- Может это настоящая любовь, мой друг. Предположим…

Но я увидел, что он больше не слушает. Он смотрел на что-то за моим правым плечом.

Я повернулся посмотреть на это и был шокирован. Никто другой в этом месте, кроме меня

и Ильи, не знал ее, потому что мы были единственными людьми из Окойтца. Но абсолютно

прекрасная и почти голая официантка, облокотившаяся на стол позади нас была Францин -

жена священника, отца Иоанна из Окойтца!

- Что же нам делать? – шепнул я Илье.

Тяжело было отвести от нее глаза.

- Я думаю мы не должны ничего делать, кроме, может быть, того, что поменять стол –

это то, что она ждет от нас! - прошептал он, даже не глядя на меня, - Это не наше дело. То, что

делает она и священник - это их проблемы.

- Но что скажет пан Конрад?

- Он будет сам отвечать за все, что скажет. Ты хочешь иметь ее кровь на своих руках?

Все идет к этому!

Она вернулась к бару и я сказал:

- Разве в таверне нет правила, чтобы каждая официантка была настоящей

девственницей? Но она была замужем в течение многих лет!

- Я ничего не знаю. Я ничего не видел. Я ничего не слышал, - пробормотал Илья.

Вскоре наша официантка сдала смену, и наш столик стала обслуживать Францин.

Я не знал, что сказать и просто молчал. Илья сделал вид, что никогда не видел ее раньше

и сунул несколько пенсов в ее набедренную повязку.

Она вела себя так, как будто не узнала его, хотя, разумеется, это было не так. Они жили

в одной деревне в течение многих лет!

В благодарность, она обняла его и ее великолепные груди оказались по обе стороны

от его волосатых щек. Я онемел от изумления. Также, она прижалась ко мне, хотя я и не дал ей

чаевых, и затем ушла к другим столикам.

Илья отказался обсуждать эту тему.

33

Мы оставались до закрытия, а затем оба вернулись следующей ночью, чтобы

обнаружить, что Францин снова обслуживает наш столик. Я уверен, что ни один из нас ни с кем

ни о чем не обмолвился словом, но я думаю что-то обязательно должно было случиться, поскольку той ночью в воздухе таверны витало дурное предчувствие, как перед началом

шторма или сражения.

Сейчас она называла себя Мария, но не могло быть никакой ошибки насчет нее или ее

явного французского акцента.

Дело уже шло к закрытию, когда муж Францин пришел в таверну.

Он был в своей обычной одежде священника, но она была вся в снегу. На нем не было

одета шляпа и, по-видимому, уже долгое время поскольку его волосы и брови были покрыты

инеем. Его глаза были красными, как у сумасшедшего или у того, кто не спал много дней.

Пугающая картина! Трудно было поверить, что это тот тихий человек, который научил меня

письму.

Илья и я замерли, но другие двадцать с чем-то человек поначалу не обратили на него

внимания.

- Женщина, иди домой!

- Нет!

- Ты моя жена!

Отец Иоанн схватил ее за руку, но она выдернула ее обратно.

- Отойди от меня! Я не твоя жена!

Я увидел, как отец Иоанн достал нож.

- Женщина!

В это время, все мужчины в таверне вскочили на ноги и готовы были прийти ей

на помощь, но на это уже не оставалось времени. Все произошло слишком быстро!

Будучи меньше всех остальных и стоя за спинами большинства из них, я не мог увидеть, что произошло. Я только услышал крик, грохот и глухой звук тела, упавшего на пол.

34

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ИЗ ДНЕВНИКА КОНРАДА ШВАРЦА

Кристина и жена трактирщика разбудили меня, поскольку возникли какие-то

неприятности в трактире.

Я позвал пана Владимира, Тадаоса и Анну. Чтобы ни случилось, я хотел иметь

некоторую поддержку. Так как пан Владимир только что принял караул у Тадаоса, они оба

были в доспехах, и моя просьба не создала им проблем. Они были готовы раньше, чем я и мы

вчетвером, сопровождаемые толпой зевак, пошли по снегу в гостиницу, оставив Кристину

и Анастасию охранять закрытые ворота.

