, что эта мелкая пизда каким-то образом попадёт в закрытый гараж, то там её никто искать не будет. Да и кому она, на хер, нужна? Тем более что у меня в гараже есть прекрасный глубокий погреб». До этого Пётр Семёнович никогда не рассматривал своё приобретение в таком ракурсе, но сейчас понял, что именно этого мига он и ждал всё это время, откладывая продажу, казалось бы, бесполезной недвижимости. Всё бывает в первый раз… Облизнув полные губы, растянувшиеся в кривой ухмылке, он направился в сторону лавочки, на которой сидела Лиза. Новый порыв холодного ветра толкнул его в спину, словно понукая действовать быстрее…

…Подставив лицо солнечным лучам, Лиза, несмотря на всё случившееся сегодня, блаженно улыбалась. Дядя Макар успел ей многое рассказать. И о том, как он чуть не сошёл с ума от мучивших его кошмаров, и о телефонном звонке, о своей семье… В свою очередь она рассказала ему о себе, о белом волке и своём мире, о своей жизни, умолчав лишь о приставаниях отчима (она вообще не представляла, как об этом рассказать). Они почти дошли до травмпункта, но у неё разболелась нога и она попросила немного передохнуть.