Трактирщик никому не позволял уйти и что-либо трогать. Францин, почти голая, съежилась в углу. Я был шокирован, увидев ее. Я не знал, что она покинула Окойтц. И как

могла замужняя женщина получить работу официанткой в гостинице? Тем не менее, она была

в этой одежде или том, что от нее осталось. Она смотрела на меня, но я не мог видеть ее глаз.

Тело лежало на полу… лицом вниз. На нем была одежда священника и, также, была

видна кровь, натекшая под голову.

Я повернулся к трактирщику.

- Что, черт возьми, случилось?

- Мой господин, вскоре после того, как он вошел, я услышал крик, и она попыталась

убежать. Он вытащил нож, а она ударила его табуреткой по голове. Я удивлен, что это

убило его, но это так. Я бы врезал ему сам, но мне не представилось шанса.

Я кивнул и перевернул тело. Лоб был продавлен, а на лице были потеки крови. Через

несколько мгновений, я узнал священника графа Ламберта.

Я сел за стол, все еще не совсем проснувшись. Быть лордом также означает, что ты

должен быть в равной степени полицейским, судьей, присяжным, а иногда даже и палачом.

Я заметил, что Наташа пришла вместе со мной.

- Наташа, узнай имя у каждого и отправь их по домам. Пани Францин, идите сюда.

Мы должны поговорить. Кто-нибудь, принесите нам пива.

Кофе был бы более предпочтителен, но у меня не было ничего, что содержало бы

кофеин.

Комната вскоре опустела, а тело отнесли в церковь. В любом случае, наступило время

закрытия таверны.

Францин подошла, пошатываясь. Ее длинные черные волосы были растрепаны, а на лице

были слезы. Они бежали по ее щекам и падали на ее обнаженные груди.

- Что все это значит, миледи? – спросил я.

По моему жесту, Наташа начала делать заметки на бересте. В дальнейшем, если это

будет необходимо, она сделает хорошую копию на пергаменте, который стоил дорого.

- О чем это Вы? Полагаю о том, что я совершила убийство.

Она говорила с сильным французским акцентом. Ее большие глаза были все еще полны

слез. Ее маленькие соски были влажными и возбужденными.

Я дал ей свой носовой платок.

- Убийство? Я в этом не уверен. Они сказали, что ты попыталась уйти, а он достал

оружие. Это не убийство. Непредумышленное убийство в худшем случае. Я все еще не уверен, что здесь произошло преступление. Но для начала, объясни, что ты здесь делаешь? И почему ты

работаешь официанткой?

Она попыталась вытереть слезы, но они продолжали идти. Она даже вытерла подбородок

и грудь.

- Я пришла сюда, чтобы заработать деньги. Франция далеко и для путешествия туда

необходимы деньги. А хорошо известно, что женщина может заработать больше, чем где бы

то еще, работая официанткой в вашей таверне.

Даже в ее эмоциональном состоянии она все еще оставалась рациональной. За этим

красивым личиком был сильный характер.

35

- Но официантки должны быть девственницами. Жена хозяина таверны должна была

тебя проверить.

- Она проверила. Я подошла.

Она была одновременно горда и стыдилась говорить это.

И она начала успокаиваться.

- Но ты же была жената в течение многих лет!

- Была ли я жената? Некоторые так говорили!

Я увидел, как она старательно сдерживает гнев.

- Ты имеешь ввиду, что вы никогда?..

- Я имею ввиду, что он не мог!

Она снова начала плакать.

Какая ужасная ситуация! Я попытался представить как это могло происходить у них: быть рядом с потрясающее красивой женщиной каждую ночь в течение многих лет и быть

физически не в состоянии утолить ее желания. И она, не в состоянии действовать свободно, будучи публичной фигурой в маленьком городке, но постоянно знающая, что любой из тысяч